Читать интересную книгу Гностики и фарисеи - Светлана Замлелова

Зато, притулившись в отчаянии у столика открытого кафе, Пал Романыч вдруг заслышал умолкнувший было звук родной речи и, сам не зная почему, прослезился. Русских оказалось двое. Представились они Пал Романычу Наташей и Дэном. Расчувствовавшийся Пал Романыч принял их за влюблённую пару, совершающую романтическое путешествие, и, по-своему, не ошибся.

Спустя некоторое время красавица-Наташа, сославшись на усталость, удалилась, а Пал Романыч с Дэном купили водки и стали её пить. Захмелев, они разоткровенничались, и Пал Романыч узнал, что Наташа – создание хотя и милое, но падшее. Где и когда стала она жертвой общественного темперамента, Дэн не знал. Познакомившись с Наташей при известных обстоятельствах в Москве, где Наташа и добывала себе пропитание, Дэн влюбился в неё без памяти и даже загорелся сделать своей женой. Но до этого у них не дошло, потому что Дэна, промышлявшего в Москве разбоем и прочими лихими делами, власти объявили в розыск, и ему пришлось скрываться. Захватив с собой Наташу, Дэн бросился вон из России и нашёл пристанище в Риме на вилле каких-то своих дружков.

Откровенность за откровенность – и Пал Романыч поведал Дэну свои злоключения: и про Мюллеров, и про лукавого Фиша, и даже про матрёшек, которых ещё нет в природе, но которые Пал Романыч очень скоро изготовит и продаст итальянцам, тоскующим без русских сувениров. В ответ бывалый и тёртый Дэн расхохотался Пал Романычу в лицо и прямодушно назвал эти планы ахинеей. Вместо матрёшек Дэн пообещал Пал Романычу «настоящее, большое дело», которое, если его хорошенько обдумать, может стать очень выгодным. Пал Романыч возблагодарил судьбу, а Дэну, в припадке пьяной сентиментальности, объявил, что пойдёт с ним на любое дело, и попросил, в качестве аванса, приюта, на что Дэн отвечал: «Нельзя, братан!.. Рад бы да нельзя… А езжай-ка ты лучше…» И дал Пал Романычу адрес, по которому в пустующей вилле ночуют «такие как ты… художники». Делать было нечего, и Пал Романыч отправился искать виллу с художниками. Очень скоро, однако, выяснилось, что слова «вилла» и «художники» Пал Романыч и Дэн понимают розно. Прибыв по адресу, Пал Романыч обнаружил каменную халупу с тремя прохвостами внутри. Прохвосты оказались из Румынии. В Риме же они продавали какие-то картины, которыми и была заставлена халупа.

Один из румын по имени Мирча довольно сносно говорил по-немецки. С ним и стал объясняться Пал Романыч. Мирча спросил, что тому нужно, и Пал Романыч отвечал, что ему негде ночевать. Мирча очень удивился, но Пал Романыч рассказал ему про Дэна, и оказалось, что румыны с Дэном знакомы. Тут они стали совещаться между собой, но говорили мало, а больше переглядывались. Наконец Мирча объявил, что Пал Романыч может остаться.

И вот Пал Романыч поселился на «вилле» с «художниками» и стал ждать, когда Дэн призовёт его на «большое дело». К несчастью, Дэн не торопился призывать Пал Романыча. Зато деньги, которые Пал Романыч привёз из Германии, торопливо, точно в оттепель, стали таять в его портмоне. Пал Романыч почувствовал себя неуютно и на первых порах решил поискать благосклонности румын.

Румыны тем временем целыми днями то уходили, то приходили, уносили одни картины, приносили другие.

Как-то Пал Романыч сказал Мирче: «Зачем это вы, румыны, целыми днями ходите с картинами по Риму?» На что Мирча отвечал, что они не ходят с картинами, а скупают их, а после перепродают. «Дозвольте и мне с вами!», – сказал Пал Романыч. Румыны опять стали совещаться, долго переглядывались и… дали добро.

На другой же день они отвели Пал Романыча на какую-то площадь в центре Рима, оставили несколько картин, сказали, которая сколько стоит, и ушли. Пал Романыч простоял так целый день, но никто картин у него не купил. Вечером пришли румыны, пересчитали картины, забрали Пал Романыча и ушли. На второй день всё повторилось, а на третий к Пал Романычу подошла дама – «красивая, но лет сорока» – и стала разглядывать картины и самого Пал Романыча.

Пал Романыч по-итальянски не понимал, но, оказалось, что дама знает по-немецки, и они разговорились. Дама назвалась Лючией и сказала, что купила бы одну из картин, но вначале ей хотелось бы приладить эту картину к своему интерьеру и поглядеть, хорошо ли она там будет сочетаться с обоями и коврами. Пал Романыч пошёл с Лючией и убедился, что живёт она одна в большой квартире.

Пал Романыч стал прилаживать картины к стенам, а Лючия подолгу смотреть. Выбрав же картину и расплатившись с Пал Романычем, Лючия пригласила его выпить кофе, а за кофе стала расспрашивать «ладно ль за морем иль худо, и какое в свете чудо». А Пал Романыч простодушно рассказал Лючии всю свою жизнь. А когда Пал Романыч засобирался домой, Лючия велела ему приходить назавтра, но только без картин.

На следующий вечер он явился, и они снова пили кофе, а потом Лючия сказала: «Оставайся у меня, Пауло!». И Пауло остался.

Так они и зажили вместе – Пауло и Лючия. Про все свои прежние злоключения Пауло как будто и забыл, потому что жилось ему у Лючии очень не худо. Лючия не гнала Пал Романыча работать, а сама давала ему денег. И Пал Романыч, оказавшись в фаворе у богатой и одинокой дамочки, решил, что нашёл то, что искал.

Однажды, отправившись за покупками, Пал Романыч встретил в магазине Дэна, который шепнул ему, что «большое дело» намечается на ближайшие дни, и велел Пал Романычу готовиться. Заодно он спросил, где живёт Пал Романыч, и почему его не оказалось на «вилле художников». А когда Пал Романыч рассказал о Лючии, Дэн его похвалил и прибавил, что для «дела» не мешало бы набрать «ещё ребят». Тут Пал Романыч догадался спросить, что это за «большое дело», и Дэн рассказал, что в одной очень богатой квартире лежит так много денег и разного барахла, что «если взять чуть-чуть, то хозяева даже не заметят». Тем более что хозяин живёт в США, а хозяйка едет к нему и вернётся не раньше чем через месяц. Пал Романыч испугался и стал отнекиваться, а Дэн стал его уговаривать и уверять, что Пал Романычу ничего не придётся делать, «зато будет весело, да и куш приличный». К тому же Дэн знает людей – здесь в Риме, – которые помогут сбыть вещи. Пал Романыч, польстившись более на авантюрность, нежели на куш, колебался недолго.

Они условились, что Пал Романыч станет заходить к румынам, у которых Дэн оставит сообщение о начале операции. Тут они развеселились и порешили называть планируемую операцию «Штурмом Зимнего».

Пал Романыч стал ходить вечерами к румынам, а румыны стали его укорять, что он, набившись в работники, работу бросил. Но Пал Романыч, довольный жизнью, настроен был благодушно, а потому на все трансильванские претензии только отсмеивался. Но потом, будучи обличаем совестью, решил своё отслужить и сказал: «Друзья! Что вам эти картины? Много ли вы за них выручаете? Вот я научу вас такому делу, через которое вы будете на золоте есть!» И он рассказал им об операции «Штурм Зимнего». Румыны его выслушали и долго между собой переглядывались. А потом сказали, что должны подумать.

В скором времени они передали Пал Романычу записку от Дэна, в которой говорилось, что операция «Штурм Зимнего» планируется на ближайшую субботу. Место встречи – «вилла художников». Пал Романыч немедленно пересказал содержание письма Мирче, а Мирча перевёл своим дружкам. Они втроём переглянулись, и Мирча объявил Пал Романычу, что как раз в эту субботу они не могут, так что их участие в «Штурме Зимнего» отменяется.

По странному совпадению засобиралась в дорогу и Лючия, назначив отъезд на субботу. Пал Романычу оставалось только подивиться про себя такому чудному тожеству. Впрочем, он тут же рассудил, что так оно и лучше – не придётся ничего объяснять Лючии.

В субботу утром Пал Романыч трогательно простился с Лючией, а вечером отправился на «виллу художников». Румынов дома не оказалось, и Пал Романыч в одиночестве стал дожидаться Дэна, который вскоре появился на машине с открытым верхом и привёз с собой ещё двух человек. Один был узбек из Ташкента по имени Тимур, другой – казах Айтуган из Джезказгана.

И вот, когда в составе этого интернационала Пал Романыч оказался перед домом, в котором жила Лючия, холодок впервые пробежал по его затылку. Тут только Пал Романыч понял, что Лючия никогда не говорила о себе как о незамужней.

Они вышли из машины. Улица была безлюдна, луна повисла над соседним домом.

– Как тихо, – заметил Тимур.

– Подозрительно тихо, – уточнил Айтуган.

Они вошли в подъезд и стали подниматься, но Пал Романыч всё ещё надеялся, что, возможно, они приехали грабить другую квартиру. И надеялся так до той поры, пока их международная банда, возглавляемая Дэном, не остановилась перед дверью, ключ от которой лежал в кармане Пал Романыча.

Пал Романыч захотел было остановить всё дело, но в ту самую минуту, когда он уже раскрыл рот, Дэн извлёк откуда-то ключ и показал его всей честной компании. Пал Романыч сунул руку в карман и, нащупав там свой ключ, выпалил вместо приготовленных слов: «Откуда он у тебя?!» Дэн потрафил любопытству Пал Романыча и ответил ему так: «Эта подстёга, пока мужа нет, водит к себе всякую шваль и на время жить оставляет. Один такой жиголо, не будь дураком, взял да и сделал себе второй ключ. А после меня этим ключиком отблагодарил за одно дельце… У неё и сейчас хлыст какой-то живёт, да только его дома нет – он вечерами шляется… Надо всё быстро и чистенько сделать – этот пентюх вернётся, ничего не заметит, а после на него хозяйка подумает».