Громко хлопнула дверью шкафчика, больше от злости и обиды на саму себя. Когда Полина вернулась в холл, там была странная картина. Лена рыдала, Света ее утешала, а Павел рядом топтался на месте.
— Что здесь происходит? Вы уже закончили уборку? Номера готовы?
— Полина Викторовна, тут такое случилось!
— Лана перетрудилась, и сейчас у нее нервный срыв? Что могло случиться?
— Света, не говори ничего.
Лена одернула напарницу и посмотрела заплаканными глазами на Полину. Было ли ей жалко девушку? Нет, не было. Полине не было даже интересно, по какому поводу слезы. В таких ситуациях она чувствовала себя злобной сукой.
— Правильно, не говори, потому что меня это не волнует. И еще раз повторюсь, вы должны работать, а не шляться по номерам с постояльцами ночью. Проститутки работают в другом месте, не в нашем отеле.
Лена громко всхлипнула, зло посмотрела на администратора и отвернулась.
— Да что вы такое говорите, Полина Викторовна, это все те двое мужчин, из триста тринадцатого, Лена только хотела помочь, один из них сам попросил, а потом начали предлагали ей всякие непристойности. Они практически чуть не изнасиловали ее.
Полина скептически посмотрела на девушек. Чуть не изнасиловали? Даже смешно стало. Вот что-что, а те мужики из триста тринадцатого насиловать точно никого не станут.
— У тебя есть доказательства? Вызвать полицию?
Лена посмотрела уже с тревогой, на жертву попытки насилия она не тянула, это все какой-то дешевый спектакль. Может быть, будь в этом номере другие люди, Полина бы еще могла поверить, с большой натяжкой, зная Лену.
— Так вызывать или нет? — спросила строго.
— Нет, не надо.
— Если не надо, то все, продолжаем, работаем дальше.
— Мы закончили, — Света подала голос.
— Закончили — молодцы.
Девушки ушли, Лена процедила сквозь зубы, что она сука, Полина сделала вид, что не слышала. Лучше быть сукой, чем проституткой. Интересно, что там произошло, в триста тринадцатом, что Лена в слезах выбежала оттуда, словно ошпаренная?
Машина, как назло, не заводилась, Полина еле откопала ее из-под метрового сугроба. Всю ночь валил снег, мела метель, в сапогах на высоких каблуках было не совсем удобно. И теперь она еще отказалась заводиться. Хорошо, что хоть расчистили задний двор и парковку гостиницы, можно было, не боясь застрять, выехать на дорогу, при условии, конечно, что ее машина заведется.
Но вот наконец мотор заработал, машина затарахтела. Сидя в салоне, согревала руки о включенную на всю печку, Полина смотрела на дворники, монотонно скребущие по стеклу. На ее душе скребло почти так же. На самом деле Полина никогда не была великой моралисткой и далеко не святая, грехи есть, их вполне достаточно для жаркого местечка в аду. Но сколько можно уже, идут уже вторые сутки, как она уговаривает себя, что, мол, ничего такого особенного и не произошло.
Ну, мужчины. Ну, двое. С кем не бывает?
Но такое в ее понимании бывало только в романах иди порнороликах на просторах интернета, которых она пересмотрела сотни. И да, они ее возбуждали, Полина этого не отрицала.
Но чтобы живьем, именно с ней, она и подумать не могла, хотя эти мужчины живьем еще круче, чем в ее снах. И почему в двадцать три года все так легко и просто, совсем не так, как в тридцать? Она на себя навешала ярлыки, загнала в рамки, может, надо быть проще? Западные женщины только начинают жить в тридцать, строить карьеру, пробовать мужчин, выбирать того, кто подойдет под их параметры, с кем они будут смотреть в одну сторону, а не просто трахаться. А вот к сорока годам, определившись, идут под венец и рожают детей.
Надо так и думать. И не забивать себе голову тем, как она могла такое сотворить. Да, могла, да, вытворила.
— Полинка, ну ты как, булочка?
Подруга Илонка, как всегда, звонила именно в это время, у них там утреннее кормление, наследник Назаровых по имени Назар сосет титьку, а его мамка треплется с подружкой.
— Илона, прекрати, ну какая булочка? Ты понижаешь мою самооценку просто катастрофически.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ой, ну точно, с каких это пор? Что случилось?
— Почему должно что-то случиться?
— По голосу слышно. Ты где? Дома уже?
— Нет, в машине сижу, замело все кругом, не знаю, как добираться буду по этим дорогам.
— Из-за этого такая грустная?
— Устала.
— А что еще?
— Да есть тут одно приключение. Валентин опять мозг парит, да так, суматоха вокруг странная.
Полина не знала, что рассказать подруге, хотя практически никогда ничего не скрывала от нее. Все ее страдания, что прошлые, что нынешние она знала, ее пикантную проблему и то, как повел себя тот же Валентин, когда она была с ним предельно честна.
— Этому козлу что надо?
— Козел — мой шеф.
— Дерьмо-мужик, для меня, считай, он умер.
— Он вполне имел право на выбор, почему ты его винишь? Его прекрасно можно понять, я поняла, но в роли его любовницы я никогда не буду.
— Да, любовь, как он говорил тебе, измеряется именно тем, может тебе женщина родить ребенка или нет. Что за дерьмовая позиция?
— Не дерьмовая, не преувеличивай. Он имел право знать, он узнал, я сама сказала, что не могу иметь детей. Может, он именно для этого и хотел жениться, продолжение рода важно для любого мужчины. Какая из меня жена, если я не в состоянии родить ребенка?
— Отличная жена. Это у плохого танцора все виноваты, только не он, в том, что танцевать не умеет. Настоящий мужик, если он на самом деле мужчина, а не тряпка, если любит женщину, будет с ней в любой ситуации. А дети, вот целые детские дома, бери, расти и радуйся.
— Илона, это все сложно. Давай не будем начинать.
— Давай не будем продолжать, хорошо, не будем. Так что там на работе?
— Знаешь, тут такое дело, к нам заселились двое гостей.
— Мммм? И что там с гостями?
— Двое мужчин, именно такие, как из моих снов. Помнишь, я тебе рассказывала?
— Те твои развратно сексуальные сны про игрища с двумя самцами?
— Да.
— Вот это да! Да ладно! Афигеть! Прямо один в один?
Как всегда эмоциональная Илонка не могла сдержать себя. Послышался плач ребенка.
— Назарушка, ты слышал, тетя Полина скоро пойдет во все тяжкие. Господи, пусть хоть один из двоих окажется адекватным. О том, чтоб сразу двое, уже не мечтаю.
— Илона, да постой ты, — Полина засмеялась, представляя, как подружка рассказывает своему грудному сыну о тете Полине.
— Ну все, давай, я жду пикантных, а лучше грязных подробностей, — ребенок замолчал, теперь было слышно только угуканье, это так умиляло.
— Заселились вчера, я, конечно, много каких мужчин встречала по специфике работы, но эти максимально отличаются от всех. Ты не представляешь, какие они, у меня спина покрылась ледяной коркой, такое чувство, что я забыла алфавит и как вообще говорить.
— Ну, ну, не тяни, я мамашка в декрете, мне нужно все в подробностях, а то от Назарова не дождешься приключений, да еще с малым.
Полина наконец согрелась, медленно начала выруливать с заднего двора, через стоянку, мимо центрального входа. Солнце встало, но было серо, метель была не сильной, яркие фонари освещали нарядное крыльцо отеля «Империал». Именно в этот момент на него вышли двое мужчин, она даже притормозила и замолчала, разглядывая их.
Влад в короткой куртке нараспашку уверенно спускался по ступенькам, Герман, чуть позади, прикуривал сигарету, заслоняя огонь от ветра ладонью. А у Полины даже руки вспотели, и сердце забилось быстрее.
— Ну, что там дальше? Давай рассказывай, какие они из себя?
Ее любимый «Ниссан» ярко-синего цвета как раз почти выехал с парковки, Полина провожала спускающихся мужчин взглядом, Влад остановился, посмотрел вперед. И именно в этот момент начался чистый боевик, привет, «Бандитский Петербург».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мимо нее пролетает жутко тонированный, занесенный снегом автомобиль, опускаются стекла, и из окон по крыльцу раздается автоматная очередь.