он причисляется к так называемым базовым эмоциям. Люди, независимо от их культурной принадлежности, возраста, пола или других факторов, одинаково переживают и выражают гнев. Здесь действует универсальная причинно-следственная связь. Когда в мозге срабатывают «нейроны гнева», нам ударяет краска в лицо, мы хмуримся, по лбу пролегает глубокая морщина — «морщина гнева». Мы больше ни о чем не думаем, гнев ослепляет нас — достаточно варварское состояние. Тот, кто не сдерживается, выставляет себя на посмешище. Но, как уже было сказано, ситуация не так проста. Одна женщина уже много лет всеми возможными научными способами борется за новый взгляд на гнев.
Лиза Фельдман Барретт — профессор психологии Северо-Восточного университета. Начиная доклад, она любит демонстрировать часть изображения женского лица в сильно увеличенном масштабе[71]. На изображении видно, как по щекам женщины катятся слезы. Рот ее широко открыт, а брови судорожно сведены к переносице, поэтому неизбежно складывается впечатление, что с ней случилось плохое. На лице женщины отражается гнев вместе с отчаянием и болью. Но потом Фельдман Барретт показывает изображение целиком. И мы видим теннисистку Серену Уильямс, которая кричит во всё горло от радости и облегчения, только что одержав победу над своей сестрой в финале Открытого чемпионата США. Мы наблюдаем два совершенно разных душевных состояния, которые не можем четко различить по выражению лица.
Десятилетиями исследователи, в том числе из команды профессора, совершали поездки в самые отдаленные уголки Земли, где предъявляли людям из самых закрытых культур фотографии с изображением лиц, охваченных гневом. Результаты исследований показали неожиданное разнообразие в способах выражения гнева у шуаров в Эквадоре, форе в Папуа — Новой Гвинее, хадза в Танзании и жителей США и Европы[72].
«Единообразия не существует», — рассказывает Лиза Фельдман Барретт. Безусловно, есть схожие явления (в первую очередь внутри культур), но нет однозначного образца[73]. Это становится ясно и в случае, когда лицевые мышцы участников эксперимента, которые сейчас испытывают определенные эмоции, измеряются электродами[74]. Измерения дают не единые, а вариативные результаты.
То же актуально и для реакций тела. Четыре метаанализа, огромные массивы данных, полученных в результате резюмирования исследовательских работ, не смогли выявить четкого образца телесных реакций в связи с гневом, который явно отличался бы от пяти других базовых эмоций: отвращения, радости, страха, удивления и грусти[75]. «Минуточку, — возможно, возразите вы, — но ведь мы ощущаем страх совсем иначе, чем гнев или радость». Да! Страх ощущается иначе, но поскольку мы чаще всего выражаем свои чувства вовне по-разному, то возможно их неверное толкование. Раскрасневшееся лицо может выражать не только страх, стыд, гнев, но и безудержную радость по поводу выигранной партии в теннис. Даже в нашем мозге нет «центра гнева». Лиза Фельдман Барретт проверила все исследования в области неврологии на предмет изучения гнева и других базовых эмоций, проведенные на протяжении последних 20 лет. Она обнаружила около ста научных публикаций об экспериментах, проведенных при участии приблизительно 1300 человек. «В итоге мы не нашли ни одной области мозга, которая бы имела отпечаток, соответствующий какой-либо эмоции», — пишет Фельдман Барретт[76]. Так, не существует центра гнева, который всегда задействуется у всех людей при возникновении этой эмоции. Если собрать воедино все новые воззрения, ясно, что гнев не может быть просто рефлексом, каждый раз срабатывающим одинаково. Напротив, он очень индивидуален и многогранен.
Уже в Древней Греции идея о равномерном распределении гнева на всех людей подвергалась сомнению[77]. Темперамент холерика приписывался только тем, кто легко выходил из себя. Мы все знаем таких вспыльчивых людей. Я хорошо помню коллегу, с которым работал вместе много лет назад. Даже при отсутствии видимых причин и по самому незначительному поводу он мог впасть в крайнюю ярость, начать на ровном месте извергать проклятия и швыряться предметами. Сегодня ученые уже не назвали бы его холериком, а отнесли бы к психопатическому типу личности.
У людей этого типа гнев вспыхивает быстрее, чаще и сильнее, чем в среднем у других. Отчасти это объясняется генами. Склонность к гневу можно унаследовать. Но намного важнее три когнитивных процесса, которые такие люди применяют в отношении гнева не намеренно, но основательно, что приводит к проблемам[78]. Во-первых, склонные к гневу люди всегда и везде подозревают провокацию. Руководитель отправляет электронное письмо и забывает о вежливом пожелании в конце — какая беспардонность! Во-вторых, люди такого типа путаются в своих мыслях о пережитых неприятностях. Вместо того чтобы «простить и забыть», они прокручивают в мыслях свои переживания и на последнем этапе упускают момент, чтобы задействовать ресурсы, необходимые для того, чтобы контролировать свой гнев. Со своим гневом тяжело живется, если не уделять ему внимания.
Будет ли человек обладать таким типом личности, склонным к гневу? Это зависит от многих факторов. На сегодняшний день есть целый ряд исследований, демонстрирующих, насколько тесно вспыльчивость родителей связана со вспыльчивостью их детей[79]. Если родители часто теряют самообладание, бранятся и дают волю недовольству, высока вероятность того, что искра отлетит и к подрастающему поколению. Вспыльчивость — вопрос личности, которая, в свою очередь, зависит от генов, влияния окружающей среды, то есть воспитания. Уже на этом этапе ясно, насколько гнев индивидуален.
Предрассудки тоже важны. По мнению многих, вспыльчивость по-прежнему удел мужчин. Согласно статистическим данным, мужчины и женщины одинаково часто приходят в ярость и психопатический тип личности встречается с одинаковой частотой у обоих полов[80]. Впрочем, участники эксперимента (обоих полов), которых просили представить себе гневного человека, в большинстве случаев представляли мужское лицо[81]. Вдобавок среднестатистическому мозгу требуется больше времени, чтобы распознать в искаженном гневом лице лицо женщины[82]. Мы быстрее определяем эту эмоцию на лице мужчины. Наш мозг в смятении, ему необходимо больше времени для «расчетов», как будто женское лицо и гнев не совместимы. Этому учатся с детства. Так, американский психолог Памела Коул смогла показать в ходе одного исследования, что матери (за отцами наблюдение не велось) в среднем реагировали положительно на гнев сыновей в два раза чаще, чем на гнев дочерей[83]. Кроме того, Коул выяснила, что матери в пять раз активнее реагировали на положительные эмоции дочери, чем на их гнев. А значит, Леа, плачущая от радости, получит материнскую поддержку, но если она придет в ярость, то мама останется равнодушной, потому что злиться не положено. С сыновьями дело обстоит иначе. Здесь мамы реагируют и на гнев. Ликующий Финн получит такое же внимание, как и вышедший из себя от ярости. Частота, с которой женщины и мужчины испытывают гнев, приблизительно одинакова,