Читать интересную книгу Сожженые мосты ч.6 (СИ,с иллюстрациями) - Александр Маркьянов

— Майор… Что вы здесь делаете?

— То же что и все. Мы же придворная часть… Как только началось… командир послал две группы, приказ — прорваться в расположение русских, выяснить что там происходит и договориться о совместных действиях. Там вообще-то три группы были, но одну сожгли целиком при прорыве. По нашим казармам из Шмелей били.

— Из Шмелей? — недоверчиво спросил полковник — их же у нас даже не было.

— Или из чего-то подобного, я не видел. Ираки и всю его группу сожгли, но нам вырваться удалось… у казарм уже бой шел вовсю.

Майор Качауи был сородичем полковника — выросли в одной деревне на севере, на каспийском побережье. Отцы вместе ходили за рыбой на стареньком траулере. Потом Качауи перешел из армии в Гвардию бессмертных с большим повышением, с тех пор они общались мало, потому что офицеры из Гвардии бессмертных не имели права общаться с армейскими офицерами, с теми, мятеж которых им, возможно, придется подавлять.

— Кто вас штурмовал? У вас же укрепленные позиции.

— Не знаю. Профессионалы… там снайперы были. С крупнокалиберными винтовками. Огнеметы… очень скоординированный огонь, гражданские так не стреляют.

— А в городе что?

— А хрен его разберет… толпа на улицах… оружие, еле прорвались.

— Танков не видел?

— Нет. А вы что?

— Мы на площади стояли. Парад, хар-э-кальб. Ни единого патрона, ни единого снаряда. Потом мои же… этим выдали, часть офицеров тоже, часть с ними уже.

— Значит, у них есть уже и танки — оптимистично сказал Качауи.

— А ты куда доехал?

— Почти до Мехрабада. Там русские… нас на дороге грохнули… у аэропорта бой идет, русские держат аэропорт и отбивают попытки этих захватить его…

Помолчали, переваривая новость. С давних времен русские считались здесь окончательной силой, той, что раз и навсегда устанавливает порядок, об этом старались не говорить вслух, но так оно и было. Если русские держат аэропорт… то рано или поздно, они начнут переброску в страну десантных дивизий. Если эти… правоверные даже будут сопротивляться, все равно русские победят, потому что у них есть боевые самолеты, а это удесятеряет их силы. Возможно, высадка уже начата, а морская пехота высаживается на побережье, в приморских городах. Если это так… то последние очаги сопротивления подавят примерно через неделю… вот только их уже не будет в живых. Гремевшие за стеной едва слышно нестройные залпы лучше всего говорили об этом…

— И ты что, цел остался? — неверяще спросил полковник.

Вместо ответа, из темноты высунулась чья-то рука… схватила его руку. Он ощутил что-то липкое под пальцами…

— Когда машину нашу накрыли попаданием… я уже дверь открыл, собрался прыгать. Взрывом меня наружу выбросило… отделался контузией и легкими осколочными. Эти… расстрелять хотели, потом все-таки сюда отправили… там, среди тех, кто осаждает русских не только персы и эти… есть англоязычные белые… они и командуют. Если бы не они… расстреляли бы меня.

— Кто вас?

— А черт его знает… Может и русские, там у аэропорта мертвая зона… похоже у них гаубицы есть… с беспилотников корректируют.

Но им это уже никак не поможет.

— Что делать будем? — спросил Джавад.

— Тише… — шикнул майор. — Муртаза! Муртаза подойди сюда.

В темноте появился еще один человек, его не было видно, его присутствие просто ощущалось…

— Это Муртаза. Из десанта.

Майор наклонился прямо к уху полковника.

— У Муртазы есть нож, — прошипел он.

— А дальше что? — так же тихо ответил полковник, — ну снимем мы одного из этих…

— У него будет оружие. Пойдем на прорыв.

— Куда? Куда… ты еще не понял ничего, брат? Нам некуда бежать… нас никто не укроет и не спасет. Нас просто все ненавидят. И растерзают, стоит только нам попасть в их руки.

Мутилось в голове… Какая-то фраза не давала покоя, не давала думать, казалось — скажешь это, и все будет в порядке. Но он и сам не мог понять, что это была за фраза.

— Э… ты разве не офицер?

— Офицер… — полковник помолчал, — хочешь, расскажу, что было на площади?

— Говори…

— Там был пацан… — полковник помолчал собираясь с мыслями, — простой пацан… Этот танк… который натворил все это… там было все кровью залито, брат…

— Шахиншах и вправду погиб?

— Погиб, брат, погиб. Не перебивай, прошу тебя, мне и так тяжело собраться с мыслями… там один из экипажей… по одной трибуне осколочно-фугасным долбанули… не собрать потом ничего было, по второй из крупнокалиберного пулемета… кровь рекой текла… так вот… этот танк проломился через ограждение и ушел в парк Шахидов, твои сослуживцы и САВАКовцы бросились за ним… идиоты… танк не остановить автоматом. А потом был этот пацан… Понимаешь, простой пацан! Он где-то подобрал автомат, подобрался к пролому, который сделал танк и выпустил по нам очередь. Понимаешь, это был простой пацан, он подобрал автомат и пошел, и открыл по нам огонь, и мы его убили.

— Ты же знаешь… эти малолетние фанатики… может у него родственника убило.

— Не убило. А убили. Мы убили, понимаешь? Это не случайность, мы убивали людей, и они все нас ненавидят. А этот пацан — это наш народ, он — из нашего народа, и он взял автомат и пошел убивать нас…

— Ты говоришь не так, как подобает офицеру.

— Я говорю так, как подобает персу. Понимаешь, нас все время учили, что мы офицеры — но мы же — и персы, мы из персидского народа. Куда мы пойдем, если наш народ ненавидит нас?

— Прорвемся к русским.

— До них не дойти.

— Возможно, они уже высаживают десант… может быть, их бронеколонны уже в городе.

— И что? Что это изменит? Даже если мы и останемся в живых… я не могу больше, понимаешь, не могу…

Майор помолчал.

— Помнишь моего отца?

— Мусу-джана? Помню, конечно.

— На Каспии его один раз выбросило за борт… он сам мне рассказывал. Был шторм. Он проплыл в шторм несколько миль… но все же он не прекращал грести, пока его не подобрали с катера нефтяников. Мне не нравятся твои слова, они — слова пораженца. И предателя. Хочешь быть с нами — будь. Нет — сиди и дожидайся, пока тебя расстреляют. Это не народ, это чернь. Восставшая чернь. Ничего кроме кнута и пулемета она не понимает, потому что чернь — она и есть чернь. Светлейшего больше нет, но мы, офицеры — есть. И если мы не приведем эту чернь к должной покорности — ничего не будет. Страны не будет, потому что эти — они не способны строить, они способны только разрушать. Хочешь помогать нам — помоги. Нет — сиди с сидящими, сами справимся. Твое слово, брат…

Полковник вздохнул.

— У тебя был мудрый отец, брат. Я помогу тебе — и да простится мне…

Как он и ожидал — за ними пришли довольно скоро, хотя понятие «скоро» в этом каменном мешке было растяжимым, время они знали по часам одного из офицеров, которые не были разбиты или отобраны. У гвардейца, про которого сказал майор, у Муртазы был не нож — а длинная, острая, вшитая в обмундирование спица. Смертоносное, тем не менее, оружие, им запросто можно достать до сердца или до печени, а это — смерть.

Когда за стеной что-то зашевелилось тяжелое — засовов нормальных тут не было, замков тоже и двери импровизированных камер для устойчивости заваливали чем-то тяжелым, все они напряглись. Их было несколько… и каждый знал свою роль. Возможно, здесь есть предатели… даже наверняка есть… но сделать они ничего не успеют.

Открылась дверь — она открывалась наружу, мощный луч света от аккумуляторного фонаря ударил в камеру, слепя узников.

— Выходить! Шестеро на выход!

Как и было оговорено — не вышел никто.

— Выходить! Шакалы…

Гвардейцы решились — один прикрывал второго автоматом, а этот второй вошел в камеру и схватив первого попавшегося, потащил его наружу. При этом — обе его руки оказались заняты, автомат висел за спиной, да и от плачущего, хнычущего врага, которого ты презираешь — вряд ли можно ждать смертоносного удара…

— Пощадите, шейх… у меня есть жена и дети… двое детей, кто их будет кормить…

— Исламский трибунал выслушает тебя, собака… лежать!

Еще один прицелился в того офицера, которого вытащили из камеры, последний из наряда, четвертый, держал дверь, и автомат был у него не в руках, а висел на боку. Ох, расслабились революционные гвардейцы, расслабились…

— Ты! Пошел сюда! Пошел!

Вытащили еще одного…

— Ты! Ты, ты… куда…

Еще одного — вытащили за ноги.

Четвертый — четвертым вытащили Муртазу, он лег у стены внешне неуклюже — но на самом деле из этого положения легко вскочить.

— Ты…

Пятый! Майор Качауи!

Готовность…

Третий, что контролировал пленных офицеров у стены — отошел назад, чтобы дать возможность разместить у стены пятого.

— Шейх, прошу вас шейх! Это все что у меня есть, шейх, возьмите и отпустите меня! Возьмите и отпустите меня!