поживет пока с нами. Кофе хочешь?
Антон выбросил мятую пачку в мусорку и достал из шкафчика над мойкой чашку и пластмассовую коробочку. Такие вроде называют таблетницами.
– Вера, это Ваня. Мой брат.
На кухне повисла почти осязаемая тишина. Судя по взгляду, которым Ваня сверлил меня, перспектива пожить со мной под одной крышей воодушевления у него не вызывала.
– На ней мамино платье, – сообщил Ваня тоном обвинителя.
– А ты сам хотел его поносить? – Антон поставил чашку и таблетницу на стол. – Ешь.
Ваня не отреагировал, и Антон сделал странную вещь – взял меня за руку, уводя из кухни.
– Пойдем, – тихо позвал он. И добавил уже громко: – Мы с тобой потом это обсудим.
Я в полном замешательстве позволила увести себя в комнату, где ночевала. Антон подошел к высокому комоду с потертыми боками, выдвинул все ящики разом, и в носу засвербило от запаха старой ткани.
– Я тут ничего не трогал. Сама разберешься, – сказал он. – Мама…
В дверях возник Ваня.
– Нет, давай сейчас обсудим, – прогундосил он. – Почему на ней мамино платье?
– Ты уже позавтракал? – спокойно отозвался Антон, не поворачиваясь.
– Я спросил, почему на ней мамино платье.
Антон обернулся, и я уловила его еле слышный вздох.
– А тебе жалко?
Ваня вздернул подбородок.
– Может, и жалко! Давай теперь всем встречным платья раздавать!
– Ну можешь пораздавать. Если кто-то возьмет.
– А ты чего молчишь? – Ваня переключился на меня. – Нормально тебе в чужих шмотках?
Я застыла. Даже будь у меня голос, я понятия не имела, что на это ответить.
– Так, давай на выход. – Антон решительно шагнул к нему и, взяв за плечи, развернул лицом в коридор. – Запеканку съешь. Потом таблетки.
– Пусть баба твоя жрет запеканку, – тихо, но отчетливо огрызнулся Ваня.
Антон вытолкал брата из комнаты и закрыл за собой дверь. Послышалась возня.
– Чтобы я такого больше не слышал.
– Пусти!
– Понятно?
– Пусти, блин!
– Понятно, я сказал?
– Сука!
Этот крик вывел меня из оцепенения. Преодолев несколько метров, я толкнула дверь. Антон нависал над Ваней.
– Иди! – Он несильно подтолкнул брата в сторону кухни.
Сверкнув на меня злыми глазами из-под густых бровей, Ваня ушел.
– Извини. – Антон сложил руки на груди. – Я должен был сказать, что он здесь живет.
Я решительно направилась в комнату. Дело не в том, что он не сказал, а в том, что это с самого начала была плохая идея. Зачем я вообще с ним пошла? Почему не приняла подарок Летней Девы? Была бы сейчас с голосом. И в другом месте.
– Вера!
Может, рискнуть и вернуться в квартиру, где я жила последний месяц? Вдруг ее не опечатали? Или все же добраться до мамы. Я все равно собиралась. Но сначала надо выдумать себе нормальную одежду. Джинсы и футболка как раз подойдут. Я уперлась руками в злосчастный комод, зажмурилась и попыталась по памяти восстановить в голове фактуру джинсовой ткани. Темная такая, с косой строчкой по бокам…
– Да твою же мать! Даже не вздумай! – Тяжелая ладонь опустилась как раз туда, где все это время торчали осколки, и слезы сами брызнули из глаз.
Как же больно!
* * *
– Надо было мне сразу сказать. Написать. Представить. Что ты там обычно делаешь. Оно вон уже воспалилось…
В комнате пахло спиртом. Яркий дневной свет сменился приглушенным послеполуденным, линолеум окрасили оранжевые блики. Я сидела неподвижно на полу у дивана, подогнув под себя ноги, и ждала. Верх платья пришлось снять – собрав спереди ворохом, я аккуратно придерживала его на груди. Стоило развязать пояс, как верх свободно соскользнул к талии.
Жесткие шершавые пальцы легли мне на спину. Стало щекотно, потом резко больно. Запах спирта усилился, кожу защипало. Я подавила вздох.
– Удивительный ты человек. Ничего не сказала, все молчком. А если тебе ногу или руку проткнет, тоже будешь молчать в тряпочку? – пробормотал Антон.
Я не могла уловить по голосу, злился он или ворчал в пустоту, как старая бабка.
– Дыши глубоко. Хельга вот умела замораживать боль. Чью угодно, кроме своей… Головную на раз снимала. Как-то даже Ваньке на расстоянии помогла. Я их, конечно, не знакомил… Ну-ка. – Он придержал меня за плечо и один за другим вытащил три осколка. – Вдыхай воздух, выдыхай боль. Знаешь, как в йоге. Видела, как дышат в йоге?
Я не двигалась. Кажется, он выдумывал мои ответы, чтобы не болтать в одиночку. Боль была терпимая, но бередила что-то в глубине грудной клетки. Антон был прав: я не обратилась бы за помощью, даже если бы не потеряла голос.
– Эй. Ты что? Совсем плохо?
Он отпустил меня, но поздно – меня трясло, как после взрыва. Пришлось зажмуриться, крепко обхватив себя за плечи. Я пыталась думать о Косте, но это не помогло. Тогда я стала вспоминать Эдгара. Как-то он подарил мне кольцо и пообещал, что где мы ни были, он услышит, стоит мне повернуть его на пальце…
– Тоха! – послышался из-за двери голос Вани. – Ты тут?
– Не заходи, – велел Антон, но было поздно: Ваня уже открыл дверь и замер на пороге.
Я подтянула ворох ткани до самого подбородка. Ваня переводил взгляд с меня на Антона и вдруг бросил почти с отвращением:
– Ты охренел? Вот почему она тут, да еще молчит! Ты ее…
– Угу, – ровно подтвердил Антон, и я с перепугу даже не расслышала издевку в его голосе. – Насилую бедную девочку.
Чего?? Если бы я могла снова потерять голос, то именно это и сделала бы.
Ваня упер руки в бока, став похожим на тощего ощипанного вороненка.
– Пользуешься тем, что ей некуда идти!
– Именно так. Сейчас по второму кругу пойду.
Я отшатнулась, но Антон и не думал ко мне прикасаться.
– Отойди от нее! – взревел Ваня и, кажется, всерьез собрался оттаскивать от меня более крепкого и высокого брата.
– Уже побежал. Как звать-то «ее», помнишь? – поинтересовался Антон, не меняя тон.
Ваня обернулся ко мне. Видимо, ждал, что я представлюсь.
Сейчас он спросит, немая ли я, и мы вернемся туда, откуда начали.
– Почему ты все время молчишь?
Ну вот.
Антон быстро заклеил ранки пластырем.
– Можешь одеваться. Я все вытащил. А ты давай на выход, защитник.
Ваня воинственно расправил плечи.
– Я ее с тобой не оставлю. Сразу видно, что она тут не по своей воле!
Я отвлеклась от своих мрачных мыслей. Накинула платье обратно на плечи и туго затянула пояс. Видно ему. Непролитые слезы горели в груди, но я не собиралась плакать на глазах у подростка. Где-то тут был блокнот, который Антон мне дал…