Мы загрузились и двинули в путь. Вагон покачивало, а в воздухе витала незабываемая атмосфера предстоящего приключения.
Сначала беседовали охотно, обсуждая предстоящий путь, потом, немного устав от болтовни, начали смотреть в окна, за которым проплывал пейзаж.
Клим достал гитару и под одобрительные кивки затянул:
— «О бедном студенте замолвите слово, ему очень тяжко в беде одному».
Текста я не знал, поэтому лишь подстукивал в такт ладонью по коленке. Потом Клим затянул другую песню, и эту все подхватили охотней. Даже я запел:
— «Здесь вам не равнина — здесь климат иной, идут лавины одна за одной».
Клим играл просто, без изысков, в неуклюжей постановке аккордов чувствовался новичок. Но хватало и этого, песня, пробирающая до «мурашек», с лихвой скрывала эти мелочи, словно лавина, накрывающая снегом склон, закрывая его.
— А можно я? — спросил вдруг я, хотя и сам не ожидал от себя этого.
Никогда раньше я не пел в компании, стесняясь этого. Один дома — пожалуйста, а вот при людях не удавалось. А тут…
Все заинтересованно посмотрели на меня. Костя спросил:
— Андрюха, а ты что, на гитаре разве умеешь играть?
— Да так, немного брякаю, — улыбнулся я.
Марина тоже смотрела на меня с любопытством. Клим передал мне инструмент.
Уральские гитарные мастера знали свое дело. Многофункциональность инструмента угадывалась сразу, едва я только взял его в руки. На гитаре можно играть. Гитарой можно отбиваться от диких животных, если вдруг приключится такое в лесу. Из струн можно и вовсе спаять портативную рацию в полевых условиях.
Я взял аккорд, отметил про себя, как же тяжело зажимать лады. Это тебе не «фендер» и не «гибсон». Суровая «Аэлита». Но звук был вполне сносным, и я вскоре привык к ней. Играть я, конечно, умел получше парней — и опыт имелся, и видеоуроков изучил я гораздо больше, спасибо интернету, — потому смог удивить уменьшенными минорными септаккордами и терциями с добавленной ступенью.
Впрочем, играть я стал не что-то запредельное.
— «Если друг оказался вдруг, и не друг, и не враг, а так; если сразу не разберешь, плох он или хорош. Парня в горы тяни — рискни! Не бросай одного его: пусть он в связке в одной с тобой — там поймешь, кто такой».
С вокальными данными у меня было так себе, но я старался, как мог. Впрочем, Владимира Семёновича я не пытался повторить — это непременно окончилось бы безвкусной пародией. Пел своим голосом, пытаясь прочувствовать текст.
Мельком увидел, что Марина смотрит на меня во все глаза, с каким-то откровенным удивлением, узнав меня с новой, до сих пор неизвестной стороны. А вот Артем напротив, сомкнул губы в одну тонкую едва уловимую нить и даже отвернулся.
Остальные ребята одобрительно улыбались, кто-то подпевал. Я закончил петь и сорвал овации.
— Ну Андрюха! Удивил! — воскликнул Клим, хлопнув меня по плечу. — Да ты настоящий мастер! Тебе бы на сцену. ВИА организовать — и на гастроли. Научишь таким аккордам?
— Научу.
— Давай еще одну?
— Да, точно. Давай еще!
— Ну-ка, подождите, — остановил всех Клим. — Сначала перекурить требуется. Уже две станции без перекура.
— Курить — здоровью вредить!
— Здоровья у меня хоть отбавляй, так что не переживай, — паренья глянул на меня, шуточно пригрозил пальцем: — Без меня не играть!
Клим пошел в тамбур покурить, за что получил ряд колких замечаний от других ребят. С ним увязался Генка, желающий составить другу компанию и размяться. Артем тоже решил пройтись по вагону.
Я поднялся с ним. Шепнул:
— Давай поговорим?
— Андрей… — начал тот, состроив кислую мину.
— Хватит бегать от меня. Я же тебе не враг.
— Я не бегаю.
— А что ты делаешь?
Артем не нашелся что ответить.
— Если ты заморачиваешься насчет того случая с балконом — не надо.
— А что мне на нем заморачиваться? Ты сам полез туда! Никто тебя не заставлял! — внезапно злобно выпалил Артем.
Такая реакция меня удивила.
— Видимо я неправильно тебя понял, — тихо ответил я.
Чувства стыда у Артема за то, что он бросил умирать посреди улицы друга у него не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Видимо да, — бросил Артем и ушел в сторону, демонстративно сев на другую сторону.
Я растерянно почесал затылок. Мысли мои были спутанными, и я тщетно пытался понять, что происходит. Вывела меня из раздумий Марина.
— Ребята! — встревожено произнесла она, возвращаясь назад. — Там… в общем, не нравится, что там творится.
Девушка с трудом подбирала слова, не зная, как именно выразит увидено.
— Что случилось? — спросил я.
— Там Клим и Генка… — Марина опять замолчала, моргая и переводя взгляд с меня на Вовку и обратно.
Я глянул в испуганные глаза девушки и понял — нас ожидают большие неприятности.
Глава 8
Разборка
— Марина, что случилось? — первым опомнился Володька.
И подскочил с места, едва не повалив на пол так тщательно сложенные нами в горку рюкзаки.
— Да там этот пришел, начал разговаривать с ними. А потом они в карты… Я зашла, а они уже…
— Кто начал разговаривать? С кем? — град вопросов посыпался на бедную девушку, от чего та совсем растерялась.
Я рванул в тамбур. За мной — Володька. Уточнения нам были не нужны, и без них понятно, что нарисовалась какая-то проблема.
Картина, представшая перед нами, была характерной, которую я и ожидал увидеть — долгий опыт поездок в электричках и поездах, особенно в 90-х давал о себе знать.
Клим и Генка прижались в угол, почти у самых дверей, а по центру встал незнакомый мужчина. Сутулый, худой, с характерной пружинистой стойкой, он сразу навевал мысли об уголовной теме.
Подозрения подтвердились, когда незнакомец, чуть подсвистывая, произнес:
— Ну что, бахуры чубатые, сдали в стирку? Ниче, в следующий раз подфартит. Сейчас алтушки скинули мне, как уговор был — и расходимся на фарте. Или вы двинуть решили? Правильные пацаны так не делают. Они слово свое держат и за базар отвечают.
Последние фразы он уже практически шипел, словно змея.
— Что тут происходит? — спросил я.
Незнакомец обернулся. Обветренное рябое лицо, волчий взгляд, металлический передний зуб. Кто есть таков этот гражданин я уже не сомневался.
— Тебе чего, пацан? — спросил уголовник, пристально осматривая меня и сплевывая на пол сквозь щель передних зубов тонкий плевок — словно змея прыснула яд.
От его взгляда стало противно — будто облапал и в карманы залез.
— Что тут происходит? — повторил я свой вопрос, глянув на Генку и Клима.
На них не было лица, они походили на привидения.
— Ты чего лезешь не в свое дело, фраерок? Топай отсюда!
— Это мои друзья, — кивнул я на парней. — Так что дело это, в том числе и мое. Я так понимаю, к ним есть какие-то вопросы?
— Друзья? — ухмыльнулся уголовник. — Твои друзья, шмурак, мне шекели проиграли в стиры.
Володька недоуменно глянул на меня. Я же кивнул Генке:
— Как было?
— Да мы просто стояли, курили, никого не трогали, потом он подошел, говорит, давайте фокус карточный покажу. Ну мы согласились. Просто ведь фокус. Не игра даже! А потом он сказал, что мы ему денег должны, двадцать рублей! — задыхаясь от возмущения, произнес Генка.
— Не зная цену — не лезь, фраерок, на дело, — по-волчьи ухмыльнулся уголовник. — Все имеет цену. Фокус тоже денег стоит. Ты посмотрел, удовольствие получил — вот и плати. Или ты спрыгнуть решил? По козлиному сделать решил?
Нас было четверо, и мы бы могли легко одолеть этого зубра, если бы не одного «но». Уголовник держал в руках нож и ловко, как бы между делом, им поигрывал. Ввязываться в драку с вооруженным бойцом не хотелось — есть большая вероятность быть порезанными лезвием. А этот уголовник, едущий с зоны домой, кажется, еще не адаптировался к воле и не понял, как себя тут вести. Ему человека убить — как два пальца об асфальт.
Судя по наколкам, сидел он долго, за разбой. Но четко расшифровать его перстни мне не удалось — не хватило знаний.