Читать интересную книгу Коварный лед - В. ван Эмландт

— Включить свет, — приказал Ван Хаутем.

Щелкнул выключатель, и комиссар, отвернувшись от окна, с загадочной улыбкой взглянул на кучку полицейских. Кивком подозвал их поближе и молча указал на тонкий белый провод: прикрепленный к откинутой шторе, он тянулся направо вдоль стены и исчезал в замочной скважине двери в комнату Рулофса. Напряженные лица сразу расслабились. Ван Хаутем приложил палец к губам.

Одним прыжком он был у двери пятого номера. Толкнул ее. Дверь распахнулась. Скульптор в пижаме стоял у стола и опрокидывал на сон грядущий последний стаканчик. Он удивленно, но без недовольства и явно без испуга взглянул на Ван Хаутема.

— Ба, комиссар! — приветствовал он. — Опять допрос?

Комиссар уже раздвигал тяжелую красную портьеру на окне слева у самой двери. Двойные рамы с трудом, но поддались его усилиям. Яркий свет из комнаты упал на плоскую крышу кухни и мигом сорвал покров тайны с необычайного явления у коридорного окна. Ван Хаутем вылез на крышу и осторожно втащил в комнату грубо сколоченную треногу с укрепленным на ней бюстом, вылепленным из влажной глины. Затем он поставил страшилище под лампу. Рулофс со стаканом в руке подошел к нему и любовным взглядом окинул свое детище, воплощение чудовищности и безобразия.

— Неплохая штучка, — заметил он самодовольно. — Отто redivivus[16]! Предназначался для того, чтобы после сеанса немного развеселить общество, собравшееся у Фидлера. Но это ваше паршивое расследование испортило мне всю музыку.

— Для этого вы и поставили его к окну? — Ван Хаутем и не помышлял рассказывать этому насмешнику, какой успех имело его произведение.

— Разумеется. Было бы грешно оставлять его здесь, в комнате, когда по коридорам шныряют полицейские ищейки. Ведь это вы виноваты, что представление в коридоре провалилось, не так ли? Долг платежом красен!

Комиссар вспомнил свою молодость и с трудом сохранял серьезность.

— Ну, пошутили, и хватит, — сказал он нарочито строго. — Прошу больше нам не мешать. Сейчас же ложитесь спать и не забудьте, что в соседней комнате раненый, которому нужен покой. Понятно?

— Да, папочка! — отвечал невозмутимый художник. — Спокойной ночи.

Выйдя в коридор, комиссар принялся отчитывать Бертуса за глупое поведение в истории с глиняной куклой, обмазанной фосфором.

— Сначала рассмотри как следует, а потом уж действуй — вот как должен всегда поступать настоящий полицейский…

Он вдруг осекся, потому что колокольчик у входной двери резко, протяжно задребезжал. Все одновременно обернулись: полицейский из патрульной службы (попав в распоряжение комиссара, он подумал, что в такую собачью погоду лучше занять пост внутри дома, чем на улице) открыл наружную дверь. Несколько больших шагов — и Ван Хаутем оказался на верхней площадке лестницы, ведущей в ярко освещенный мраморный вестибюль. В дверь, шаркая ногами, входил высокий человек в плаще. Полусогнутые руки он поднял вверх. Лица почти не было видно из-под мятой шляпы, надвинутой глубоко на глаза. За спиной мужчины виднелись размытые дождем очертания такси и около дверцы шофер — неподвижным взглядом лунатика он следил за фигурой, уходившей в ярко освещенный подъезд.

Комиссар — после всех неожиданностей, случившихся этой ночью в доме, притом за каких-то два-три часа, он уже ничему не удивлялся — начал медленно спускаться по темно-красному лестничному ковру. Его не оставляло ощущение, будто он участвует в неком опереточном спектакле. Сильные лампы хрустальной люстры высвечивали мельчайшие детали лепных украшений вестибюля и отражались в блестящем полированном мраморе балюстрад. Позднего посетителя подтолкнули на середину большого ковра, капрал-портье осторожно закрыл дверью темноту улицы и любопытного таксиста и застыл навытяжку. За все это время никто не проронил ни слова, но вот из-за спины человека в плаще — он стоял, опустив голову, и молча смотрел себе под ноги — появилась стройная молодая женщина. Из-под черного берета виднелись белокурые волосы, а одета она была в темно-синее пальто, на котором — Ван Хаутем с первого взгляда заметил — недоставало одной большой круглой пуговицы. В правой руке, обтянутой перчаткой, она держала тяжелый многозарядный пистолет с коротким стволом. Оружие, несомненно, служило для того, чтобы подталкивать вперед молчаливого человека в плаще. Совершенно хладнокровно она приставила дуло пистолета к плащу — явно не желая рисковать: вдруг сбежит! — и подняла светлые голубые глаза на коренастого человека в черном, стоявшего посреди лестницы.

— Полиция? — спросила она самоуверенно.

Ван Хаутем назвал свое имя и должность. Неизвестный в свою очередь взглянул на комиссара, и тот без труда признал в нем оригинал портрета, который не так давно изъял из третьего номера. Не оборачиваясь, комиссар подал знак Старингу взять Фрюкберга под стражу и обыскать его. Фройляйн Мигль — это, конечно же, была она — небрежно сунула пистолет в карман пальто и поднялась по лестнице к Ван Хаутему. Не спеша она достала из сумки карточку, завернутую в целлофан, и подала ее комиссару. Это было удостоверение, из которого следовало, что фройляйн Труди Мигль является сотрудником частного сыскного бюро Людвига Целлера в Берне.

— Официально ставлю вас в известность, — деловито сказала она по-немецки, — что этот человек, Мартин Фёрсен, он же Магнус Фрюкберг, сегодня ночью в ноль часов двадцать восемь минут проник со стороны двора в этот дом и приблизительно в ноль часов тридцать одну минуту нанес тяжкие телесные повреждения постояльцу четвертого номера. Так как этого достаточно для задержания и ареста, я с удовольствием передаю его вам.

— Вы имеете что-либо возразить? — тоже по-немецки спросил Ван Хаутем у Фрюкберга, который опустил руки и безучастно слушал.

— Я не сопротивляюсь. Признаю, я проник в этот дом, но больше ничего в данный момент не скажу.

— В таком случае я вас арестую… Вы будете доставлены в Центральное полицейское управление и задержаны до тех пор, пока я вас не допрошу. Эверт, обеспечь доставку и заключение в камеру. Взлом и телесные повреждения.

— Может, кто- нибудь расплатится с таксистом? — Труди Мигль подняла вверх банкнот в десять гульденов. Капрал взял деньги и с важным видом вышел на улицу.

— Пройдемте, пожалуйста, со мной в гостиную, — пригласил Ван Хаутем швейцарку. Он пошел вверх по лестнице, провожаемый разочарованным взглядом Старинга, который много дал бы за то, чтобы присутствовать при разговоре.

При свете двух настольных ламп под зелеными абажурами Ван Хаутем с любопытством смотрел на невозмутимую молодую особу, расположившуюся в соседнем кресле. Он опять занялся неразлучной трубкой, а она закурила сигарету из серебряного портсигара. Берет и пальто она сняла, при помощи расчески и губной помады привела себя в порядок перед каминным зеркалом и выглядела теперь так, словно только что пробудилась от безмятежного сна, а не охотилась за человеком по ночным улицам Амстердама. Но ее пальцы с отличным маникюром крепко держали сигарету, а голубые глаза сквозь табачный дым внимательно оценивали коренастую фигуру напротив. Когда Ван Хаутем достал из кармана и положил перед ней темно-синюю пуговицу, фройляйн слегка улыбнулась.

— Лучше сразу же пришить ее на место.

Она поблагодарила кивком и несколько раз задумчиво затянулась.

— Надеюсь, — мягко сказала она, — у меня не будет неприятностей из-за пистолета. Я детектив, но также и женщина, и с сильным мужчиной мне физически не справиться. Поэтому я была вынуждена посадить его в такси и привезти сюда под угрозой оружия.

— Почему вы не доставили его в ближайший полицейский участок? Это было бы куда скорей.

С веселыми искорками в глазах она взглянула на своего соседа.

— Ах… Я детектив-профессионал. И хотела вначале допросить его здесь, на месте преступления. Ваше присутствие помешало моим планам. Я рассчитываю, что вы свяжетесь по телефону с Целлером и поставите меня в известность о результатах допроса задержанного. Этот случай из категории международных, в нем заинтересованы многие страны.

Ван Хаутем ничего не ответил. Вынув из своего бумажника увеличенный отпечаток с микропленки, он положил его перед фройляйн Мигль.

— В ваше отсутствие я здесь кое-что осмотрел. Вы, вероятно, захотите получить эту фотографию обратно. Откуда она у вас?

Некоторое время швейцарка молча курила. По-видимому, обдумывала, насколько в Нидерландах соблюдаются правила вежливости и взаимопомощи между официальными и частными детективами, принятые в других странах, а именно взаимный обмен информацией. Несколько раз ее светлые голубые глаза испытующе останавливались на Ван Хаутеме, как бы оценивая его. Комиссар хладнокровно позволил себя рассматривать. Он прекрасно понимал, что она рассчитывает на честный взаимный обмен информацией и что он должен сообщать как можно меньше. Надо подождать, увидеть, в каком направлении будет развиваться разговор, прежде чем открыть свои карты.