шла перестрелка… Беспорядочные плевки дробовиков захлебывались в стрекоте пулемета, вторили одиночным винтовочным выстрелам, случайным разрывам гранат, доносящих по воздуху одну лишь вибрацию. Все это происходило на фоне странного гула и будто в замедленной съемке.
Еще мгновение – и в голове бойца окончательно просветлело. Солдат осознал себя лежащим в грязи, рядом с обломками рухнувшего сооружения, от которого ввысь валил дым.
Многочисленные стоны и хрипы усилились, позиционировав себя в руинах. Приняв сидячее положение, вояка вцепился в загудевшую от боли в висках голову, встряхнулся, прежде чем оказаться на ногах, подтащил к себе трубу РПГ.
– Север-1, прием! Север-1!
Обратив внимание на лежащую недалеко рацию, помигивающую красным индикатором, военный был вынужден ретироваться: сквозь огонь беснующихся орудий послышался нечеловеческий хриплый рев. Припадая на одну ногу, солдат ринулся в направлении укреплений, по пути пытаясь нащупать ремешки гранатомета, чтобы закинуть его на спину.
Как оказалось, боец был последним из тех, кто добрался до укрепточки после подрыва строения. До него за баррикадами из строительного мусора скрылись двое. Один тащил другого на плече.
– Промедол! Лидокаин! Что-нибудь! – донеслось до солдата, которого встретил мужчина в окровавленных одеждах и который сразу бросился помогать: наверное, по виду гранатометчика решил, что тот ранен.
– Давай! Живой? Что там?
Бойцы пытались перекричать грохот стрельбы, и сейчас вояка чуть снова не оглох, но уже от человеческого голоса над ухом.
– Темник! – выпалил он, прежде чем рухнуть на ящики с боеприпасами за баррикадой.
Боевой товарищ рухнул вместе с ним, громко выругавшись. На сталкерском сленге темником называли мутанта, способного влиять на людской рассудок и даже «передвигать» десятки разложившихся трупов.
– Это все? Ты последний? Никто не отвечает!
«Все», – хотел сказать гранатометчик, но пересохшее горло заставило закашляться. Благо солдат понял его по глазам.
Когда на них бросил свою «свиту» темник, от самого отряда уже мало что оставалось. Как через здание полезли «костыли» – «оживленные» темником кадавры, сразу стало ясно, что выбраться смогут лишь находящиеся по эту сторону строения: мертвечина просто раздавила своим количеством первые эшелоны. Гранатометчик принял решение обрушить здание, выиграв таким образом время для тех, кто еще мог держать оружие.
– Гига-а-ант!
Вопль снайпера на импровизированной вышке из контейнеров заставил вскочить даже раненых, залегших за укрытиями.
Пустынная местность предстала в виде побитого взрывами асфальтированного покрытия, расстилающегося до сколов порушенных технических сооружений. А вдоль теплотрасс и пристроек мчалась прямо на укрепления груда мяса, сотрясая землю, хрипя, оставляя кровавые следы от лап, на которые налипли чьи-то внутренности…
– Тяжелую на нас вывел!
Не сразу поняв, что речь шла о еще живом темнике, продолжающем атаковать зомбированными тварями, гранатометчик ринулся к соседней баррикаде, где уже готовили заряды для РПГ.
– Север-2, прием! Требуется поддержка!
– Осколки!
Сейчас все зависело от быстроты реакции, а потому боец даже не задумывался, когда загонял гранату в патрубок. Пальцы тряслись, в глазах плясали белые пятна, но каждое действие уже было отточено до автоматизма.
Рванула брошенная кем-то РГД. Звериный рык, раздавшийся совсем близко, вынудил всех попятиться.
– Всем стоять! Держать позиции!
От тяжелой поступи мутировавшей медвежьей туши уже начала содрогаться земля, когда солдат выбежал с гранатометом на изготовку.
– Эрпэгэ-э-э!
От своего же крика заложило уши и схватило горло, однако военный уже целился в монстра, разбрасывающего в стороны останки мутантов и людей на своем пути. Все, кто был позади, ринулись прочь от места выхода реактивной струи.
Выстрел с шипением разрезал округу, заглохнув в бездне забвения.
* * *
Обшарпанные потолки и облезлые стены помещения освещала, мигая, тусклая лампа на проводе. На грязных дощатых полах стояли неровными рядами простые одноместные и двухъярусные койки, громоздились один на другом сломанные элементы мебели, приспособленные, однако, под хранение вещей первой необходимости.
Кто-то хрипло простонал, обратив на себя внимание. Только сейчас очнувшийся боец заметил, что практически все койки заняты ранеными. Из-за полумрака невозможно было разглядеть детали, однако он оценил масштабы ущерба, нанесенного на этот раз, и тихо вздохнул.
Сняв с головы повязку, запятнанную следами засохшей крови, солдат поморщился, с трудом сел. В глазах резко поплыло. Мимолетные кадры произошедших событий пронеслись в голове: хрипящие трупы, прущие через окна, прогалы в стенах, крики раздавленных «костылями» где-то внутри людей, выстрел РПГ…
Помотав головой, гранатометчик вернулся в реальность. На этот раз прокряхтели где-то позади, заставив его обернуться.
– П-пить…
Вскочив с койки, вояка подошел к соседу, инстинктивно потянувшись к фляге на поясе. Плюнув с досады, принялся копаться в вещах у изголовья кровати.
– Пить…
– Слышу, жди.
Скоро проскрежетала отвинченная крышка, послышались громкие глотки. Напоив человека в остатках бронежилета, где-то разорванного мутантами, а где-то – врачом, чтобы добраться до ранений, военный поставил флягу на тумбу рядом. Через слои бинтов, замотанных вокруг головы, на него уставился заплывший глаз.
– Он… он жив? Леонид…
Гранатометчик узнал раненого, одного из тех, на кого обрушилось здание из-за РПГ.
– Жив. Твой брат жив.
– Спа… Спасибо.
Прошептав это, человек уронил голову набок и затих. Даже дыхание перестало различаться. Уже догадавшись об исходе, солдат все равно попытался прощупать у товарища пульс. Но тщетно.
* * *
В прошлом солдат – ныне уже сталкер – встрепенулся. Где-то недалеко захлопала крыльями спугнутая ворона, огласив лесистую местность глухим карканьем.
Поворочав затекшими конечностями и шеей, человек нашарил под рукой АКСУ, перехватился за рукоятку и цевье, прижал оружие к себе, прислушался.
Лес безмолвствовал.
Из кабины севшего на брюхо «КамАЗа» глазам сталкера открывался вид на поросшую бурьяном опушку, купающуюся в туманной вуали. Среди зарослей можно было разглядеть остатки иного транспорта разного рода. Остатки строительной, военной и гражданской техники, дремлющие под слоем ржавчины и мокрой дымкой, стали для дезертира единственными собратьями в этом жестоком и враждебном мирке. Именно здесь он прятался от патрулей и непогоды с тех пор, как не выдержал условий службы.
Смерть, грязь, кровожадная и непредсказуемая Зона… Уставший от всего этого, вояка мог бы вытянуть до окончания контракта, если б не последний бой. Ответственность за десятки погубленных душ легла не на мутантов, а на него, решившего в паническом замешательстве пожертвовать первыми эшелонами, чтобы сдержать натиск противника. Он спас себя и остатки отряда ценой других жизней, и, кто бы что ни считал, стал бы козлом отпущения, стоило захотеть командованию.
Дожидаться решения со стороны старших гранатометчик не рискнул и дезертировал в тот же день. Однако груз его поступка до сих пор следовал за ним, постоянно напоминая о себе, когда солдат забывался.
Короткий свист резанул уши, заставил вздрогнуть, начать искать глазами источник звука. Окликнувший военного с почтительного расстояния