Нина, хорошо познавшая страсть Вали, как могла, контролировала его. В течение дня ему наливалось по умеренной дозе. Вечером у нее дома разрешалось Пустяку напиться до сшибачки. Деньги любой суммы, попадавшие к нему в руки, немедленно улетучивались к «стеклянному богу». Размышляя об этом, Сергей все же надеялся, что Валя, которому он впервые доверил не сту-каческое, а агентурное задание, все учтет и постарается его выполнить.
Долго пришлось ждать Пустяка. Он позвонил в дверь лишь ближе к полуночи. Капитан еще в глазок увидел, что тот едва стоит на ногах.
Он впустил Пустяка, прошел в кухню, сел за стол и невесело осмотрел припозднившегося гостя. Очечки Вали болтались на кончике носа, глаза плясали. Капитану стало ясно, как распорядился его деньгами Пустяк.
Сергей молчал. Валя плюхнулся на стул и стал докладывать, еле ворочая языком:
— Хош бей, хош пытай меня, Кость, а я все ноги сбил, за Тундрой бегавши.
— Где ж он сейчас?
— А не знаю, — развел руками Валя.
— Где ты его упустил.
— Ты чего? — грозно глянул Валя. — Я не упустил. Он раство-рил-ся…
— Я понял. Ты выпил до того, как за ним пошел, или после?
— Да ты чего, Кость! Чего мне пить, если Нинка дома подносит всегда до отключки? Я трезвым как хрусталь за Яшей бегал. Это я только что у Нинки принял.
— Ата, — устало сказал капитан. — Ты хоть помнишь, где Яша у тебя «растворился»?
Пустяк выкатил на него страшные глаза.
— А прямо на Чистых прудах, около театра «Современник». Прямо на берегу!
— Нырнул, наверное, в воду. Ладно, ты свободен.
Пустяк встал, потоптался, стал ожесточенно рыться по карманам. Потом, словно вспомнив, ударил себя по лбу.
— Деньги-то твои я у Нинки выложил да забыл. Завтра занесу.
— Иди, иди. — Кострецов выставил его за дверь.
Не оправдались надежды Кострецова на Валину ответственность. Сергей подумал: «С кем приходится работать! Но других взять неоткуда. Единственно толковым Яша Тундра был. Таким толковым, что теперь сам на меня охотится».
Назавтра Кострецова вызвали к начальству. Заместитель начальника отдела, пожилой подполковник Миронов, встретил его хмуро.
Миронов вызвал опера, потому что ему позвонил старый знакомый из ГУО Па, такой же седовласый, но уже полковник. С советских времен они привыкли вместе отдыхать за чужой счет в роскошных саунах с хорошим коньяком, а нынче и с обнаженными девочками. И в любой помощи по службе друг другу никогда не отказывали.
Гуоповский полковник по просьбе куратора Ашота обратился к Миронову за информацией о Яше Тундре. Неприятность этого поручения была для Миронова в том, что Кострецов никогда не допускал утечки своих оперданных даже высокому начальству. К тому же взаимоотношения Миронова и Кострецова не сложились с тех пор, когда в отделе работала еще одна «белая ворона» — друг Сергея. Алексей Бунчук.
— Садись, капитан, — проговорил Миронов. — Что там у тебя на участке за уголовники такие, из-за которых ГУОП нам покоя не дает? Какой-то Яша Тундра. Звонят, намекают, что он подкармливает кого-то из наших. Уж не тебя ли?
— Никак нет. Подкармливает он наркотиками лишь уголовную шушеру, чтобы блатные на него косо не смотрели.
— Понял, — сказал подполковник. — Помощник, значит, твой. А ты его хорошо контролируешь?
«А не сдать ли Яшу как агента ГУУРа вместе с его Осиповским, раз они на пару замыслили против меня игру?» — возникло у капитана желание. Однако он удержался. Надо сперва самому подробно разобраться. Вдруг филерство Яши — самодеятельность, а Осиповский ни при чем? Скажешь лишнее подполковнику, дойдет до Осиповского, отношения испортятся. С такими, как майор с его стукачом, лучше до упора показушно дружить.
— Да нет, товарищ подполковник, Яша не осведомитель. Так, иной раз подскажет в благодарность за то, что я его от «крыш» защищал.
— Не темни, Кострецов, — усмехнулся седой подполковник, — будешь ты каждому на Чистяках помогать. Это у него зал игровых автоматов был, который сгорел?
— Так точно, — ответил капитан и подумал: «Что за отношения у подполковника с людьми из ГУОПа? Почему он насчет Яши упорно допытывается? Вот так Тундра! О нем и ГУУР, и ГУОП хлопочут. А вчера этот огурчик шел следом именно за мной… Запутался, видимо, Яша в каких-то высоких играх. Но крайний из милицейских пока я. Нет, никому в погонах, кроме годами проверенного Пети Ситникова, подставляться не буду».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кострецов, — сурово сказал подполковник, — вот у нас в отделе двенадцать оперативников, но только с тобой всякие нестыковки происходят. Это ведь о чем-то го ворит?
— О том говорит, — улыбнулся Сергей, — что всю дорогу в «земляных» и хожу.
— Ты зубы не скаль. Есть у тебя задокументированная оперустановка на Яшу?
— Никак нет. Контакты у меня с ним случайные. А после поджога зала и убийства его помощника Яши след простыл.
— Как же ты думаешь все это раскручивать? На тебе ж еще и ограбление Ахлопова.
— Да вот думаю, — виновато ответил Сергей.
— Долго тебе до майорского звания придется думать.
Кострецову надоело ваньку валять, он проговорил:
— Я, товарищ подполковник, ни за званиями, ни за должностями не гнался и гнаться не буду. А если из ГУОПа кто-то Яшей интересуется, пусть поговорит со мной. Что их волнует? Мы все одному делу служим, конспиративность тут не нужна. Или вы лично по этой линии в чем-то заинтересованы?
— Ты что плетешь, Кострецов?! — вскипел Миронов. — Тебе лавры дружка твоего Бунчука снятся? Так он главный орден получил — пулю.
С вальяжным Мироновым Леша Бунчук сцеплялся больше всех. В нем Леша, так же как потом в Осиповском, чуял гниль.
— Не вам о Бунчуке говорить, — твердея губами, сказал капитан.
— Встать! — крикнул подполковник. Можете быть свободны.
Кострецов поднялся, повернулся кругом и вышел из кабинета.
В коридоре на него наткнулся следователь Славик Уньков.
— Кострецов, где досье по банковским, что ты от Серченко обещал?
— Сейчас занесу.
Сергей принес ему сочинения Серченко, положил на стол и сел.
— Не вытоптал ковер у зама? — ехидно спросил Славик, намекая на головомойку у Миронова. — Затягиваешь по Ахлопову. Сколько дней прошло, а от тебя ничего, кроме этих бумаг.
— Да, не видать нам с тобой денежной премии от Ахлопова.
— Тебе, конечно, все до фени. — Славик зло взглянул. — Ни деньги, ни карьера не интересуют.
— Конечно, — усмехнулся Кострецов. — Лишь бы время провести. Я сейчас Миронову так и сказал.
— А мне Осиповский из ГУУРа звонил, — многозначительно сообщил Унь-ков. — Он, оказывается, и тебя поставил в известность по сретенской версии ограбления Ахлопова.
Капитан воскликнул про себя: «Ну, Осиповский! Со всех сторон обкладывает!»
Он иронически посмотрел на возбужденного Славика.
— А из ГУОПа тебе не звонили?
— При чем тут ГУОП? Мы с тобой вместе это дело ведем? Ты почему молчишь?
— Деньги от Ахлопова один хочу поиметь.
— Кострецов, мне твою тюльку слушать надоело. Я сейчас пойду к Миронову, от которого ты на полусогнутых только что вышел. Пусть разберется! Ты от следователя ключевые факты скрываешь.
— Уймись, молодой, — мрачно проговорил Кострецов. — Какие факты? Лишь идеи от гнилых стукачей. Их проверять надо.
— Так, — стукнул по столу ладонью Славик. — Ты проверил?
— Проверяю. Ну чего ты пристал? Я тебе гору папок Серченко дал. Анализируй. Как у меня что-нибудь прояснится, сразу сообщу.
Отношения со следователем капитан обострять не хотел. На Костренова так навалились с самых разных сторон, что ему не меньше разыскиваемых блатарей надо было «уходить в тину», не высовываясь до поры. В кабинете же подполковника он не сдержался потому, что тот нехорошо помянул покойного Лешу Бунчука.
Розовошекий Славик посмотрел на него недоуменно.
— Сергей, ну чего ты со всеми собачишься?
— Потому что, Слава, один, без жены, живу.
— Опять шутишь. — Уньков сморщился. — Ты думаешь, я не понимаю? За салагу меня держишь, серьезным разговором не удостаиваешь.