— Да, — признала жена Касима, — и это лишь в том случае, если он выберет самый короткий путь. Но, несмотря на все это и на топиарий, купальню и, разумеется, наши скромные, но приличного размера речку с форелью и лес для охоты на дичь, он все равно может заявиться сюда в любой момент.
— О горе! — перебила жена Али-Бабы, всячески стараясь, как обычно, завладеть инициативой в разговоре. — Наши родственники хвастаются своим гостеприимством, а ты даже не думаешь рассказать им о нашем?
Учитывая всю серьезность положения, обычно терпеливый, Али-Баба понял, что не в силах сосредоточиться под жалобы жены.
— Не теперь, любимая, — мягко сказал он поэтому.
— Вот так все и начинается. — Его супруга чересчур понимающе кивнула с самым печальным видом. — Именно так: когда муж и жена общаются все меньше. А там и до распада брака недалеко!
Жене Касима пришлось повысить голос, чтобы перекричать жену Али-Бабы:
— Мы должны как можно быстрее зашить моего мужа. Где можно найти этого слепого, о котором говорила ваша служанка?
Но из корзины снова запротестовали:
— Я не собираюсь позволять слепому ощупывать себя, а уж сшивать — тем более!
— Глупости! — ответила жена Касима. — Ты что, думаешь, что кто-то зрячий возьмется за такую работу?
Старший брат уныло рассмеялся:
— А ты не думаешь, что с такой работой даже у слепого возникнут некоторые сложности?
— Уместное замечание. — Жена Касима вознаградила корзину улыбкой. — Я думаю, для нашего дела было бы гораздо лучше, если бы ты, пока тебя будут восстанавливать, притворился мертвым.
— Мертвым?! — взвизгнул Касим, словно одна мысль об этом причиняла ему боль. — Но части моего тела по-прежнему теплые. А если этот портной заденет нерв или пощекочет кожу?
— Значит, мы скажем, что ты умер совсем недавно, — успокоила его жена. — И, что бы ни случилось, мы дадим этому человеку достаточно золота, чтобы уста его были столь же немы, как слепы его глаза.
Но Касима не так-то просто было заставить замолчать.
— Золота? И где же мы возьмем это самое золото?
Глаза его жены обратились на Касима.
— Не нужно далеко искать, мы будем уповать на щедрость твоего брата.
Не успел еще дровосек толком сообразить, что поддержать здоровье брата ему предлагают из собственных средств, как в беседу вмешался новый голос:
— Золота? Я слышал, кто-то упомянул про золото.
Увы! Это был тот самый старик, на самом деле являющийся главарем разбойников! Он преодолел все три сада, четыре зеркальных пруда, птичник, топиарий, форелевую речку, охотничьи угодья и семь дворовых построек на удивление быстро. Обе жены и Касим вскрикнули от удивления.
— Я вовсе не хотел вас пугать, — сообщил человек в черном с улыбкой, которая при других обстоятельствах могла бы показаться доброй. — Я всего лишь ищу какие-нибудь диковинки. Эге, какая у вас тут большая корзина! Просто чудо, не так ли, что вам удалось затащить сюда корзину такой величины и столь сложной конструкции? — С этими словами он нагло шагнул прямо к корзине, чтобы иметь возможность получше рассмотреть то, что в ней скрывается.
Все члены семейства переглянулись, словно безмолвно спрашивая, что бы такое придумать, дабы спастись от неизбежного разоблачения. Но дровосек знал, что ответ может быть только один.
— Конечно же, есть всего один выход, — сказал Али-Баба, отворачиваясь, чтобы предводитель разбойников не узнал его. — Лишь один человек может придумать что-нибудь, и человек этот — Марджана!
— Но вы мне не сказали, — с явным наслаждением напомнил разбойник, делая еще один шаг, — почему вы упомянули про золото?
Его удовольствие мигом испарилось, как роса поутру, едва навстречу ему выступила Марджана:
— О достопочтенный господин, хотя мне ужасно не хотелось бы перечить столь пожилому и мудрому человеку, как вы, но боюсь, что ваши не менее достопочтенные уши с годами стали подводить вас. Вам показалось, что вы услышали такое приятное слово «золото», в то время как на самом деле было упомянуто куда менее ласкающее слух слово «холодно».
— Холодно? — в явном смятении переспросил разбойник.
— Такой жестокий недуг, — запросто продолжала Марджана, словно о чем-то совершенно очевидном. — Человеку становится просто ужасно холодно. Мы, конечно, прибегли к старинному семейному средству и кое-как запихали больного в эту корзину.
Касим своевременно чихнул.
Разбойник остановился, видимо решив, что нет никакой необходимости сейчас же заглядывать в корзину.
— Но вы — человек такого почтенного возраста и столь обширных познаний! — заявила Марджана с энтузиазмом, словно мысль эта только что пришла в ее хорошенькую юную головку. — Вы должны знать про многие редкие болезни! Конечно же, если бы мы показали вам больного, вы бы с легкостью опознали огромные кровоточащие гнойники по всему его телу и узнали тот характерный гнилостный запах, который источает каждая его пора!
Тут разбойник нахмурился и взглянул на солнце.
— Ну надо же, подумать только, уже так поздно! Хотя я уверен, что смог бы дать вам добрый совет насчет всего этого, но боюсь, что должен немедленно покинуть вас. Даже у добрых старых людей бывают порой деловые встречи!
— Ты уверен? — откликнулась жена Касима с легкой улыбкой. — А мы собирались устроить славный пир.
— Я не сомневаюсь в вашем сказочном гостеприимстве, — бросил разбойник через плечо, рысью устремляясь к ближайшей из надворных построек. — Я обязательно воспользуюсь им в другой раз!
С этими словами предводитель головорезов скрылся из виду.
— О несравненная Марджана! — вскричал Али-Баба, удостоверившись, что разбойник исчез из зоны не только видимости, но и слышимости. — Ты снова спасла нас!
— Мое единственное желание — служить тебе, — был скромный ответ служанки.
— О горе! — монотонно затянула жена дровосека. — Почему все мы не можем с таким изяществом исполнять свой долг!
— Но все-таки боюсь, что мы не в последний раз видели нашего главного разбойника, — предостерег Али-Баба. — Нам надо сшить моего брата при первой же возможности!
Последние события были настолько серьезны, что даже Касим больше не возражал. Поэтому после недолгих споров было решено, что Али-Баба отнесет корзину к слепому портному, ибо его часто видели разносящим по городу заказы и это не должно было вызвать подозрений. Определившись наконец с этим, далее все решили, что за это время главарь разбойников ушел уже достаточно далеко и дальнейшее промедление лишь даст головорезу возможность передумать и вернуться, на беду всем им. Следовательно, Али-Бабе и Касиму следовало отправляться в путь, ибо момент был самый подходящий.
Итак, Марджана и жена Касима помахали им на прощание, супруга Али-Бабы удостоила их последнего «О горе!», и Али-Баба вынес плетеную корзину через дыру в заборе, где некогда были его ворота. Марджана во всех подробностях объяснила ему, как добраться до лавки портного, которая, как оказалось, располагалась совсем неподалеку, вниз по той же самой улице, на которой жили дровосек и его брат. И вот Али-Баба понес свою ношу, которой предварительно велел молчать, мимо дома Касима. Но едва они успели отойти на дюжину шагов от большой сторожки, выстроенной богатым братом, как на них напали четверо мужчин, одетых во все черное!
Корзину у Али-Бабы мигом отобрали, и еще два человека схватили его за руки и грубо развернули — прямо лицом к лицу с главарем разбойников!
— Я вам говорил, что от нас не убежишь, — заметил Разбойник Номер Один, широко улыбаясь. — Теперь, когда этой твоей любящей лезть не в свое дело служанки больше нет, вы наши до конца своих дней. — Он умолк, чтобы многозначительно улыбнуться остальным разбойникам. — Не скажу, конечно, чтобы это было очень надолго.
Глава десятая,
из которой мы узнаем, что значит быть разбойником
На этот раз Али-Баба, которого крепко держали двое заросших бородами мужчин в черных одеждах, был уверен, что ему действительно конец. Никогда не видать ему больше своего скромного домика, своей маленькой семьи!
Главарь разбойников, с видом еще более зловещим, нежели у остальных, расхаживал взад и вперед по разом вдруг опустевшей и притихшей улице. Казалось, никто, будь то человек или животное, не пожелал бы, имей он возможность выбора, оказаться в компании этих людей. Настроения Али-Бабы вовсе не улучшало и откровенное злорадство главаря.
— Ха-ха-ха, — вымолвил главный разбойник, придвигая лицо вплотную к лицу Али-Бабы. — И еще раз ха, и снова ха! Это должно доказать, причем неопровержимо, что от сорока разбойников никому не уйти! Грабить — значит жить, а жить — значит грабить! — Он повернулся к Касиму. — И ты, в корзине. То, что тебя разрубили на шесть частей, было лишь началом твоей новой жизни!