с ним? — недовольно заметил отец. — Полезный человечек. Мой, не твой. Чуешь?
— Каин... — сухо ответил я. — Предаст за полушку. За версту чую таких. — И чтобы пресечь развитие темы, с сыновьей покорностью поинтересовался: — Зачем звал, батя?
— Экий ты стал! — с отцовской любовью заметил князь. — В силу вошел! Богатырь, да и только.
Я пожал плечами: мол, что есть, то есть.
— И умом изряден, — улыбнулся Юрий Дмитриевич. — Есть в тебе разумение нужное. Тут такое дело...
Я насторожился. Как оказалось, правильно.
— Женить тебя пора! — с доброй и язвительной ухмылкой выдал князь. — Не кривись. Когда твоя змея при тебе, я за тебя спокоен. А когда при тебе будет два бабы — вдвойне буду спокоен. Опять же, до внуков хочу дожить.
Извести шибануло мне по башке не хуже дубины. Правда я быстро отошел: плавали, знаем. Почему нет? Женитьба дело страшноватое только на первый взгляд. Опять же, пятнадцатый век на дворе, никакого сраного феминизьма и в помине нет. И жаловаться некуда. Муж — хозяин, прочее неважно. Опять же, монастыри еще никто не отменял.
— Хорошую девку подобрали, Софья Дмитриевна, дочь Дмитрия Васильевича, князя Заозерского. Пригожая девка, доволен останешься. Все при ней. Токмо худоватая на мой скус, но то такое, откормим.
— Лишь бы с головой была, — машинально буркнул я.
— С головой, с головой, — довольно закивал князь, видимо моя реплика ему понравилась. — С разумением. В общем, решим дело с великим княжением и будем сватов засылать. А сейчас... — он понизил голос. — Посматривай, забегать вперед не буду, но посматривай, может получится Ваську Московского перенять. Токмо живота не лишай ни в коем разе, да старшего придержи, у него в башке разумения ни на копейку. Одни пакостные страсти. Понял?
Предстоящая женитьбы, как бы это странно не звучало, подняла настроение, опасения, связанные с предстоящей битвой, ушли на второй план. Делиться новостью с аланкой пока не планировал. Будет еще время.
А в расположении застал довольно интересную картинку.
Брабантец устроил из ратников, что-то вроде строя западных спитцеров: первые два ряда с копьями, третим с бердышами, а дальше опять копейщиков. Вместо длинных пик выступали копья, а вместо алебард — бердыши. А точнее, просто древка с прилаженными топорными билами.
А Вакула с вятским старшим Минаем несщадно его критиковали.
— Так-то оно так, — кривился стремянной. — В лоб, особенно ежели длинные копия, не возьмешь конному. Да кто ж к тебе в лоб попретси, дурашка? Ась? Татарва обойдет, со сторон накинется. Оне верткие, с малолетства на коне обретаются.
— Да стрелами засыпят! — вторил вятский. — Положат с далины.
Брабантец кинулся и развернул строй пинками, не особо церемонясь с ратниками.
— Видали? Перестроиться не сложно. А с боков строй тоже защищен. Будут из луков поливать? А доспех на што? Арбалетчики на што? Даже на сто шагов не подпустят.
— Што за арыбал... арбул... — Минай запнулся. — Што за хрень такая?
— Самострелы, — сплюнул Вакула. — Изрядная хрень немецкая. Заряжать долго, из лука ловчее. А бьют на далину так же.
Я улыбнулся при виде всей этой возни. Как с такими критиками прогрессорствовать? Но у Вакулы и Миная своя правда.
Пришлось вмешаться.
— У каждого своя правда. Арбалет, ежели с зубчатым воротом, на две сотни шагов насквозь воя в полном облачении прошибет. Да, заряжать долго, да, тяжелые, но приспособиться можно. Что до татар. Вы токмо с татарами собрались ратиться? А если у нас на Литве скоро тоже интерес появится? Так что Ванька тоже прав. Но сейчас не ко времени. Потом будем думать. Поняли? Разойдись...
Зарина кинулась ко мне:
— Ну что?
— Дали правый полк. Скоро выступаем.
Аланка хищно ощерилась. Словно кошка при виде свежего мяса. Вот же бабу господь дал...
— Крови хочешь? Будет тебе кровь. Но полезешь вперед — схлопочешь.
Я отдал указания старшим, а потом по-быстрому проверил свое оружие.
При коне и седле лук и колчан со стрелами, копье, топор на длинном древке. При мне, щит, сабля, длинный кинжал, да чекан сзади за поясом. Какой-то ходячий арсенал, мать его ети.
Немного подумал и опустил железную личину в виде жуткой морды. Обзор сильно ухудшился, но поберечься от шальной стрелы не помешает.
Волнение исчезло, меня прямо распирало от желания сунуться в сечу. И матюги, которыми я себя щедро сдабривал, не помогали. Вот же дурень!
Так и протерзался до сигнала выступать.
Неожиданно на поле упала гробовая тишина, которую разорвал мерзкий ор одинокой вороны. И сразу заревели трубы.
Галичская рать дрогнула, серединный полк сдвинулся с места и быстро ускоряясь полетел на московских. От ударов копыт задрожала земля.
— Выступаем...
Отрок при мне замахал копьем с флажком.
Мои вышли шагом, а головной полк уже был на середине пути. Среди конников мелькал личный флажок Васьки-брата. Он летел в первых рядах, в смелости этому бешеному не откажешь.
Удар!
Я ожидал какого-то сопротивления, но...
Но галичские прошибли строй московских словно прошли через пустое место. Московская рать сразу распалась на две части. И эти части тоже дрогнули....
Сеча считай закончилась едва начавшись.
По команде мои ускорились и тоже ударили по бегущим московским, сопротивления почти не было.
Меня вперед никто не выпустил, ближники обступили и оттеснили, чему, честно говоря, я обрадовался, хотя запал бунтовал.
Битва распалась на несколько очагов, организованные отряды московских все еще сопротивлялись.
Я приметил, что на холме, где располагалась ставка Великого князя уже никого нет. Покрутил башкой, а потом проорал своему боярину Тихону Сутулому.
— Веди рать сам! Дожимай, а я за Васькой Московским. Вакула, мать твою! За мной со своими!
Пришпорил жеребца и рванул в сторону Москвы в обход сечи. Зачем? Бог весть, тут уже не мое решение, тело и норов все решили сами за себя.
За мной увязалось четыре десятка ближников, напополам с вятскими отборными воями.
Личину с морды сорвал, нахрен и завыл по волчьи от избытка чувств.
— Ай любо!!! — взвизгнула Зарина и загикала словно понукала свору псов.
Черт... ничего более прекрасного я последнее время не испытывал. Увещевания и матюги не срабатывали, ноги сами по себе горячили жеребца. Ой, как я угадал с ощущениями одного из своих героев, которого тоже перло не по-детски от подобного.
Через десяток минут бешеной скачки впереди в сотне метров из леска вывернулся