Расположившись на циновке, Пейдж разомлела на солнце и все же заснула. Очнулась она, почувствовав, как что-то ударилось о ее лодыжку. Резко поднявшись, Пейдж огляделась и увидела рядом с собой большой мяч, а также маленькую девочку в панамке и штанишках с оборками. Девчушка стояла и мило улыбалась.
— Это твой мячик, малышка? — по-французски спросила Пейдж и толкнула мяч в сторону девочки.
Та улыбнулась шире, обнажив жемчужные зубки, и снова бросила мяч Пейдж.
— Эй! — Пейдж рассмеялась, ловя мяч. — Поиграй лучше с ровесниками.
Девочка поймала мяч и прижала его к себе.
— Умница! — хлопнула в ладоши Пейдж. — Ты поймала его!
— Симона! — раздался женский голос. — Куда ты запропала? Ах, извините, мадам, мсье.
Пейдж быстро обернулась и увидела, что Ник, опершись на локоть, пристально смотрит на нее. На его лице было странное, далеко не бесстрастное выражение, губы сжаты.
Он казался разозленным, но в чем причина?
— Извини, что мы разбудили тебя, — сказала Пейдж и улыбнулась ему, — но девочка так мила!
— Я уже давно проснулся, — серьезно ответил он, присел и взял рубашку. — Я думаю, нам пора уходить. Погода скоро переменится.
Посмотрев в ту сторону, куда указывал Ник, Пейдж увидела на небе тучу довольно угрожающего вида.
— Как жаль! — разочарованно произнесла она.
— Почему, Пейдж? — насмешливо спросил Ник. — Разве тебе не хочется уединиться и избавиться от меня?
— Все иначе. — Она вздернула подбородок. — Теперь мне снова придется вернуться в дом, который кажется тюрьмой.
Она заметила, как в его глазах вспыхнула злоба, потом он отвернулся.
По дороге домой они не обмолвились и словом. Приехав, Пейдж сразу же отправилась к себе. В коридоре она встретила Гортензию, которая несла; в руках стопку чистого постельного белья.
— Я сегодня не буду ужинать, Гортензия. — Пейдж прикусила губу. — У меня болит голова. Я думаю, это из-за начинающегося шторма.
— У меня тоже болит голова, мадам. — Домработница сочувственно посмотрела на нее. — Хотите, я принесу вам свои таблетки от мигрени?
— Спасибо, но мне ничего не нужно.
Закрыв дверь, в свою комнату, Пейдж ощутила, что у нее в самом деле начинает болеть голова. Однако погода была ни при чем. Причина состояла в том, что ей очень хотелось дать Нику пощечину. Не сдержавшись, она расплакалась.
Внезапно похолодало. Закрывая окно, Пейдж заметила, что небо стало иссиня-черным, и задернула шторы.
Достав из сумки таблетки, она решила принять сразу две штуки. Если они и не избавят ее от головной боли, то заснуть точно помогут.
Приняв прохладный душ, Пейдж надела чистую ночную рубашку и легла в кровать.
Она ждала, что Ник постучит в ее дверь и потребует явиться к ужину, но этого не произошло.
Возможно, он был сыт по горло их совместным отдыхом на берегу. Подумав об этом, Пейдж снова чуть не расплакалась.
Закрыв глаза, она через какое-то время уснула.
Ей снился странный сон. Вот она бежит по бесконечным коридорам особняка мадам Шари, заглядывает в незнакомые ей комнаты, но повсюду пусто…
Вздрогнув, Пейдж проснулась. Вдалеке грохотал гром, в комнате было темно. Она протянула руку, чтобы включить лампу на прикроватном столике, но ничего не нашла.
Где я? — запаниковала Пейдж. Что происходит?
Темнота, казалось, давила на нее, не позволяя дышать.
Не выдержав, Пейдж вскрикнула от ужаса.
Раздался раскат грома, потом послышался какой-то шум. Открылась дверь комнаты, и зажегся свет. Девушка облегченно всхлипнула.
— Пейдж? — явно обеспокоенно спросил Ник. — Что с тобой?
Включив лампу на прикроватном столике, он присел на кровать и притянул дрожащую Пейдж к себе.
— Было темно, — наконец ответила она, стуча зубами. — Было так темно, а я не нашла лампу. Я боюсь темноты. Всегда боялась.
— Теперь свет зажжен, ты в безопасности.
Она положила голову ему на плечо, а он нежно гладил ее по голове. Пейдж ощущала тепло его тела и вдыхала свежий аромат мыла. Рядом с Ником она ничего не боялась и хотела бы пробыть в его объятиях вечность.
— Шторм разыгрался не на шутку, — продолжал Ник, — но в этих местах бывали шторма и посильнее.
Он налил ей минеральной воды.
— Вот, выпей. Может, тебе принести чего-нибудь еще? Хочешь чаю?
— Нет. — Она вцепилась в его рукав. — Не уходи, пожалуйста.
Их взгляды встретились. Наступило молчание, потом Ник сказал:
— Пейдж, ты знаешь, что я должен уйти. Я не могу находиться здесь.
— Я не хочу оставаться одна. Мне приснился кошмар… все эти пустые комнаты… потом темнота.
— Комнаты не пусты. Я живу в одной из них, рядом с тобой. Просто позови меня, а сейчас отдыхай.
— Не уходи… — Она покачала головой, взяла его руку и прижала к своей груди. — Мое сердце бешено колотится.
— Я чувствую это. — При свете лампы черты его лица казались напряженными.
— Неужели ты меня оставишь?
— Я должен это сделать, потому что дал обещание.
— Я освобождаю тебя от этого обещания… — Она коснулась ладонью его лица.
— Пейдж, — выпалил Ник, — что же ты делаешь?
Она откинулась на подушки, и он опустился сверху, нежно поглаживая большим пальцем ее разомкнутые губы.
— Я наблюдал за тобой сегодня днем на пляже, пока ты спала, — тихо сказал он. — И задавался вопросом: каково это — обнимать тебя…
Сняв с девушки ночную рубашку, Ник жадно и нежно коснулся губами ее груди. Он с обожанием ласкал Пейдж. Ее охватило неведомое прежде наслаждение, отчего она выгнулась и простонала.
Ник принялся целовать ее в губы. Неистово, чувственно. Его руки при этом продолжали гладить ее грудь.
Пейдж расстегнула халат Ника и потянула его вниз, обнажая плечи мужа. Оказалось, что Ник надел халат на голое тело.
Он коснулся изгибов ее бедер, потом начал ласкать их внутреннюю поверхность.
Пейдж подрагивала и постанывала.
И вдруг все закончилось. Ник резко отстранился от нее.
Открыв глаза, Пейдж увидела, что он сидит, повернувшись к ней спиной, и натягивает халат.
— Ник, что произошло? — прошептала она. — Что не так?
— Все не так. — Он бросил на нее ледяной взгляд.
— Я не понимаю…
— Все просто. — Ник говорил отчужденно, как незнакомец. Пожав плечами, он прибавил: — Я думал, что смогу это сделать, но ошибся.
Ник натянул простыню на Пейдж, закрывая ее обнаженное тело.
— Извини, Пейдж.
Он решил, что одного слова будет достаточно, дабы объяснить все? Какой позор! Пейдж казалось, будто ей в сердце вонзили нож.
— Я думаю, тебе лучше уйти, — не узнавая своего голоса, сказала она.