— Там дальше ничего интересного, — еле выжимает из себя Анна, а камень из ее рук вываливается. Она отвлекается, воспользовавшись заминкой. Нагнувшись, она тянется к закатившемуся под стул камню, а я чувствую, как руки охватывает дрожь.
— Ты мне врешь, — констатирую факт я, и прежде, чем пальцы Анны касаются камня, хватаю ее за плечо, — не трожь ничего и смотри мне в глаза!
Анна дергается и разворачивается. Ее взгляд мечется от предмета к предмету а щеки стремительно бледнеют.
— Я сказала тебе правду, — твердо произносит Анна, смело встречаясь со мной взглядом, — после прошлого видения ты испугался. Что было бы с тобой, останься ты там до конца? — она щурится, а я опираюсь локтями на колени и прячу лицо в ладони.
— Я не верю тебе. Не понимаю, как верить, — я выпрямляюсь, прямо глядя на Анну, — я не знаю, какая Анна настоящая, а какая — нет.
Кончик носа Анны дернулся, а пальцы сжались в кулаки. Слова застряли у меня в горле, потому что в следующую секунду глаза Анны влажно заблестели. Она часто моргает и судорожно тянут воздух, но красные пятна по ее лицу и шеи говорят больше слов. И все же она вздыхает и крепко жмуриться, готовясь к прыжку.
Я точно не хочу слышать то, что она скажет прямо сейчас. Я готов спрыгнуть с места и зажать ее рот рукой, когда ее взгляд встречается с моим. Но не делаю этого.
— Я тоже не знаю, Марк, — ее нижняя губа задрожала, а из уголка глаза выкатилась влажная капля, немым приговором заскользил вниз по ее щеке, — я понятия не имею, кто я такая.
Шелест страниц послужил прекрасным поводом отвести взгляд. Железный кулак скребется где-то в желудке, но я стараюсь не обращать на него внимания. Это тоже может быть частью игры. Я видел ведьму, и эта ведьма — Анна. И как бы я не хотел проникнуться очарованием и жалостью к напротив сидящей девушке, я не имел права забывать об этом.
Она собралась убить человека.
Почему в тот момент это не резало мне слух? Может потому что все мы привыкли считать, что убийца — это некто ужасный и недостойный жизни? Когда Анна рассказывала все в самом начале, передо мной складывался образ несправедливого сурового инквизитора, что был настоящим садистом и обожал мучить людей. Я был уверен, что Анна стала просто жертвой несправедливого суда, но откуда такая уверенность? Где было написано, что она не губила скот, не убивала маленьких детей? Почему я сразу же оправдал ее?
Ну уж о том, что сейчас это может быть хоть полугодовалый ребенок, я не думал и подавно.
Как и о том, что тот, кто убьет убийцу сам станет таким же.
И ведь это принесла мне не ведьма в видениях, а хрупкая Анна с заплаканными глазами.
— Все не то! — снова в сердцах вскрикнул Веня, отбрасывая новую книгу, а Анна поднялась на ноги.
— Я пойду, — вздохнула Анна, а я дернулся, привлекая ее внимание.
— Нам надо поговорить, — решительно произнес я, заталкивая подальше все сомнения, — я кое-кого нашел, но прежде, чем что-то тебе расскажу, ты честно ответишь на мои вопросы.
Небезосновательно
Анна поежилась, неловко переступая с ноги на ногу. Ее мягкие тапки быстро впитали в себя влагу, и ей наверняка было холодно. Укол вины неприятно отдавался в груди. Нужно было разобраться во всем как можно скорее, но говорить в кабинете парапсихолога не хотелось. Хватит с Вени приключений на сегодня с головой. Хотя погруженный в свои мысли, он похоже и не заметил нашего ухода. Осмотревшись, я потянул девушку за локоть прямо под знак “курение запрещено”, где было сухо.
— Как ты здесь оказалась? — спросил я в лоб, а Анна устало выдохнула, — Нет, я не о способе. Как ты поняла, что нужна помощь?
Я все еще не был уверен в формулировке. Анна либо действительно помогла мне, либо помешала увидеть что-то. что я должен был. Ведь если задуматься, в прошлый раз она вытянула меня из сна. На первый взгляд, тогда ее порыв был понятен — она очнулась, я в ожогах. Но все не так просто. Ведьма во сне ничего не говорила о том, что хочет меня убить. Та Анна, с которой я предпочел бы никогда больше не встречаться, тоже просила помощи, а значит ничего угрожать мне в тот момент и не могло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как и сегодня.
Анна засунула руки в карманы джинс, а ее плечи приподнялись, выражая недоумение.
Или скованность.
Сейчас девушка была натянута, как струна, хоть и пыталась показать обратно.
— Я спала, — спокойно начала Анна а я тут же нахмурился.
— Днем?
Анна закатила глаза и резко повернулась ко мне. Ее взгляд гневно сверкнул, а черты лица ожесточились. Мое недоверие ее злило. И к сожалению, это нельзя было использовать ни для оправдания, ни для обвинения.
— А когда мне еще спать, Марк? — с вызовом произнесла она, прищурившись, — Может, ты знаешь, как можно не спать вовсе? Я бы не отказалась еще на тройку недель лишиться сна, — прорычала Анна мне в лицо, но тут же отступила, ладонями растирая лицо, — я не спала несколько дней. Я пытаюсь не спать как можно дольше, но организм сдается. Вот я и отключилась. Ну а дальше почему-то ты был в моем сне, и я испугалась.
Воинственность Анны, как и ее напряженность, растворились в один момент, будто вся усталость обрушилась на нее в один момент. Она сгорбилась, словно не было сил даже на то, чтобы держать спину, и облокотилась на стену здания. Только сейчас я заметил, что светлые волосы, забранные в пучок на затылке, были спутаны и торчали в разные стороны, а ресницы слиплись в уголках глаз Анны. Меньше всего сейчас она была похожа на ту девушку, что видел я сегодня.
— Что ты будешь делать, когда найдешь убийцу, Анна? — засунув поглубже свою жалость, я ступил вперед, внимательно глядя ей в глаза, — Он может быть даже ребенком. Как ты себе представляешь все, что должно произойти после.
— Какая теперь разница, — Анна потерла лоб, что тут же покрылся морщинами от того, как она нахмурилась.
— Ты можешь просто ответить? — проскрипел я сквозь зубы, а Анна усмехнулась, разрывая зрительный контакт.
— Никак, — прошептала Анна, а я остолбенел от недоумения, — я не буду его искать, Марк. И ты не будешь. Ты же хотел знать, почему я тебя остановила? — вскинув голову, Анна прокашлялась, глядя прямо в небо, — Поэтому и остановила. Я была напуганной дурой, когда пришла к тебе. Но как только увидела твои ожоги, поняла, что так будет со всеми. Она будет проникать в мозги к каждому, пока не доберется до того, кто ее убил. И сожжет его. И что-то мне подсказывает, что ей глубоко плевать, кто этот человек сейчас, сколько ему лет и чем он занимается.
Нервно облизнув губы, Анна снова закрыла глаза. Солнечные блики танцевали по ее лицу, отбрасывая тени от дрожащих ресниц на белые щеки.
— Анна, — мой голос захрипел, а я невольно оглянулся в поисках невидимой поддержки, — я должен спросить еще кое-что.
Она просто кивнула, не открывая глаз. Очевидно, что чем ближе ко дню, что должен был стать для нее последним, тем сильнее она становилась. И тем не менее я не мог понять — это сейчас разрешение задать вопрос или уже ответ на него? Видимо, поняв мои мысли, Анна вздохнула и отступила от стены, разглядывая плитку у себя под ногами.
— Да, Марк, — ее горло дернулось, а сама девушка часто заморгала и тут же отвернулась. Ее голос предательски дрогнул, — я уверена, что приговор Анне был вынесен небезосновательно.
Она шагнула вперед, но я, повинуясь непонятному порыву, дернул Анну за плечи, разворачивая лицом к себе. Из-под сомкнутых ресниц наметили дорожки слезы, что сейчас она пыталась старательно стереть, размазывая влагу по лицу. Перехватив ее ладони, я лишь легко дернул, ощущая всю ее невесомость. В Анне не осталось ни сил, ни приличного веса. Пошатнувшись вперед, она послушно прижалась к моей груди. Способности этой девушки были невероятны, но при всем этом я не встречал ранее существа беззащитнее, чем Анна сейчас. Возможно, поэтому я прижимал ее так крепко, вдыхая цветочный аромат ее волос.
— Я не знаю, что мне делать, — всхлипнула Анна, — я же самый обычный человек, а теперь что? Как мириться с тем, что все кончено? Как жить с тем, что я кому-то причиняла вред?