Даймё: думаешь, не выйдет?
Такеси: что не выйдет – это полбеды, только как же вам теперь от неё откупиться? Обидели ведь вы девушку!
Даймё: откупиться от своей невесты?
Такеси: она же любила вас без ума, замуж за вас собиралась, хотела вам дочку и сына родить, а вы теперь жениться раздумали!
Даймё: я раздумал?
Такеси: конечно, вы!
Даймё: и то правда, неловкое положение… Как же мне из него выпутаться, Такеси, придумай, спаси меня!
Такеси: ну разве что вы продадите своё имение, а деньги я отдам девушке.
Даймё: как – продать имение? А с чем же я останусь?
Такеси: со мной. Я вам не дам по миру пойти, вот увидите!
Даймё: я-то думал, что ты дурак, а ты светлая голова!
Даймё продаёт имение, Такеси на эти деньги устраивает пир для своей подруги. За весельем их застаёт даймё.
Даймё: ах, мошенник! Вот что ты задумал – обобрать меня до нитки! Вот я тебя поколочу!
Даймё хватается за левый бок, а меча там нет – продан. Тогда он бросается на слугу с кулаками, но тот выше и сильнее, и вскоре это слуга лупит своего хозяина, а даймё охает и прикрывает голову руками.
- Ну всё, с меня хватит, - прошипел Широ и встал в полный рост. – Что за дикая чушь!
Зрители с интересом обернулись и посмотрели на него.
- Актёры начинают играть прямо среди народа? Это что-то новенькое! – Усмехнулся старый ремесленник, сидящий рядом с мальчиками.
Широ разгневанно посмотрел на него.
- Я не актёр, и я не желаю смотреть такие гнусные сцены!
- Ну так и катись отсюда. – Преспокойно заявил какой-то крестьянин.
- Что ты сейчас сказал, сын обезьяны? - Закричал Широ. – Я – Асакура-сама!
Вот теперь поднялся настоящий хохот. Все смотрели на Широ, никто даже не заметил, что на сцену вышли новые актёры и в растерянности замерли, не зная, начинать новый спектакль или нет.
- Ха-ха! Этот недоросток говорит, что он – Асакура-сама! – Слышалось отовсюду.
- Широ, пожалуйста… - пробормотал Юки, с тревогой глядя на искривлённые от смеха лица.
- Замолчите! Я не Асакура Райдон, я Асакура Йомэй! – Надрывался Широ.
- Что-то мы ни разу о таком не слышали.
- Я – ваш молодой господин!
- Нашего молодого господина, Торио-сама, полтора десятка лет тому назад выставили из Мино, - не прекращая смеяться, сказал крестьянин. – А ты, видно, совсем ополоумел, цыплёнок, раз решил, что ты – это он!
- Как ты меня назвал? – Ахнул Широ. – Ты, грязное животное, мерзкая обезьяна! От тебя воняет помоями!
Юки понял, что пора уносить ноги. Зрители перестали смеяться и не на шутку разозлились.
- Давайте поучим этого мальчишку, как следует разговаривать со старшими! – Закричали они.
И не выбраться бы друзьям из театра живыми, если б они не сидели у самого входа: Юки толкнул Широ к двери, заслоняя его собой от разгневанной толпы, и через секунду выскочил вслед за ним. Они бежали со всех ног, забыв про свою корову, а вслед им неслись ругательства и не самые любезные пожелания.
Обессилев, они остановились отдышаться возле уличного лотка.
- Как эти люди могут представлять такие отвратительные пьесы! – Громко возмущался Широ. – Мелкие, глупые простолюдины, они совсем забыли своё место!
Юки безнадёжно опустил голову.
- Слишком уж ты горяч, Широ. Так нельзя.
- Ты меня ещё будешь учить! Как ты посмел привести меня на представление, где слуги колотят своих господ?
- Это же народный театр, Широ, люди рассказывают о том, чего бы им хотелось…
- Ах, так? То есть все слуги мечтают издеваться над господами? И ты тоже этого хочешь?
- Нет, конечно, но…
- Хороший слуга чтит своего господина, и даже в мыслях не позволяет себе насмехаться над ним! Я попрошу Асакура-сама немедленно закрыть этот грязный театр!
Тут вышел из себя даже кроткий Юки:
- Если ты всегда так себя ведёшь, Широ, то неудивительно, что тебя пытаются отравить! – Сказав это, он сразу же захлопнул рот, но было поздно, слова уже вырвались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Широ замер и со страхом посмотрел на друга.
- Что ты сказал?
Ничего не поделаешь, пришлось объяснять:
- Мне показалось странным, что Акико-тян умерла от удушья, а косточки у неё в горле не было. От чего же она тогда задохнулась? И она ведь ела сливы из вашего горшочка. – Юки помолчал, кусая губы. – Я ничего не говорил вам, не хотел волновать.
Злость полностью покинула Широ, он присел на корточки и уставился себе под ноги. Юки опустился на песок рядом с ним.
- А я думал, это только мои глупые страхи, - упавшим голосом сказал Широ.
- Скорее всего, так оно и есть. – Юки постарался говорить бодро. – Вставайте, Йомэй-сама, нам пора возвращаться в замок.
[1] 30, 3 см
[2] Кодзики — крупнейший памятник древнеяпонской литературы, один из первых письменных памятников, основная священная книга синтоистского троекнижия, включающего в себя помимо «Кодзики» «Нихонги» («Анналы Японии») и сгоревшие во время пожара в 645 г. «Кудзики» («Записи о минувших делах»).
[3] Манъёсю— старейшая и наиболее почитаемая антология японской поэзии, составленная в период Нара. Другое название — «Собрание мириад листьев».
[4] Кокинсю — антология японской лирической поэзии.
[5] Инари – дух риса, богиня плодородия, в частности всех злаковых культур. По поверьям, является людям в облике лисицы.
[6] Ритуальные врата, представляющие собой ворота без створок с двумя столбами, выкрашенными в красный цвет, и двумя вогнутыми перекладинами сверху.
Глава 3 НАЧАЛО ПУТИ
Хлопотный день Юки
Утром следующего дня Юки вышел из комнаты затемно, когда Широ ещё спал. Перехватив на кухне два-три рисовых шарика из остатков вчерашнего обеда и с трудом дождавшись опускания моста, он быстро пробежал через парк и направился к деревне. У него было одно важное дело: из-за поспешного бегства от храма Инари они с Широ не успели забрать свою корову. Её могли хватиться, а обострять отношения с обитателями замка, в частности с владельцем коровы, Юки очень не хотелось.
Разумеется, когда мальчик, проделав долгий путь пешком, вышел к храму, никакой коровы у колышка уже не было, там болтался только короткий обрезок верёвки.
Сказав себе, что сдаваться рано, Юки первым делом отправился искать дом местного священника, рассудив, что тот должен находиться где-то рядом с местом служения. Ему сразу же повезло: обогнув храм, он увидел каннуси[1], сидящего на веранде, свесив ноги. Святой человек был занят: считал деньги. Юки неторопливо подошёл к нему и вежливо поклонился, но каннуси, занятый подсчётами, его не заметил.
- Да будет с вами милость богини Инари! – Самым доброжелательным голосом пропел Юки, снова поклонившись.
Священник вздрогнул и быстро прикрыл деньги руками.
- Ты кто? Вор?
- Что вы, господин, я скромный слуга дома Асакура.
Каннуси смерил его недоверчивым взглядом.
- И какое у тебя ко мне дело?
- Я пришёл за своей коровой. Видите ли, вчера мне пришлось съездить в деревню по важному поручению господина распорядителя, Сагара-сана. Приехал я на этой самой корове, но, накупив разных товаров, понял, что обратно в замок мне их не донести. Пришлось мне нанимать носильщиков, а корову я привязал вот к тому колышку возле вашего святого храма. Зная, какими карами великая богиня Инари карает всех воров, лжецов и укрывателей, я и помыслить не мог, что кто-то из паломников решится похитить мою корову. Не знаете ли вы чего-нибудь об этом происшествии?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Откуда мне знать? – Возмутился священник. – Делать мне нечего, только стеречь чужих коров. Я что – пастух? Ничего не видел и не знаю. Впрочем, - чуть-чуть подумав, продолжил он, - сегодня на рассвете мимо меня провели корову. Действительно, припоминаю… такая рыжая, на боку пятно?