Поляки радушно встречали воинов Советской Армии. Мы сами ощутили тепло и сердечность поляков. Жители первой польской деревни на нашем пути — Оране встретили нас на околице: старики и мужчины — степенно-доброжелательно, женщины — с радостными улыбками, а вездесущие деревенские мальчишки восхищенными возгласами. Сельчане предлагали молоко, воду, девчата одаривали бойцов цветами… Помню, какой-то пожилой поляк долго смотрел на проходившую колонну тяжелых танков, наконец не выдержав, обратился ко мне:
— Пан капитан, нам говорили, что у Советов, кроме винтовок, кос да топоров, ничего не осталось. Вчера целый день наблюдал, как ваши самолеты били фашистов, а ныне — танки, артиллерия. А какие справные кони у вас! Куда уж тут бошам против такой силы!
Польский крестьянин был прав. Сейчас устоять против мощи нашей армии трудно, практически невозможно.
Наш разговор с Пресняковым продолжается. Игоря Тарасовича не оставляет мысль о чересполосице.
— Скоро, Александр Терентьевич, в этих местах наберет силу новая жизнь!
— К этому идет, Игорь Тарасович, польский народ.
К нам присоединяется лейтенант Елагин. Замполит опирается на суковатую палку: вчера во время переправы ушиб ногу. На предложение сесть в повозку Иван Иванович наотрез отказывается.
— Как я могу сидеть, когда другие идут! Нет уж, увольте. Пойду со всеми. О чем разговор?
— Обмениваемся мыслями о послевоенном устройстве поляков, — объясняет Пресняков.
— Резонно, тоже об этом успел не раз подумать.
Иван Иванович некоторое время идет молча, как бы собираясь с мыслями, потом продолжает:
— Безусловно, многое будет зависеть и от нас — полпредов Страны Советов. Да, да, я не оговорился. Именно мы, солдаты, представляем наше социалистическое государство в глазах польского населения. По нам, начиная от внешнего вида и кончая поведением и поступками, они судят о советских людях.
Елагин поправил выбившиеся из-под пилотки русые волосы, улыбнулся:
— Да вы и сами понимаете ситуацию. Но вот напомнить о том, что кое за кем есть должок, сочту нужным.
— Ну и хитер же ты, комиссар, — закрутил головой Пресняков. — Времени не было собрать сержантов. Да и сколько можно об одном и том же говорить! Собрание проводили, политинформацию тоже.
— Это хорошо. Но все-таки поговори, да подушевнее, с младшими командирами, Игорь Тарасович. Да и командиру нужно бы с офицерами потолковать.
Это уже камешек в мой огород.
— Знаю, Иван Иванович. На привале соберу.
Слово за слово, разговор перекинулся на наши заботы. Продолжая обсуждать дела, мы не заметили, как ротные колонны сошли на обочину дороги, а проезжую часть заняли машины дивизиона "катюш". Вплотную за ними шли тягачи с артиллерийскими орудиями. Нас догнал армейский истребительно-противотанковый полк. Километрах в трех левее клубилась пыль из-под копыт лошадей кавалерийской колонны, правее и несколько впереди по очертаниям машин, груженных понтонами, можно было определить, что выдвигаются саперы. И так до самого горизонта — пехота, артиллерия, кавалерия, танки. Части и соединения корпуса и армии, под надежной охраной висевших в воздухе краснозвездных истребителей, продолжали двигаться по польской земле.
— Смотрите, смотрите, товарищи! — окинув взглядом окрестность, не выдержал Елагин. — Силища-то! Разве устоит перед нами фашист?
Время было дорого. Командование стремилось не дать противнику возможности зацепиться за выгодные рубежи.
* * *
К исходу 24 июля противник перешел к обороне на левом берегу реки Вепш. Согласно приказу штаба корпуса, дивизия совершила форсированный марш и сосредоточилась у небольшого польского городка Красныстава, превращенного гитлеровцами в узел обороны. 828-й стрелковый полк получил задачу овладеть железнодорожной станцией, а 862-й — городом. Наш полк пока находился в резерве.
Началась подготовка к наступлению. В батальонах формировались штурмовые группы, занимали позиции артиллерия, минометчики. Велись рекогносцировочные работы, к которым были привлечены и мы. Перед выходом к переднему краю майор Павлюк сориентировал нас, командиров батальонов:
— Полк намечается ввести в действие при овладении центральной частью Краеныстава.
— В полосе наступления майора Кожевникова? — переспросил командир первого батальона майор Гуськов.
— Да. Однако не исключена возможность использования нас и в другом месте. Будьте внимательны, везде запоминайте местность. С началом боевых действий времени на организацию боя будет мало.
Между тем сгустились сумерки. Июльский вечер принес с собой короткий отдых. Короткий потому, что приблизительно в двадцать два часа полк по тревоге начал выдвижение на исходный рубеж. С целью усилить удар командир дивизии сузил фронт наступления 862-го стрелкового полка майора Кожевникова. Освободившийся участок заполнили первый и третий батальоны.
В половине одиннадцатого вечера заговорила артиллерия. Надрывно заухали гаубицы, повели огонь батареи 76-мм орудий, глухо ударили полковые минометы. В ответ забеспокоились фашисты, их передний край осветился гирляндами ракет, всплесками огня на позициях артиллерии и минометов.
Через полчаса началась атака. Первыми двинулись вперед штурмовые группы. Вслед за ними рванулись стрелковые роты. По выявленным в ходе артподготовки и в первые минуты атаки целям ударили орудия прямой наводки. Огонь артиллеристов был точен, и вражеские пулеметы замолкли. Это позволило нашим подразделениям без особых потерь ворваться в первую траншею и овладеть ею.
Нужно было не дать гитлеровцам прийти в себя. Подал команду ускорить движение. Но командиры рот и сами не хотели отрываться от противника. По вспышкам выстрелов, нетрудно было понять, что штурмовые группы и стрелковые цепи, перевалив первую траншею врага, движутся вперед. Аналогичная картина наблюдалась справа и слева. Соседи не отставали.
Немцы попробовали было задержать нас в третьей траншее; дело дошло даже до рукопашной, но нервы у врага не выдержали, и он отступил. Не удалось фашистам зацепиться и за крайние дома Красныстава. Стрелковые роты, блокировав частью сил засевшего в домах противника, вместе со штурмовыми группами продолжали вытеснять немцев с городских улиц.
В полночь Красныстав был полностью освобожден. Этому способствовало то, что артиллеристы надежно подавили цели, разрушили наблюдательные пункты, нарушили связь. Безусловно, сказалось и умение наших командиров, бойцов вести боевые действия в условиях ограниченной видимости. В ходе выполнения задачи осуществлялись обходы и охваты объектов, чего крайне боялись фашисты. Стоило небольшой нашей группе появиться в тылу противника или вклиниться глубоко во фланг, как гитлеровцы начинали отход.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});