заранее, где спрятаны ключи у Дежурного (не раз по долгу службы заходил в Дежурную часть), быстро ими воспользовался, закрылся внутри помещения. Сами ключи он бросил обратно в стол, зная, что все два экземпляра находились именно там. Затем наступили трудные времена долгой обороны и подготовкой принести себя в жертву, а ключи так и продолжали лежать там, куда он их положил.
Но засов почему-то оказался открыт. Как это возможно? Он точно помнил, что закрывал его и больше не прикасался к нему. Он присел и посмотрел в просвет, между встроенным в решётчатую дверь замком, находящимся в железном коробе, и металлическим уголком, играющим роль, усиления конструкции решётки, косяка двери, куда заходят ригели замка, чтобы закрыть дверь. Цилиндрики ригелей были на месте, замок никто не открывал. Но всё равно, рассматривая ригели замка, подсвечивая себе фонариком, Николая не покидало ощущение, что он что-то упускает из виду, и это что-то прямо перед его глазами.
Ещё раз дотошно осмотрев замок, и не найдя в нём ничего странного, Николай уже хотел ретироваться, как неожиданно понял, что ему не даёт покоя. Взяв со стола шомпол, которым он задирал животных от скуки, опять подошёл к замку и, нагнувшись, встав на здоровое колено для удобства, ещё раз посветил в замочную скважину, которая, как уже говорилось, была сквозной. Но свет от фонаря не проникал сквозь неё, а значит, с обратной стороны, ему мешал посторонний предмет.
Просунув шомпол, напоминающий длинную и толстую спицу в замочную скважину, Николай толкнул предмет, застрявший по ту сторону. Тот легко вышел и с характерным звуком упал на кафельный пол, это был ключ от замка. Сам ключ был короче оригинала и вряд ли был именно тем ключом, что мог открыть дверь дежурной части. Но как он попал в сам замок? Он точно помнил, что, закрывая дверь дежурной части, в замке не было никаких ключей.
Страшная догадка, словно снежная лавина, надавила на его плечи, Николай нагнул голову в сторону и посмотрел сквозь решётку. Находясь в положении на коленке, его голова была на уровне пояса животных по ту сторону. Его взгляд тут же упал на руки стоящей напротив него полной женщины, в одной руке она держала связку ключей, в другой - проволоку длиной примерно тридцать сантиметров с загнутым крючком на конце.
Николай отпрянул от решетки, при этом не удержав равновесие, упал мягким местом на рассыпанные гильзы на полу, застонав от резкой боли в коленке. Стало понятно, как это животное открывает засов. Баба, измазанная кровью, просто просовывает проволоку через решётку и цепляет его крючком, ничего сверхъестественного, если бы это сделал человек, но эти животные не способны на такое. Или способны?
Последним фактом, добивающим представление о тупости животных (ведь именно поэтому их так назвали), была связка ключей в руках у тётки. Она явно не носила её просто так: торчащий в замочной скважине ключ говорил совсем об обратном - эта полоумная каждую ночь, когда он уснёт, подбирает ключи к его последнему оплоту в этом мире. И если это так, а в этом сомнений у Николая почему-то не было, то получается, что она чертовски умна, даже поумней двух близняшек, что устроили на них охоту в медицинском складе.
Женщина, поняв, что её раскусили, попятилась назад. Оставлять этот экземпляр в живых грозило Николаю серьёзными проблемами в будущем. Поэтому он, недолго думая вытащил из кобуры, что всегда висела у него на поясе, пистолет ПМ. Встал в полный рост, просунул дуло пистолета в ячейку решётки и, пока эта тварь не растворилась среди других животных, открыл огонь.
Выстрелы в помещении грохотали нешуточно, освещая всё вокруг огнём и искрами, вылетающими из ствола пистолета. Но он уже привык к такой канонаде - чего только стоила перестрелка с зеками, что хотели вспороть ему живот, поэтому практически в упор высадил всю обойму в спину пытающейся скрыться среди себе подобных животному. Голая тётка, прошла ещё пару шагов, после чего упала, сначала на колени, а потом завалилась лицом вниз на кафельный пол коридора, выронив связку ключей из рук.
Только её тело замерло, перестав биться в предсмертных конвульсиях, вокруг началось движение. Все животные ожили, словно вышли из гипноза, часть из них набросилась на труп, лежащий у их ног, но основная часть, то есть большинство бросилось на решётку. Металл загудел под ударами множества рук, животные из вялых, аморфных существ, опять превратились в быстрых, невероятно агрессивных тварей. Коридор стал наполняться звуками топающих ног по кафелю, прибежавшими на выстрелы с улицы животных. Наверное, какая-то из входных дверей была открыта, а может сразу все. Вскоре животные забили собой всё пространство, пытаясь пробраться поближе к решётке дежурной части. Задние напирали на передних, прижимая их к металлу, норовя раздавить нескончаемым потоком.
Николай испугался, что решётка не выдержит давления извне и сломается, поэтому выключил фонарик, считая его раздражающим фактором, привлекающим животных. Сам уселся на пол, спрятавшись за столом дежурного по СИЗО №1, чтобы не привлекать их своим присутствием, если его теория о феноменальном ночном зрении у животных окажется правдой. Это помогло, но не сильно. Избавившись от слишком умной тётки с ключами, он избавился от той, кто держал неведомым и непонятным способом всю эту толпу в повиновении. На вопрос самому себе «Как такое возможно?» у Николая ответ отсутствовал, но он понимал, чтобы выжить в этом мире, ему срочно требуется разобраться в этом ребусе.
Уже через сутки постоянный шум в коридоре начал сводить с ума. Днём животные на его передвижения по дежурке (надо было брать еду, воду) реагировали очень живо, просто слетали с катушек, практически давя друг друга, лишь бы подобраться к нему поближе. Николай стал жалеть, что грохнул ключницу, пускай её поступки были слишком опасными, и наверняка в будущем принесли бы немало бед. Но при ней животные вели себя спокойно и не норовили сломать металлическое заграждение каждую секунду. Сейчас же непрекращающиеся топот ног, удары о прутья решётки руками, треск рвущейся одежды, а может быть ломающихся костей тех, кто не удержался на ногах и упал на пол, под ноги тем, кто напирал сзади, приводил психику Николая в неистовство.
В такой обстановке сложно было думать; приходилось постоянно отвлекаться на подозрительный скрежет металла, предсмертные булькающие звуки. Чтобы ограничить свою слышимость, жалея таким образом свою психику, Николай надел наушники, используемые на стрельбище для выполнения упражнений по стрельбе из огнестрельного оружия, приступил к монотонной работе