Несколько групп Блейри отправил на сбор провианта и оружия по лесным поселкам, изрядно опустевшим после колдовской Грозы. Устроили даже что-то вроде воинской школы для новобранцев – кое-кто, как выяснилось, имел прежде знакомцев за Алиманой, обучался боевому искусству у стариков и мог мало-мальски научить приемам боя в сомкнутом строю и обращению с мечом и доспехом.
Тем временем лучшие из лазутчиков Хеллида пытались изыскать способ незаметно проникнуть за стены Токлау, и несколько раз им это удалось. Попытка убить Просперо Пуантенца не увенчалась успехом – герцога слишком хорошо охраняли – зато неведомо откуда Князю стала в точности известна дата ожидаемого падения Стены Мрака и кое-какие из людских планов. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться – кто-то из оставшихся в крепости рабирийцев находится на стороне Блейри, делясь с новым правителем Забытых Лесов всем, что удается разузнать. Чуть позже двое пленных подтвердили: к десятому дню Второй летней луны колдовской занавес вдоль границы Рабиров развеется. Не без оснований подозревая, что в этот день на мосту через Алиману объявится немалое людское воинство, Блейри распорядился выслать к реке отряд в полсотни лучших лучников, велев им, как и прочим, любой ценой удерживать захватчиков, а в случае неудачи отправить гонцов в ставку Князя под Токлау.
Из-за высоких деревянных стен долетали и другие весточки. Сгинувшие неведомо куда маг Эллар Одноглазый и аквилонский наследник престола так и не объявились. После ночного нападения обитателями Токлау завладел давний страх людей перед теми, что рыщут в ночи, и Золотому Леопарду вкупе с да Каденой пришлось изрядно потрудиться, чтобы не допустить распространения паники.
Пуантенский герцог несколько раз пытался вызвать осаждающих на переговоры, но Князь Лесов не стал опускаться до встреч с завоевателями. Жизнь в крепости стала крайне напряженной, особенно после того, как гули припомнили мастерство изготовления длинных тяжелых луков, бивших на четыре-пять сотен шагов. Людям в форте теперь приходилось всегда коситься одним глазом на небо, откуда в любой миг дня и ночи могла спорхнуть бесшумная смерть с черно-белым оперением. Пытались рабирийцы обстрелять городок и зажигательными стрелами, но без толку – строить здания когда-то помогали их же сородичи, использовавшие давние средства Лесного Народа, уберегавшие дерево от гниения, воды и огня.
Пять лагерей, выросших на склонах окрестных холмов, соткали надежную паутину, десятками глаз следившую за перемещениями ненавистных людей. Те притихли, готовые в свою очередь в любой миг дать отпор. У осаждающих появилась забава: выслеживать голубей с соколами, время от времени взлетавших над башнями и наверняка уносящих с собой послания запертых в крепости людей. Блейри решил, что смертным на полуночном берегу Алиманы вовсе ни к чему знать, как поживают их сородичи в Рабирах. Если посланий не будет, люди могут счесть обитателей крепости погибшими и трижды подумают, прежде чем вновь соваться в Забытые Земли.
Однако и та, и другая сторона понимали – противоборство завершится в день, когда окруживший Рабиры мрак развеется. Либо крепость будет взята, либо гулям придется убираться, несолоно хлебавши, и искать другой способ покончить с присутствием людей на своих землях.
Вдобавок, как назло, возникла новая трудность – на сей раз среди приближенных Князя Лесов.
***
Не будь Хеллид так занят множеством навалившихся дел, он заметил неладное уже давно – с тех пор, как Раона Авинсаль начала вести себя на удивление прилично. Девица перестала носиться с рискованными затеями, подбивая пялившихся на нее с открытыми ртами юнцов вновь напасть на Токлау, не досаждала Блейри и, что самое удивительное, обосновалась не в княжеском шатре, а в одном из лагерей в закатной части леса, уведя с собой стаю верных почитателей. Подозрения Хеллида усилились, когда до него добрались неясные слухи о полуночных бдениях, устраиваемых девицей Авинсаль, и проводимых на этих сборищах колдовских ритуалах. Вытряхивать сведения из окружения Раоны не имело смысла – все равно ничего не скажут, требовалось разобраться во всем самому.
Ставку Блейри и лагерь, где поселилась девица Авинсаль, разделяло с четверть лиги дубового леса, сквозь который бежала проложенная еще людьми широкая тропа. В один из вечеров Хеллид решительно свалил все хлопоты на помощников, велел оседлать коня и отправился повидать давнюю соратницу. Еще по дороге он решил, что без колебаний пресечет новые выдумки стрегии, если те грозят обернуться неприятностями. Если же она и в самом деле придумала нечто толковое, то пусть изволит объяснить, ради чего играет в секреты.
Спрятавшийся в глубокой ложбине лагерь ничем не отличался от прочих: зеленые с коричневым шатры, укрытые древесными ветками, коновязи, площадки для костров и обходящие округу дозоры, не раз окликавшие проезжавшего мимо Хеллида. Жилище гульки пустовало, чему незваный гость не очень-то удивился, а на вопрос: «Где госпожа Авинсаль?» ему, поразмыслив, посоветовали ехать в сторону высившегося за стоянкой скалистого холма.
– Какого демона ее туда понесло на ночь глядя? – Хеллид не горел желанием рыскать по малознакомым лесам, выискивая удравшую куда-то взбалмошную девицу. Собеседники быстро переглянулись, и, мигом сменив тон, начали уговаривать посетившего их вернейшего из соратников Князя заночевать в лагере. Мол, к утру госпожа Авинсаль непременно вернется. От навязываемого гостеприимства Хеллид уклонился, но ничего более ему узнать не удалось – только направление, в коем следует искать пропавшую Раону. Да и то вполне могло оказаться неправильным: здешние обитатели не спешили делиться тайной ночных отлучек Стрегии из Льерри.
Пришлось довольствоваться малым – ехать, держась на темнеющий горный массив. Если Раона и ее прихлебатели не отыщутся, он вернется и оставит ей послание с требованием приехать в княжескую ставку. Никто не спорит, она сделала много полезного в нынешние тяжелые времена, но всему есть свои пределы.
Оставив стоянку позади, Хеллид углубился в шелестящее мелколесье, следуя вдоль еле различимой в сгущающейся темноте тропинки. Под копытами лошади порой хлюпала вода, поскрипывали деревья, в густой кроне тревожно вскрикнула и замолчала какая-то птица. Пожалуй, впервые со дня разразившейся над Холмами грозы у Хеллида, правой руки нового Князя Забытых Лесов, выдалась столь спокойная ночь.
Обманчиво спокойная, как вскоре выяснилось.
Звуки прилетели с Восхода – кто-то бежал, мечась из стороны в сторону, хрустя ломаемым подлеском и порой сдавленно вскрикивая. Кто-то, производивший шума и треска больше, чем стая дерущихся кабанов, и весьма напоминавший по своим повадкам человека.