взглядом шарит,
Странным взглядом воспаленных глаз?
– Отыщите в лазарете марлю,
Слушайте последний мой приказ! —
Тихо-тихо в катакомбах стало,
В ожиданье тоже замер враг…
И пополз он к небу, алый-алый,
Свежей кровью обагренный стяг.
Эльтигенский десант
Задрав свои техасы до колен,
На кромке пляжа девочки хохочут.
Но вижу я курортной этой ночью
Здесь «Огненную землю» – Эльтиген.
И снова слышу: «На прорыв, к Керчи!»
…А как же с теми, кто не может – ранен?..
(Пришел за ними тендер из Тамани,
Но был потоплен в дьявольской ночи.)
И значит, все: закон войны суров…
Десант прорваться должен к Митридату!
…Из компасов погибших катеров
Сливает спирт девчушка из санбата,
Хоть раненым теперь он ни к чему,
Хоть в этот час им ничего не надо.
В плену бинтов, в земляночную тьму
Они глядят настороженным взглядом:
Как это будет – стук сапог и «хальт!»?..
(Пробились ли ребята к Митридату?)
И, как всегда, спокойна и тиха,
Берет сестра последнюю гранату…
Штурм Митридата
О горе Митридата слагали легенды и оды —
Усыпальницы, храмы, дворцы, хороводы
владык…
Я рассеянно слушаю бойкого экскурсовода,
А в ушах у меня нарастающий яростный
крик.
Это грозной «полундрой»
Матросов на штурм Митридата
Молодой политрук поднимает
опять и опять,
Это с хриплым «ура!»
К ним бегут на подмогу солдаты.
Лишь молчат катакомбы —
Не могут погибшие встать.
Не дождались они…
Только мрак да тяжелые своды,
Только в каждом углу притаилась угрюмо
война…
Я рассеянно слушаю бойкого экскурсовода,
А в ушах у меня тех святых катакомб тишина.
На пляже
Подтянутый, смуглый, в шрамах,
В глазах затаенный смех,
Держался на редкость прямо,
Казался моложе всех.
Казался юнее юных,
Хоть стали белеть виски.
…Норд-ост завихрял буруны,
Норд-ост разметал пески.
Смотрел человек на скалы,
И смех уходил из глаз —
Одна я, быть может, знала,
Что он далеко сейчас.
На пляже, где для печали,
Казалось бы, места нет,
Не волны его качали,
А память сгоревших лет.
В кипящие волны эти
Он тело свое бросал
Так, словно свежел не ветер —
Крепчал пулеметный шквал.
Как будто навстречу трассам,
С десантниками, впервой
Он прыгал опять с баркаса
С винтовкой над головой…
Мир под оливами
Здесь в скалы вцепились оливы,
Здесь залпы прибоя гремят…
– Вы живы, ребята?
– Мы живы,
Прости нас за это, комбат!
Вот здесь, под оливой, когда-то
Упал ты у самой волны…
– Себя не вините, солдаты:
Не всем возвращаться с войны…
Оно, вероятно, и так-то,
Но только опять и опять
Вдруг сердце сбивается с такта,
И долго его не унять,
Когда про десантные ночи
Напомнит ревущий бора.
Забудешь ли, если и хочешь,
Как тонут, горя, катера?
Еще и сегодня патроны
Выносит порою прибой…
Прости, что тебя, батальонный,
Прикрыть не сумели собой!
… Да, мир под оливами ныне,
Играет дельфиний народ,
С динамиком в синей пустыне
Прогулочный катер плывет,
Рыбачие сушатся сети,
У солнца сияющий взгляд…
Здесь целое тридцатилетье
Лишь залпы прибоя гремят!
Под сводами души твоей высокой…
Памяти Сергея Орлова
1
Я в этот храм
Вступила ненароком —
Мне попросту
В дороге повезло.
Под сводами
Души твоей высокой
Торжественно мне было
И светло.
Над суетой,
Над бедами,
Сквозь годы —
Твой опаленный,
Твой прекрасный лик!
Но нерушимые
Качнулись своды
И рухнули
В один ничтожный миг…
2
Ты умер, как жил, —
На бегу, на лету,
С портфелем в руке,
С сигаретой во рту.
Наверно, в последнем
Секундном аду
Увидел себя
В сорок третьем году,
В пылающем танке,
В ревущем огне,
И, падая, понял:
Убит на войне…
3
Кто-то тихо шептал твое имя,
Кто-то выдохнул: «Значит, судьба…»
Холод лба под губами моими,
Смертный холод высокого лба.
Я не верю ни в черта, ни в бога,
Но о чуде молилась в тот час…
Что ж ты сделал, Сережа, Серега,
Самый добрый и смелый из нас?
Как ты дал себя смерти осилить,
До зимы далеко не дойдя?..
Провожала поэта Россия
Ледяными слезами дождя.
Осень шла в наступление люто,
Вот-вот бросит на кладбище снег.
От прощального грома салюта
Лишь не вздрогнул один человек…
4
Плечи гор плотно-плотно туман закутал —
Здесь бродил ты лишь год назад…
Хорошо, что тебя провожали салютом, —
Ты был прежде всего
Солдат.
Море хмуро, вода отливает сталью,
Тих рассеянный странный свет…
Хорошо, что у гроба стихи читали, —
Ты был прежде всего
Поэт.
Ах, как Времени быстро мелькают спицы,
Как безжалостно мчится век!..
Хорошо, что так много пришло проститься,
Ты был прежде всего
Человек.
5
Что же делать?
Чем дальше, тем горше.
Я смириться с бедой
Не могу.
Ты —
Внезапною судорогой в горле,
Ты —
Сверлящею болью в мозгу,
Ночь.
Костер нашей дружбы потушен.
Я одна
В темном лесе опять.
Для того лишь
Нашла твою душу,
Чтоб навеки
Ее потерять…
Без