Читать интересную книгу Почетный караул - Джеймс Коззенс

Полковник Росс сказал, что рад служить где угодно, лишь бы приносить пользу. Итак, он показал себя молодцом — правда, времени, чтобы показать себя молодцом, ему отвели совсем немного. Тут же выписали новое предписание — они ведь ничем не рисковали — и сказали, что он завтра же может приступать к работе.

Утром, в отеле, сняв эмблемы ВВС на лацканах кителя и собираясь заменить их на меч и ликторский пучок — эмблемы службы генерального инспектора, он вдруг увидел в зеркале свое отражение. На крупном, можно даже сказать, величественном немолодом лице под ежиком седых волос застыло обиженное, угрюмое и надутое выражение. Полковник Росс не выдержал и рассмеялся. Где-то он уже видел нечто подобное? Ну конечно же, на лице своего сына Джимми, когда тому запрещали брать отцовскую машину: он злился оттого, что все планы на вечер летят к черту, и страдал от ущемленного юношеского самолюбия.

Повеселев, полковник Росс закрепил новые эмблемы точно в центре поверх эмблемы США, надел китель и пошел завтракать.

Наверное, именно так — с юмором — ко всему этому и следовало относиться. Сначала чувство юмора потребовалось полковнику Россу, чтобы вернуть самоуважение и самообладание, пострадавшие из-за нелепого чувства уязвленного самолюбия, недостойного взрослого мужчины, в не меньшей степени оно пригодилось ему два месяца спустя. Потому что через два месяца то, чего он так долго добивался, само пришло в руки, причем совершенно неожиданным образом. К этому времени штаб ВВС делал все возможное, чтобы заполучить его обратно, а генеральный инспектор принимал все мыслимые меры, чтобы удержать его у себя. Началась борьба титанов — армейская авиация против войск обслуживания армии, и призом в этой борьбе был полковник Росс. Сам полковник занял нейтральную позицию. Он скромно держался в тени, стараясь не слишком переигрывать, потому что вскоре, после первого обмена ударами, противникам стало не так уж важно заполучить полковника Росса — дело было в принципе. Накал борьбы нарастал. Все большую роль стали играть соображения престижа, боязнь создать прецедент, рассуждения, что «надо утереть им нос». Вопрос мог решиться только на высшем уровне. Когда пыль на поле брани улеглась, полковник Росс снова оказался в штабе ВВС, тем самым подтвердив очень важный принцип: армейская авиация ни перед чем не остановится, но своего добьется.

Однако он вернулся в ВВС не переводом, а был как бы временно прикомандирован в армейскую авиацию. Армия может пользоваться его неоценимыми услугами, сколько пожелает. Но генеральный инспектор сказал раз и навсегда, что не даст перевести полковника Росса — и не дал, тем самым подтвердив другой важный принцип: войска обслуживания не позволят другим родам войск собой командовать. Таким образом, все были довольны, включая полковника Росса; впрочем, последнее обстоятельство едва ли кого-нибудь интересовало.

И сейчас, спустя полтора года, полковник Росс мог с чистой совестью сказать, что по-прежнему доволен новым назначением. Может быть, работа в штабе генерального инспектора была бы проще — во всяком случае, ему не пришлось бы делать несколько дел сразу. Возможно, там у него было бы меньше поводов для беспокойства — он все еще не был доволен работой Управления анализа боевых действий и потребностей ВВС, за шесть месяцев работы у нового Управления, разумеется, появилось много врагов, среди которых были лица гораздо более могущественные и влиятельные, чем полковник Вудман, считавшие, что АБДИП слишком много на себя берет и расширяется за их счет. Кроме того, он постоянно испытывал тревогу — может быть, и не совсем осознанную — за генерала Била: достаточно осторожный в других отношениях, тот не очень четко представлял себе возможную угрозу его нынешнему положению.

Полковник Росс беспокоился и о ходе войны в целом, что уж вовсе никак не было связано с его непосредственными обязанностями. В оканарский штаб стекалась масса всевозможной информации, и, сопоставляя результаты анализа этих данных различными специалистами, полковник не мог не понимать возможных катастрофических последствий действий командования. Например, он отлично представлял себе, что будет с Восьмой воздушной армией, если немцы додумаются до очень простых и вполне очевидных изменений в тактике истребительной авиации ПВО. Сам он находится далеко от театра военных действий и, возможно, недостаточно компетентен, чтобы оценить все «за» и «против» в этой гигантской ставке на тупость немцев, все же анализ Регенсбург-Швайнфуртской операции невольно наводит на грустные размышления: шестьдесят «летающих крепостей» сбито, из всех бомбардировщиков лишь шестнадцать процентов поднято в воздух и лишь девятнадцать процентов самолетов приняло участие в налете. Его сын Джимми служил в Англии бомбардиром на Б-17, и поскольку полковник Росс был бессилен что-либо изменить, он предпочел бы знать о состоянии дел в авиации поменьше — во всяком случае, не знать всего, что знают офицеры штаба ВВС и сотрудники АБДИПа.

В кабине самолета стало совсем темно; полковник Росс снова надел очки и при свете лампочки на штурманском столике принялся читать очередную бумагу: В соответствии с инструкцией S5-2 оканарской базы армейской авиации все офицеры…

Росс почувствовал, что устал. Но, несмотря на усталость, снова взялся за карандаш, потому что внутренний голос (который никогда его не подводил) подсказывал, что он должен преодолеть себя и продолжить чтение, иначе может упустить что-то важное. Он взглянул на уменьшившуюся, но все еще довольно толстую пачку непросмотренных бумаг, словно рассчитывая найти какое-то оправдание своему желанию передохнуть. Но его хорошо вышколенный мозг, отвергнув все отговорки, послушно вернулся к работе. Перед ним лежал список зданий для размещения служащих базы. Ага, это в связи с проектом 0-336-3, его нужно закончить к концу недели.

В одной колонке были перечислены здания, рядом номера, отдельные цифры которых обозначали тип здания, его место на территории базы и расположение относительно других зданий. Полковник Росс скрупулезно просматривал номер за номером. Он проверял, насколько логично выбраны и удобно расположены помещения, и не пометил ли квартирьер по ошибке столовую или школу как гостиницу для несемейных офицеров. Наконец он дошел до строчки, где стояло: Т-305, здание клуба.

Он облегченно вздохнул и провел красным карандашом сбоку две вертикальные черты. Потом написал на полях «Политика?», расписался и переложил бумагу в тонкую папку, куда откладывал все то, что обязательно нужно было показать генералу. Он достал из пачки непросмотренных бумаг новый документ; в верхней части меморандума значилось: Командирам всех подразделений АБДИПа и оканарской авиабазы. По вопросу поздравления с днем рождения.

Полковник Росс поморщился. Это был «сюрприз» полковника Моубри; в субботу генералу Билу исполняется сорок один год, и Моубри задумал провести тщательно отрепетированный парад. Парад этот, который, скорее всего, вызовет лишь досаду у именинника, должен состояться во время церемонии вечерней зори, обычно проводившейся без какой-либо помпы. У Росса не хватило духу с самого начала переубедить полковника Моубри, когда тот, похохатывая и потирая руки, впервые предложил эту идею, и он скрепя сердце пообещал ничего не говорить генералу, который, пожалуй, и не помнил, что суббота — день его рождения; а теперь уже поздно было что-то менять.

Это был уже не то четвертый, не то пятый меморандум. Полковник Моубри дал волю буйной фантазии, так пригодившейся ему при создании эмблем для АБДИПа, и план постепенно пополнялся все новыми и новыми фантастическими деталями. Сейчас он предлагал ввести прыжки парашютистов с Си-46 из Танжерин-Сити — одного из вспомогательных оканарских аэродромов — в момент общего построения на поле аэродрома. Он договорился с командованием школы прикладной тактики, что ровно в 16.30 две эскадрильи новеньких П-51 пролетят на высоте три тысячи футов. Одновременно на высоте шесть тысяч футов должны были пролететь Б-17, и он домогался у командования учебного центра в Хендриксе, чтобы они выделили для этого все свободные от дежурства самолеты. Полковник Моубри рассчитывал заполучить не менее сорока-пятидесяти тяжелых бомбардировщиков. Узнав о последнем новшестве, начальник военной полиции майор Сирс проворчал (так, чтобы Моубри не слышал), что предлагает еще одно дополнение к программе: пусть эти бомбардировщики сбросят хорошую серию двухсотпятидесяти фунтовых фугасов и разнесут всю эту лавочку к чертовой бабушке. Что избавит всех от дальнейших хлопот.

IV

В застекленной кабине пилота было светлее, чем в пассажирском отсеке, но генерал Бил все же включил освещение на приборной доске. Поглощенный настройкой автопилота, он молча кивнул Хиксу на освободившееся кресло Каррикера. Циферблаты двадцати приборов отбрасывали на сосредоточенное лицо генерала слабый золотистый свет.