Читать интересную книгу Медузон (ЛП) - Дэн Абнетт

Лоялисты. Ни один из них не был лоялистом. Сейчас это имя закрепилось за теми, кто выступил на стороне Трона, в то время как другие, поддавшиеся притягательной харизме Гора, были низвергнуты во тьму, заклеймены предателями и пособниками якша.

До этого не должно было дойти. Ведь им никто не показал цель в конце пути. Будь это сделано, мятеж подавили бы задолго до того, как он смог угрожать единству Легиона.

Его тошнило от мысли, как близко они к этому подошли. Видеозаписи с захваченного Есугэем корабля Несущих Слово «Воркаудар» разъяснили последствия выбора.

Все должно было начаться с клятвы. Клятвы, данной чистосердечно.

Иногда, размышляя над этим, Хибу жалел, что не принял смертельную клятву — цусан гараг, которая, по крайней мере, скрепила бы союз и не оставила места для переоценки. Поступи он так и был бы сейчас мертв: клинок примарха пронзил бы его сердца. А так ему остался путь покаяния — очистить свою душу, приняв бой перед главными силами, атакуя без надежды на выживание, неся гнев, рожденный предательством, в самое его сердце.

Теперь он был одним из сагьяр мазан. Они получат отпущение грехов только причинив боль ее источнику — пролив кровь архипредателя за то, что он пролил их. Больше, сильнее.

Но пройдет много недель, прежде чем Хибу снова даст волю своему клинку. А до того момента он должен делить корабль с человеком, который ненавидел его почти так же, как и тех, кто обрек их на проклятье.

Вздохнув, Хибу-хан поправил надетый поверх доспеха халат и вышел из каюты. Нельзя откладывать вечно. Если им суждено сражаться вместе, то сначала они должны научиться общаться.

Хенрикос работал над машиной. Он занимался этим с того самого дня, как его взял на борт Кса’вен. В отличие от той, что они нашли на «Воркаударе» это была хорошая, чистая машина, с которой он мог найти общий язык и улучшить. Сыны Гора не опустились до той мерзости, что и Несущие Слово. По крайней мере, до Резни в зоне высадки, когда корабль был захвачен. Металл остался незапятнанным и все еще пах воинами магистра войны — старыми хтонийскими шкурами, которые они носили. Но машина функционировала более или менее надлежащим образом.

Пока Бион работал, он забывал о гневе. Если его руки, как бионическая, так и органическая, были заняты, то не чесались от желания взяться за оружие. Правда, достойного его выбора на корабле не оказалось. Хенрикос сохранил медузийский болтер, чего нельзя было сказать о клинке. Белые Шрамы предложили ему дюжину своих, но в ответ Хенрикос едва не рассмеялся. Их мечи были вполне сносны, но чогорийцы портили металл своими размашистыми рунами, а рукояти были слишком примитивны и не усилены. Ничто из предложенного Шрамами не обладало весом и смертоносным потенциалом подлинного медузийского цвайхендера. Поэтому Железнорукий все отверг.

Хенрикос склонился над навигационной станцией, уставившись на изображения визуальных сигналов. Длительное изучение сканограмм привело к проблемам с фокусировкой зрения. Конечно, легионер мог переложить всю работу на когитаторы, но им недоставало его знаний, а это было главным.

Хенрикос с головой ушел в решение проблемы. И когда почувствовал чужое присутствие на мостике, то не смог решить, как долго гость находился здесь.

Проклятая чогорийская скрытность.

— Чего ты хочешь? — проскрежетал Хенрикос, не отрывая глаз от экрана.

Хибу-хан подошел ближе. Хенрикос чувствовал его запах — старые церемониальные масла на керамите, последний дар братьев по Легиону, изгнавших его. Сентиментально и бесполезно. Хенрикос убил бы всех отступников и повторно использовал геносемя и оружие. Зачем доверять детали, которая уже подвела?

— Я не знаю нашей цели? — сказал Хибу с акцентом, но на довольно плавном готике. Кажется, не у всех Шрамов были те же затруднения, что и у их колдуна бури.

— И?

Хибу напрягся.

— Нам суждено сражаться вместе. Возможно, мне стоит кое-что узнать о твоих планах.

Хенрикос сделал глубокий выдох сквозь сжатые губы, а затем поднялся.

— Вас девятеро. Все до единого предатели. Ты узнаешь о плане, когда я расскажу. До того времени тебе стоит держать глаза подальше от моих сканнеров, а рот закрытым.

К чести Хибу, он проглотил оскорбление. Его смуглое лицо, отмеченное бороздами нанесенных собственной рукой шрамов, дрогнуло всего лишь на мельчайшую долю секунды.

— Будь мы предателями, то были бы уже мертвы, — ответил чогориец.

Хенрикос почувствовал, как портится его настроение. Даже глядя на Белого Шрама он злился, впрочем, его почти все выводило из себя.

— Я не хочу делать этого сейчас, — пробормотал он.

Хибу стоял на своем.

— Мы были в варпе неделю. Я бы тренировался, если бы знал для чего.

Хенрикос повернулся к нему.

— Что тебе нужно из того, чего у тебя нет? Твои клинки при тебе, а все бои примерно одинаковы.

— Ты и в самом деле так считаешь?

Хенрикос приблизился.

— Так какой же бой ты видел, Белый Шрам? С зеленокожими?

Вспомнить было так легко: красные пылающие небеса над зоной высадки, исчерченные конденсационными следами падающих штурмовых когтей. В той бойне участвовали семеро примархов. Семеро. Воины гибли в грандиозном количестве.

— Я знаю, ты недооцениваешь нас, — спокойно произнес Хибу. — Не думай, что это выведет меня из себя. Мы привыкли к этому.

— Чтоб тебя! — вспылил Хенрикос, сжав металлический кулак. — Недооцениваю тебя? Я знаю, на что ты способен.

Железнорукий еще больше приблизился, его неприятное дыхание омывало лицо со шрамом.

— Скажи мне, почему я должен терпеть даже один твой взгляд. Я сражался, когда Горгона резали на куски. Сражался, когда мой Легион резали на куски. Я бился каждую секунду с тех пор, и буду биться, пока судьба не остановит мои сердца, а ты. Ты. Ты даже точно не знал, кто был врагом.

Хибу не ответил, но Хенрикос видел, что чогориец хочет ударить его. Слова задели за живое.

— Мы были неправы, — мягко ответил Белый Шрам. — Мы заблуждались. И заплатим за это.

— Ага, все вы заплатите, — сказал Хенрикос полным презрения голосом.

Он никогда не сомневался, ни на микросекунду. Феррус Манус никогда не сомневался. Для сомнений никогда не было места — Железнорукие получали задание и выполняли его. Вот почему Гор взялся за них первыми. Из всех Легионов Железный Десятый был самым непоколебимым, единственным незараженным амбициями, за исключением поиска наиболее эффективного способа ведения войны.

Были мгновения, когда Хенрикос гордился этим. Но в большинстве случаев такие мысли только вызывали слепую ярость, поэтому он отбрасывал их, зарывая воспоминания в работе, от которой его сервомеханизмы сбоили, а в глазах щипало.

— Уйди, — рявкнул Хенрикос. — Я вызову тебя, когда ты понадобишься. До этого момента, просто держись подальше. Ты будишь во мне…

В другое время он мог бы сказать «отвращение», но для Железноруких оно означало технический сбой, а они быстро заменяли сломанные детали.

— … гнев.

И это было верно, хотя едва ли уже важно.

Хибу поступил, как ему было велено. Смысла продолжать вражду с Железноруким не было, ведь никто не знал, куда заведет гнев Хенрикоса? Хибу воспользовался обычной тактикой Легиона — отступить, оторваться от противника, сберечь силы для следующего хода. Он пытался не позволить скрытому стыду омрачать мысли, чтобы в нужный момент это не сказалось на его реакции. Но держать себя в руках было непросто, ведь безграничный стыд ничуть не уменьшался.

Белый Шрам шел по коридорам корабля, чувствуя каждым шагом его несхожесть. Он всегда отправлялся на войну на кораблях орду с плавными обводами и яркой окраской. В этом эсминце проявлялся нрав его первоначальных хозяев — резкие контуры, темные тона. Он был грубым оружием. Постоянное ощущение дезориентации удивило Хибу, и он мысленно отметил, что надо уделить этому внимание во время медитации.

Редкие обитатели «Серого когтя» состояли из сокращенного экипажа из числа слуг Белых Шрамов, различных сервиторов, и, конечно же, старых сервов XVI Легиона, которые сумели избежать чистки Кса’вена и теперь прятались по грязным углам трюмов. Из-за нехватки людей именно Хенрикос поддерживал работоспособность корабля, подключив автоматические механизмы, восстановив сгоревшие системы, пробудив спящие духи машины. Все, что удерживало Железнорукого от того, чтобы не наброситься на живые мишени — безумный темп работы.

Хибу задавался вопросом: «все Железные Руки были такими — смесью угрюмой ярости и ненормальной одержимости?» Ответа у него не было. Он прежде никогда не сражался вместе с ними, и не ждал, что нынешний эксперимент продолжится достаточно долго, чтобы у него сложилось определенное мнение.