такие пространства; даже если это трудно, даже если мы привыкли быстро находить себе занятия, чтобы избавиться от неприятного ощущения времени и создать иллюзию счастья. Но этого недостаточно, чтобы по-настоящему быть счастливыми. Через определенные промежутки времени нам необходимы моменты скуки, чтобы «заземлиться», прислушаться к себе и сравнить заданные цели с путем, на который мы встали.
Мы не можем изменить физические параметры времени. Пока я пишу эти строки, проходят секунды, «сейчас» превращается в «только что», а «сегодня» становится «вчера». Остановить ход времени невозможно. Но мы можем изменить наше восприятие. Для этого мы должны прежде всего осознанно жить. Это крайне важно именно в наши дни, поскольку наше ощущение времени всё меньше оказывается связанным с постоянными структурами. Раньше весна, лето, осень и зима упорядочивали не только сам год, но и человеческую деятельность. Весну проводили за посевными работами; лето было ознаменовано уходом за полями; осенью приходила пора уборки урожая; а зимой, когда дни становились короче, трудились в доме. Так люди осознанно и интенсивно ощущали смену времен года. Для нас такая структура намного менее важна. Продолжительность нашего рабочего дня не зависит от восхода и заката солнца, свежие фрукты в любое время года для нас само собой разумеющееся явление, а если в январе нам хочется солнышка, мы летим на Карибское море или идем в солярий. Религиозные ритуалы, например Страстная неделя между Вербным воскресеньем и Пасхой у христиан, отдых в Шаббат у иудеев или намаз у мусульман, то есть ритуальная пятикратная молитва, произносимая в определенные часы в течение дня, также утрачивают свое значение. Starbucks работает в Израиле в субботу точно так же, как в воскресенье в Риме. Трудясь посменно, мы превращаем ночь в день. Границы между «работой» и «жизнью» стираются. Электронные письма отправляются и прочитываются в любое время суток. Благодаря гибкому графику и удаленной работе мы сами решаем, когда начинается и заканчивается ли вообще наш рабочий день.
За такую гибкость приходится платить. Действительно, в стартапах нет контрольных часов и не раздается заводской гудок, возвещающий окончание рабочего дня. Но преимущество часов и гудка в том, что они дают нашей голове четкий сигнал: работа окончена. Наше ощущение времени теряется из-за отсутствия границ. Если время — это ощущение и оно становится всё более индивидуализированным и свободным, то мы несем ответственность за это ощущение, так подверженное изменениям и так существенно определяемое объемом информации, которую мы стремимся обработать и зафиксировать, а также ценностью, которой мы наделяем секунды, минуты, часы и дни.
Мы способны предпринимать активные действия, если время течет для нас слишком медленно или летит слишком быстро. Привычки и рутина выхолащивают наше ощущение времени. Информация и процессы, которые постоянно перерабатывает наш мозг, ищут в нашей голове короткие пути и быстрее достигают цели. Мозг так экономит наше время и сокращает воспоминания. Разумеется, мы не можем каждый день прыгать с башни, чтобы заставить мозг выделять особое место для событий на нашей временной шкале. Но мы в силах позаботиться о новых впечатлениях. Только представьте, сколько места наш мозг выделил под детские воспоминания. Посмотрев вокруг глазами ребенка, мы понимаем, что мир полон поводов испытать что-то впервые. Мы можем впервые в жизни пойти на работу новой дорогой. Или приготовить обед из трех блюд, которые еще никогда не пробовали. Если хочется большего масштаба, можно стать волонтером, лучше всего в совершенно новой для себя области. Дайте мозгу стимул, сделайте уже сейчас что-нибудь в первый или в последний раз — это тоже может подействовать. Иногда последний раз тоже бывает особенным и дает нужный эффект. Например, мы можем сходить в любимый ресторан и взять перерыв на полгода. Мы можем провести последний вечер с Netflix и не включать его в течение трех месяцев. Съесть любимое блюдо и взять паузу на год. В эмоциональном отношении последний раз может быть таким же волнующим, как и первый. Даже если мы прерываем какую-то деятельность не навсегда.
Создание эмоциональных воспоминаний поможет нам замедлить время в ретроспективе. Если между Пасхой и Рождеством ваши дни будут наполнены только рутиной, то в сочельник вы удивитесь, как быстро пролетели эти месяцы. Но если нарушать устои, наш мозг начнет писать не отдельные страницы, а целые папки. Так мы сможем перехитрить быстротечное время.
Я столкнулся с тем, что смена перспективы тоже может помочь в этом. Мы несемся по жизни, устремив взгляд четко вперед. Что принесет нам будущее? Бизнесмены борются за инновации, инвесторы пытаются предугадать тенденции. Мы продаем всё более новые технологии, поскольку это дает нам ощущение приближения будущего. Наш техногенный мир устремлен вперед. «В прежние времена новое нуждалось в обосновании, не будучи продолжением старого, которое всегда понималось как само собой разумеющееся. Сегодня всё наоборот: оправдываться приходится традиции, а не инновации», — пишет Рюдигер Сафрански[66]. Вопрос о том, что несет нам будущее, встает повсеместно. Как ослик бежит за морковкой, так и мы гонимся за будущим и никогда его не достигаем. Но ведь человек может иначе относиться ко времени.
Четыре тысячи лет назад на востоке, в Междуречье, прошлое было для вавилонцев временем, которое лежало перед ними. Вавилонское слово Pānātu, означающее «прошлое», имеет тот же корень, что и слова со значением «передняя сторона» и «лицо». Слово Warkītum же тесно связано этимологически с такими понятиями, как «обратная сторона» и «то, что сзади»[67]. Трудно представить себе это, услышав впервые, ведь в нашем мире будущее впереди, а не позади нас. Для нас взгляд в будущее означает взгляд вперед. Вавилонцы же приближались к будущему спиной. Представьте, что вы сидите в поезде. Он едет навстречу будущему. Вы смотрите из окна по направлению движения. Всё мчится к вам. Деревья, растущие у железной дороги, пролетают мимо. Вы видите скорость. Вавилонец, сидя в том же поезде, смотрит из окна в противоположную сторону, назад. Туда, откуда он едет. В этом положении деревья не мчатся навстречу ему, а отдаляются всё медленнее с каждым метром. Ширина взгляда назад затормаживает время.
Тот, кто чувствует время как вавилонец, с каждым шагом в направлении будущего смотрит назад на преумноженное прошлое. Если смотреть с позиции настоящего только в будущее, остается совсем мало. Ведь будущее еще не пришло, «сейчас» существует только мгновение, а прошлого в любом случае не видно. Кто не хочет задействовать прошлое, теряет из виду свое время.
Мне очень нравится идея вавилонцев, и я постоянно пытаюсь применять их взгляд на время. В этом мне помогают несколько фраз, которые я записываю в конце каждого месяца. Всего лишь небольшая запись о том, что