— Согласно рецепту шейха, мужской член поднимает головку, весь дрожа от страсти. Когда смола остывает и член снова оказывается в состоянии покоя, для того, чтобы увеличить его «достоинство», операцию следует повторить несколько раз.
«…Мужской член поднимает головку, весь дрожа от страсти», — витало в воздухе между ними.
Элизабет опалило жаром.
— Может ли мужчина дрожать от страсти, лорд Сафир?
— Без помощи горячей смолы — нет, — произнес Рамиэль с иронией.
Эдвард вчера казался ей таким далеким, настолько чуждым призывам плоти, столь непохожим на мужчину, который мог бы дрожать от страсти или от каких-либо других эмоций.
— Может ли мужчина дрожать от страсти? — повторила она медленно, тщательно выговаривая каждое слово, пытаясь получить ответ, вселивший бы в нее надежду…
Рамиэль весь подался вперед в своем кресле, которое издало протестующий скрип, его глаза и волосы в свете лампы полыхнули пламенем.
— Когда он возбужден… да, миссис Петре, мужчина дрожит от страсти.
Она непроизвольно бросила взгляд на его руки, все еще баюкавшие чашку, — большие, мускулистые, крепкие.
— Так же, как и женщина может дрожать от страсти, — произнес он внезапно охрипшим голосом.
Элизабет отпрянула. Это уже не был голос наставника, читающего лекцию студентам. Смуглые пальцы сжались в кулак, костяшки побелели. Он неожиданно быстро поднес чашку ко рту, осушив ее одним глотком. Глухой стук фарфора о дерево эхом отозвался в наступившей тишине.
— Табак в Аравии любят и мужчины, и женщины, — заметил он. — Не желаете закурить, миссис Петре?
Закурить? Курили только женщины дурного поведения.
— Может, в другой раз, лорд Сафир, — ответила она подавленно.
Его лицо как-то сразу осунулось.
— Многих мужчин возбуждают слова. Если вы хотите нравиться вашему мужу, возможно, вам, следует выучить несколько любовных стихов из «Благоуханного сада».
Глаза у Элизабет сузились, вперившись в одну точку над его золотистыми волосами.
— «Полный сил и жизни, — процитировала она, — пробивается он в мое лоно и трудится там в постоянном и восхитительном движении. Сперва он входит сверху вниз, а затем движется справа налево. То он толкается в неудержимом порыве, а то нежно трется своей головкой о губы моего лона. То он нежно ласкает меня, поглаживая по спине, по животу, по бокам или целует мои щеки, то приникает к моим губам». Так, лорд Сафир?
Их глаза встретились.
— Именно так.
Жидкий огонь растекся по низу ее живота. Задыхаясь, Элизабет почувствовала, как ритмично вздымается и опускается ее не затянутая в корсет грудь, как ласкает ее тело льняная рубашка и подбитый шерстью лиф.
— А вот тут в стихотворении… ну, в предыдущем, — сказала она с вызовом. — Что это значит — «головка мужского члена подобна раскаленной головне»?
Бирюзовые глаза сузились.
— Это значит, что он становится алым и горячим от желания к женщине.
У Элизабет появилось ощущение, что ее легким не хватает воздуха.
— Мужчине нравится… когда женщина… рукой вводит его член в свое тело?
— «Когда он видит, что я распалена, он без промедления приходит ко мне, — хрипло процитировал Рамиэль. — Он тут же раздвигает мне бедра, целует мое лоно и вкладывает свой инструмент в мою руку, чтобы постучаться в мои врата». Когда женщина обхватывает пальцами член мужчины, она держит в своей руке саму его жизнь. Она может причинить ему боль… а может и доставить невыразимое наслаждение, довести до экстаза. Когда она направляет его в свое лоно и его головка упирается в сомкнутые губы, еще существует момент сопротивления, еще есть угроза отказа, но затем ее лоно раскрывается и поглощает его в жарком порыве. О да, миссис Петре, это восхитительное ощущение. Более того, это момент полного слияния души и тела. Беря на себя управление, женщина показывает мужчине, что она принимает его таким, каков он есть. Сдаваясь на ее милость, мужчина как бы говорит ей, что он безоговорочно доверяет ей. Момент полного слияния души и тела.
Эдвард вошел в спальню к Элизабет в полной темноте. Короткие неумелые ласки под душными покрывалами и скомканным ночным бельем, затем неприятный укол — и все, на этом все закончилось. Не было ни слияния, ни потери самоконтроля. Только молчание, нарушаемое скрипом пружин. Элизабет низко опустила голову, избегая гипнотизирующих глаз, и стала копаться в своих записях.
Женщина не заучила бы наизусть эротические стихи, если бы они не возбуждали ее. И лорд Сафир наверняка знал это. Так же, как он знал, что слова воздействуют на женщину так же сильно, как и на мужчину. Великий Боже, что он должен думать о ней!
Элизабет вздрогнула в замешательстве, словно Рамиэль застал ее за чем-то постыдным.
— А может, мне следует выучить вот это? — И она зачитала звонкими голосом:
— «О, мужчины! Послушайте, что я вам скажу про женщину… ее коварство не знает границ… Пока она с вами в постели, она любит вас, но любовь женщины недолговечна, поверьте мне».
— Как долго женщина может комфортно обходиться без соития? — спросил Рамиэль.
Сверток с бумагами хрустнул в ее стиснутых пальцах. Двенадцать лет пять месяцев одну неделю и три дня. Столько прошло с тех пор, как Эдвард последний раз был в ее постели. Но ни один день из них нельзя было назвать комфортным.
— Женщина в этом отношении непохожа на мужчину. Она не нуждается… в такого рода комфорте.
— Все-таки как долго, миссис Петре? — повторил лорд Сафир безжалостно, словно знал с точностью до одного дня, сколько прошло времени с тех пор, как Эдвард побывал в ее постели.
Выпрямившись, она подняла голову.
— Шейх Нефзауи утверждает, что женщина благородного происхождения может спокойно обходиться без мужской ласки по крайней мере шесть месяцев. — Маскируя свою поспешность высокомерием, она продолжила:
— А как долго мужчина может обходиться без женщины, не чувствуя неудобства, лорд Сафир?
Неумолимая напряженность в глазах Рамиэля исчезла, Он откинулся в кресле.
— Воздержание никогда не бывает комфортным для мужчины, миссис Петре.
Она не должна была спрашивать его, когда он последний раз был с женщиной. Тем более что ей следовало спросить своего мужа, где тот проводит свои ночи.
— И отчего же так? — возмутилась она. — Почему это мужчина не может спокойно переносить воздержание, как это, по общему мнению, должна делать женщина?
— Может быть, потому, миссис Петре, что женщина переносит свои страдания молча, а мужчина нет, — спокойно ответил он.
Разговор принимал рискованный оборот.
— Может, вы еще пропишете мужчинам диету типа «булочек с яичным желтком, поджаренных на сале и плавающих в меде» для поддержания жизненного тонуса? — выпалила она.