– Да, это не в моем духе.
– Просто люди спрашивают про тебя и по-прежнему говорят о случившемся.
– Мне бы не хотелось больше говорить об этом, Санни.
– Извини. Я не хотела тебя расстраивать. Нам не обязательно говорить об этом. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Но Трейси прекрасно знала, почему Санни захотела кофе. Не для того, чтобы поболтать со старой подругой. Причина была та же, по которой столь многие пришли на похороны к семье, которая по тем или иным причинам все же уехала из Седар-Гроува двадцать лет назад. И они пришли не только потому, что Рой Каллоуэй всех известил о похоронах. Поиски Сары и суд дали им что-то, на чем сконцентрировать внимание, но это не вернуло Сару. Это не закрыло вопрос для Санни или других все еще живущих в Седар-Гроуве, как не закрыло для Трейси и ее родителей. Теперь, сидя перед человеком, которому в юности доверяла свои сокровеннейшие мысли и тайны, Трейси не могла решиться сказать Санни, что, может быть, они вот-вот снова оживят тот кошмар.
Глава 19
Трейси заглушила двигатель, и ее пикап бесшумно остановился. Она осмотрела потемневшую улицу, прежде чем выйти под естественный свет полной луны. Прошел год после суда, а она по-прежнему высматривает мелькающие за деревьями и просачивающиеся из-за кустов тени. В детстве Трейси и Сара звали эти невидимые страхи «буки». Тогда сестрам представлялись чудовища, вызванные их же богатой фантазией. Но теперь чудовища были пугающе реальными.
Она взошла на крыльцо и вставила в скважину ключ. Он повернулся со щелчком, и она замерла и прислушалась к звукам в доме. Ничего не услышав, Трейси навалилась на дверь плечом. Обычно дерево за зиму разбухало, и дверь заклинивало в косяке. Но сейчас она легко подалась, Трейси толкнула ее и тихо вошла внутрь.
Включив свет, она так перепугалась, что выронила ключи.
– Боже, ты напугал меня.
В кресле сидел Бен в джинсах и фланелевой рубашке.
– Я тебя напугал? Ты приходишь сюда в такой час, без звонка, без предупреждения, и я тебя напугал?
– Я хотела сказать, что не заметила тебя в кресле. Почему ты сидишь в темноте одетый?
– Ты не видела меня, потому что тебя не было дома. Где ты была, Трейси?
– Работала.
– В час ночи?
– Ты знаешь, что я имела в виду: я работала по делу Сары.
– Какой сюрприз!
– Я устала, – сказала она, не желая снова ввязываться в дебаты.
– Ты не ответила на мой вопрос.
Она говорила с ним через плечо, выйдя из комнаты.
– Ответила.
– Нет. Ты сказала, чем занималась, а я спрашивал, где ты была.
– Уже поздно, Бен. Поговорим утром.
– Утром меня здесь не будет.
Она снова зашла в комнату. Бен встал, и она заметила, что на нем рабочие ботинки.
– Я ухожу. Я не могу так жить.
Она шагнула к нему.
– Так будет не всегда, Бен. Мне просто нужно еще время.
– Сколько это займет, Трейси?
– Не знаю.
– Вот в этом все и дело.
– Бен…
– Я знаю, где ты была.
– Что ты сделаешь?
– Уйду, Трейси. Вот что люди делают.
– Мою сестру убили.
– Я был там, помнишь? Я был там, каждый день. Я сидел рядом с тобой каждый день суда и сидел во время приговора. Ты просто не замечала.
Она сделала еще несколько шагов к нему.
– Так в этом все дело? Тебе нужно мое внимание?
– Я твой муж, Трейси.
– И потому должен поддерживать меня.
Он двинулся к двери.
– Я собирался уйти утром. Моя машина загружена. Думаю, лучше уйти сейчас, пока мы не наговорили друг другу такого, о чем будем жалеть.
– Бен, уже поздно. Подожди до утра. Мы можем поговорить об этом утром.
Он взялся за ручку двери.
– Что он сказал тебе?
– Что?
– Что тебе сказал Эдмунд Хауз?
Бен провожал ее до тюрьмы.
– Я спрашивала его о его признании в убийстве Сары. Спрашивала про украшения.
– Ты спросила его, он ли убил ее?
– Он ее не убивал, Бен. Показания…
– Суд присяжных приговорил его, Трейси. Суд рассмотрел свидетельства и приговорил его. Почему тебе этого недостаточно?
– Потому что доказательства неправильные. Я это знаю.
– И ты собираешься исправлять это до утра? Что мне сказать тебе еще, чтобы ты прекратила это?
Она дотронулась до его рукава.
– Не ставь меня перед выбором, Бен. Пожалуйста, не заставляй меня выбирать между тобой и сестрой.
– Я бы никогда этого не сделал. Ты сама это сделала.
Он открыл дверь и вышел.
Она вышла вслед за ним на крыльцо, вдруг испугавшись.
– Я люблю тебя, Бен. У меня нет никого, кроме тебя.
Он остановился и чуть погодя обернулся к ней.
– Есть. И пока ты не оставишь их обоих в покое, для меня нет места. Нет места ни для кого.
Она поспешила за ним, уговаривая:
– Бен, пожалуйста! Мы можем это решить.
Он положил руки ей на плечи.
– Тогда поехали со мной.
– Что?
– Мы можем упаковать твои вещи за час. Поедем со мной.
– Куда?
– Отсюда.
– Но мои родители…
– Они не хотят иметь со мной дела. Даже не разговаривают со мной. И вообще больше ни с кем не разговаривают. Здесь ничего нет.
Она попятилась.
– Я не могу, Бен.
– Не можешь или не хочешь? – Глаза его были полны слез. – Какая-то часть меня всегда будет любить тебя, Трейси. Эту боль мне придется преодолеть. Я не могу этого сделать, живя здесь. И ты не можешь, но ты хочешь понять это сама.
Он залез в кабину и захлопнул дверь. Какое-то мгновение она думала, что он еще может передумать, может открыть дверь и выйти, вернуться к ней. Потом он завел двигатель, в последний раз посмотрел на нее и уехал, оставив ее одну.
Глава 20
Ощутив, как тихо подъехала машина, Трейси инстинктивно положила руку на рукоятку своего «Глока». Машина подъехала к ней и остановилась. В кабине сидел Рой Каллоуэй, высунув локоть из окна.
– Трейси!
– Вы преследуете меня, шериф?
– Насколько я понимаю, ты уехала.
Она посмотрела на стоянку у мотеля.
– Дя, я уехала. В Силвер-Спурс. Что вы здесь делаете?
Каллоуэй поставил машину на тормоз и вылез, оставив двигатель включенным, а дверцу открытой. Из радио на щитке доносились какие-то разговоры.
– Маленькая птичка насвистела мне, что ты разговаривала с людьми в городе.
– Это, кажется, долг вежливости после столь долгой разлуки. А вам какое дело?
– Я хочу знать, о чем ты с ними говорила.
Ей хотелось рассердиться и сказать Каллоуэю, что она уже не девочка, чтобы вестись на его манипуляции. Но это, скорее всего, только затянуло бы их конфронтацию, а она была душевно и физически опустошена. Ей хотелось лишь вернуться на ночь к себе в комнату.
– Не думаю, что это ваше дело, если только вы не собираетесь мне сказать, что разговаривать с людьми в Седар-Гроуве – преступление. – Он стала подниматься по ступеням. – Я устала и хочу принять горячий душ.
– О чем вы говорили с Дэном О’Лири?
– О старых временах, обычная прогулка по улице воспоминаний.
– И все?
– Это все, что вам нужно знать.
– К черту, Трейси. Не будь такой упертой.
Неколебимая твердость, с которой он говорил, заставила ее остановиться и повернуться к нему. Каллоуэй побагровел, что было на него непохоже – она никогда его таким не видела, но, возможно, это потому, что когда она его видела, никто ему не возражал. Вроде бы взяв себя в руки, Каллоуэй сказал:
– Думаешь, ты одна пострадала? Посмотри на всех, кто вчера пришел на похороны почтить ее память. – Он вышел из машины.
– Вы приложили к этому руку, Рой?
– Люди хотят завершения. Им нужно, чтобы с этим было покончено.
– Им или вам?
Он направил на нее палец.
– Я делал свою работу. Ты и остальные должны это понять. Я следовал свидетельским показаниям, Трейси.
– Но не до могилы.
– У нас не было могилы.
– Теперь есть.
– Точно. Мы нашли Сару. Так что пускай мертвые хоронят своих мертвецов.
– Как-то раз вы говорили мне это раньше. Помните? Но я кое-чему научилась, Рой: мертвые не хоронят мертвецов. Это могут лишь живые.
– А теперь вы похоронили Сару, и оставьте ее в покое. Она упокоилась. Она теперь вместе с родителями. Оставь это, Трейси. Просто оставь.