— Папка встречает, — улыбнулась Нюра, продолжая поддерживать Костика.
Навстречу, прихрамывая, шёл стройный старик с гордо поднятой головой. В руке обычная выструганная из дерева палка. Костика поразил взгляд, жёсткий, пронзительный, похожий на рентген. От старика даже на большом расстоянии чувствовалась внутренняя сила. Костик несколько раз оступился и один раз даже чуть не упал. Ему казалось, что его просветили насквозь, и сейчас будут писать на него рецензию.
— Пап, это Костя!
Костик стоял напротив старика, на лице которого находил свои черты. Это ещё больше смущало.
— Здравствуй, внучок! — неожиданно улыбнулся старик и жёсткие глаза подобрели и заблестели. — Дай-ка я тебя обниму!
Костик уже было выставил руку для пожатия, разжал ладонь, оказался зажат в крепких мужских объятиях. Даже дух перехватило от неожиданности.
— Пап! Задавишь! Он ведь раненый! — пришла на помощь Нюра.
— Живым и не чаял увидеть уже. Бог милостлив. Сподобил. Айда в хату. Там девки уже стол собрали. Но мы вначале в баньку, а потом отметим побывку по-мужски.
Дед стукнул раскрытой ладонью Костику по плечу.
— Давненько поди в баньке не мылся? У меня венички берёзовые свежие есть. Банька всю хворь выгоняет!
Костик разглядел немного дом, который больше напоминал времянку, полузакопанную в землю.
И тут они переступили порог дома. Костик не ожидал такой бурной радости от незнакомой родни. Его обнимали, смеялись, тут же плакали. Деду пришлось туго, чтобы отбить внучка от тётушек и бабушки, которым не терпелось расспросить его.
— Всё за столом. Я сказал — за столом! — остудил пыл женщин дед. — Мы в баньку. Негоже гостя за стол не мытым сажать. Давай мать полотенце и свежую одёжу. Константин скидай шинель, вещмешок. Вон в комнатке и форму скидай. Тут до баньки недалеко.
Костик красный, с горящими ушами, снял форму, сложил стопкой. Штаны долго стягивал с непослушной ноги, но справился.
Банька маленькая. Предбанник и совмещённая мойка с парилкой. Жар стоял такой, что покрасневшие ещё в доме уши скрутились в трубочку. Дышать горячим воздухом оказалось настолько сложно, что Костик сразу присел на корточки. Внизу воздух посвежее. Раскалённая до красна печка бушевала и шумела в вытяжной трубе.
— Давай Константин на полок, дед тебя веничком пощекочет слегка. Ложись, ложись. Вот так. Веничек хороший.
Костик обливался потом и молил всех на свете, чтобы как можно скорее всё это закончилось. Что такое баня он теперь узнал. Веник пробежался по спине, обдавая жаром кожу, а потом прохладная вода вернула Костика в себя.
— Чтой-то разошёлся дед, извини Константин. Я и забыл, что ты после ранения. Баньку остудил немного, давай мойся и пойдём за стол.
Костик, сидя на лавке, намылился, принял из рук тазик с водой. Окупнулся и с трудом вышел в предбанник одеваться.
За столом он познакомился со своими тётушками и бабушкой.
Старшая тётушка Александра. Высокая, стройная, мускулистая, словно спортсменка из бодибилдинга. Лицо суровое, практически никогда не улыбающееся. Немногословна. За весь вечер не произнесла и десятка слов. Средняя, насколько понял Костик, третья по старшинству, второй была Татьяна (его мама) — Нина. Невысокая пухленькая и симпатичная, какая-то очень домашняя. Очень добрые голубые глаза, больше интересовалась, как жили до войны. Младшая Нюра болтала без умолку и её вопросы были в разных сферах.
Бабушка Глафира Александровна, добродушная, мягкая, заботливая. Всё старалась подложить Костику то, что повкуснее. Когда речь заходила о Татьяне, то её глаза влажнели.
Дед в самом начале застолья разлил самогонку по маленьким стопочкам. Для них это было нормальным, но Костик никогда не пил спиртного! Хотел было отказаться, но дед сказал, что надо и поставил рядом стакан с водой.
Дыхание перехватило, и только вода спасла Костика. Иначе бы задохнулся. В желудке стало тепло, тревоги последних дней внезапно улеглись. И ему показалось, что он всегда жил в этой дружной семье родственников…
Глава 7. Шофёр
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Солнце уже было довольно высоко, когда Костик соизволил проснуться. Он давно так не спал. Без тревог, налётов, канонады, грохота железной дороги, стонов раненых. Словно он попал в другой мир.
Костик усмехнулся своим мыслям. Он действительно попал в другой мир и удастся ли вернуться назад, домой, неизвестно. Выходит надо налаживать жизнь здесь и сейчас. Он спустил ноги с кровати. Кальсоны, которые вчера дали после бани, оказались больше на несколько размеров. Но вчера он этого и не заметил. Исподняя рубаха лежала рядом с подушкой. У кровати стояли кирзачи без портянок. В доме стояла тишина, слышно было, что где-то вдали свистит паровоз. Костик сунул босые ноги в сапоги, сладко потянулся. Встал, глянул в окно, за которым не видно было ни одного человека, но солнце щедро отдавало осеннее тепло земле.
Чуть приволакивая левую ногу, Костик вышел на кухню. На столе, завёрнутый в полотенце, стоял небольшой чугунок. Рядом крошечная записка: Костя, это всё тебе. Кушай.
Он аккуратно снял полотенце. В чугунке три картошки в мундирах, рядом кусочек хлеба, два яйца, головка лука и стакан тёплого молока.
Костик увидел это и услышал ворчание желудка. Умылся из самодельного рукомойника, вода из которого стекала в ведро. Почистил зубы указательным пальцем с зубным порошком.
Не успел начать принимать пищу, как еда закончилась. И тут он прослезился. В горле ком встал.
«Они тут не доедают. Наверняка каждый мне что-то из своего оставил. А я? Дармоедом быть не хочу! На фронт надо проситься или на завод. Научусь! Что я совсем дебил что ли? Подожди, а вещмешок? Где он? Там же что-то есть в нём. Сухпай!»
Костик огляделся и увидел его под лавкой, куда вчера и поставил. Вытянул, поставил рядом, развязал горло и в нос ударил запах хлеба. Три буханки! Семь банок тушёнки, какие-то консервы и банка сгущёнки. И ещё пакеты с концентратом.
Он выставил всё на стол. Хлеб накрыл полотенцем. И довольный вышел на крыльцо. Прохладно, но на солнце тепло, тем более ветра практически не было.
У крыльца стояла небольшая скамейка. Невысокий жиденький заборчик отгораживал улицу от двора. Костик был как на ладони. Но вокруг никого. Тишина. Даже какая-то птичка завела небольшую трель с дерева у соседей.
А воздух какой! Свежий вкусный хлебный. Или это не воздух, а руки до сих пор пахнут хлебом?
— Привет! — неожиданно раздался голос из-за соседского забора.
— Привет, — ответил Костик, вглядываясь в силуэт, который прятался между досок.
— Это тебя вчера встречали? Ты воевал?
— Меня встречали. А ты кто такой будешь?
Голос засмеялся и силуэт на некоторое время исчез, а затем появился немного в стороне.
— Меня зовут Наташа, а тебя Костя! Я знаю!
Теперь он мог разглядеть её. Девочка лет четырнадцати, небольшого роста с круглым лицом в тёмной кофте и юбке.
— Будем знакомы, Наташа. Красивое у тебя имя!
Она вдруг легко перепрыгнула через ограду и быстро оказалась рядом на скамейке.
— Ты, правда, воевал? — голубые глаза смотрели на Костика широко распахнутыми окошечками.
Он усмехнулся.
— Воевал, — сказал, будто не придал этому значения, а в душе у него всё ликовало.
— Расскажи!
— Наташ, я бы с радостью рассказал, но… почему-то не хочу, — настроение радости неожиданно ушло, когда он вспомнил оторванную ногу в сапоге. — Да не надо тебе это…
— Ну, расскажи, — обидчиво протянула Наташа.
— Это военная тайна, — заговорческим шёпотом произнёс Костик и даже приложил палец к губам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Наташа посмотрела на него серьёзно и кивнула головой.
— А Пашка так вообще много рассказывает. Он у нас герой! Командира спас и два танка сам подбил!
— Это какой такой Пашка? — неожиданно в разговор вступила тётушка Нина, которая оказывается, чем-то занималась в огороде. — Топушков? Этот герой, да тока на словах. Он и самолёты по пьяни из нагана сбивал. Слушай его больше! Костя ты покушал?