— лишь разменная монета в игре тех, кто передвигает фигуры по доске. И то, что воину кажется простым и понятным, лишь
кажется таковым, потому что мастерам игры не нужны думающие пешки.
Но это не мешало Хаджару продолжать ненавидеть сам принцип существования подобной игры. И как бы ни были чисты и благородны помыслы игроков — до тех пор, пока они не отдадут все, включая самих себя, для победы — они остаются не больше, чем…
Перед внутренним взором Хаджара появились лица Моргана и Чин Аме. Двух величайших интриганов, что встречал на своем пути Хаджар. И оба они, как раз, пожертвовали всем ради того, во что верили…
Жизнь.
Сложная штука.
Ни черного, ни белого, ни даже серого. Вообще никаких цветов. Ориентиров. Указателей. Хоть кого-нибудь, кто сказал бы, где правильно, где истинно, а где лишь бесконечная плеяда ошибок, увенчанная холодной бездной забвения.
— Чего завис? — спросил демон.
Хаджар дернулся и отвлекся от окна. С некоторой тревогой он обратился взором в мир своей души и тут же обнаружил в нем бесконечный ветер, качающий море травы.
— Не все размышления связаны с приближающейся смертью, Хаджар, — неожиданно серьезно произнес Хельмер. — иногда это просто время догоняет нас, напоминая, что мы больше не юны и не слепы.
— Насчет последнего я не уверен.
— Никто не уверен, — кивнул комочек чужого страха. — Ладно, начинающий интриган. Раз тебе так сильно требуется видеть настоящую причину твоего здесь нахождения, то я расскажу то, что могу, но не жди слишком многого. Пусть даже здесь нет Реки Мира и новые клятвы крови в Северных Землях не произнести, но те, что уже были сказаны прежде — прекрасно здесь функционируют.
Кроме деревни он видел еще и свое отражение. Прозрачную дымку, застывшую на фоне крыш.
Говорят, что чем дольше с кем-то сражаешься, тем больше на него становишься похож. И, возможно, если присмотреться, то “безумные планы” Хаджара в равной степени можно было назвать интригами, но он старался об этом не задумываться.
— Ты ведь слышал о том, что Пепел искал проход в Северные Земли?
— Да, — подтвердил Хаджар. — Что-то связанное с Океаном.
Хельмер снова кивнул — со стороны это выглядело так, что маленький комочек страха просто качался куклой из стороны в сторону, накатываясь на собственный рот.
— Ты знаешь, как адепты, ставшие Бессмертными попадают в мир Бессмертных? — задал очередной вопрос демон.
Хаджар неопределенно помахал рукой:
— Что-то о том, что они сбрасывают физическую оболочку и перед ними открывается проход из золотого света.
— Почти верно, — Хельмер перебрался с подоконника на плечо Хаджара и удобно там устроился, растекшись по одежде пятном черной кляксы. — Они действительно лишают себя плоти, потому что она подвержена влиянию времени. И тело заменяется чистой энергией, вот только это лишь на поверхности. А суть же в том, что плоть физическая заменяется плотью энергетической. И она действительно может существовать почти бесконечный срок времени, если…
— Если не пытаться обрести больше силы, чем такая энергетическая оболочка может удержать, чтобы не рассыпаться.
— О-о-о, — протянул довольный демон. — Ну, вижу, сотни лет жизни не прошли даром, да, Хаджи? Ну ладно… Да. Все верно. И обычно к тому моменту, как тот редкий Бессмертный, что продолжает двигаться по пути развития, обретает подобную мощь — он скидывает и энергетическую оболочку, оставив лишь оголенную душу, столь крепкую и могучую, что…
— Он становится богом, — закончил за демона Хаджар.
— Именно!
Хаджар догадывался об этом принципе построения мира и прежде, хоть и сам не знал почему и откуда у него подобные мысли. Может из-за того, что богам было чуждо все людское? А все людское соединяет в себе три начала? Плоть, энергия и душа. И боги, лишенные первых двух черт, не могут в полной мере понять смертных, а смертные — богов.
— Все еще не понимаю, причем здесь Северные Земли, Пепел и я.
— А при том, Хаджи, дружище, что мир должен находиться в равновесии и там, где есть парадный вход, всегда должен быть и черный, — подмигнул демон. — И прежде чем стать Бессмертным, Пепел пытался найти его. Знал, что тот находиться в Океане, омывающим берега Северных Земель, но так и не смог сюда забраться.
— И зачем ему, будучи смертным, искать путь в земли Бессмертных.
— А потому, мой милый друг, что как видишь, я не могу находиться здесь даже в одной тысячной своей истинной формы. А ты, при этом, пусть и лишенный энергии Реки Мира, все еще можешь пользоваться здесь Правилом и Терной. И если ты думаешь, что я не владею Правилом — ты ошибаешься.
Хаджар нахмурился.
— О чем ты гово…
— Мне придется подкорректировать план, дружище, — перебил демон. — и когда придет время — ты поймешь, что твой путь лежит к Океану. А до тех пор — просто будь собой. Обычно этого хватает, чтобы даже на Седьмом Небе волосы сидели из-за того абсурда, что ты творишь. Ну, бывай.
И Хельмер исчез, оставив Хаджара стоять в гордом одиночестве у треснувшего окна.
Глава 1787
Утром пришел Павур, выглядящий чуть встревоженным и немного дерганным. Он поприветствовал стражников на входе в избу, после чего вошел внутрь, слегка пригибаясь, чтобы не задеть низкий створки.
Одного обмена взглядами с ним было достаточно, чтобы понять — пора. Шакх уже начал подниматься, как его остановил взмах руки сына старейшины.
— Только Хаджар, — коротко произнес он и развернулся в сторону выхода, давая пару секунд товарищам чтобы обменяться знаками.
Хаджар показал: “Все нормально. Приглядывай за ними”. Шакх, пусть и нахмурившись, кивнул. В конечном счете их отряд сейчас действительно не мог похвастаться особой боеспособностью. Артеус не отходил от кровати, где лежала тяжело дышащая Лэтэя.
Албадурт, все еще пребывавший в шоке (что не удивительно, учитывая потерю ног и возможности следовать пути Удун), не выглядел способным принимать адекватные решения. Оставлять эту троицу одних — идея не столько безумная, сколько банально глупая. Так что Шакху, как более-менее уцелевшему, придется на некоторое время примерить роль няни.
И пусть Пустынный Волк это прекрасно понимал — лучше от этого никому не становилось.
Генерал кинул и покинул сени, на прощение кивнув все тем же странным. Холодный воздух с радостью приветствующей хозяина собаки лизнул лицо, а мороз начал покусывать кожу,