увлекалась благотворительностью или стремлением изменить круто чью-то жизнь. Мне вообще не свойственно желание вмешиваться куда-либо, будь то разговоры или отношения людей. Но теперь, какое-то неведомое мне чувство, заставляло действовать. На следующий день я оправилась в город. Поймав на улице машину, я уговорила водителя, показать город и возить, куда мне будет надо. Мы сторговались с ним за тысячу рублей, что он будет в моем распоряжении весь день до ночи. Первым делом мы отвезли Клавдию Ивановну в больницу. Хирург нам сказал, что сам с такой болезнью не справится, но выписал кучу мазей и таблеток, посоветовал носить, не снимая компрессионные чулки. Мы поехали по аптекам, объехали весь город, но нашли все, что нам прописали. По пути я зашла в мебельный магазин и увидела там, к своему удивлению, неплохую детскую мебель. Заказала два комплекта, оплатила и договорилась, что ее привезут в субботу.
За ужином менторским тоном объявила Люське и Сане, что хочу переселить между собой детвору. Маленькую комнату отдать в полное владение Никитке, а в большой поселить девочек. Люська встрепенулась:
–Как же я сама не додумалась? Конечно, девочкам вместе будет веселее. Да и Ниночка уже большая, при Никитке стесняется переодеваться. Вот, в субботу и переселим.
–Конечно. Но до субботы надо всю мебель куда-то вынести и комнаты вымыть. В субботу привезут новую мебель.
Саня и Люська вытаращили на меня глаза:
–Ты что, Лёля? Какую мебель? У нас все есть.
–Да. А будет еще лучше. Вот увидите. В вашем мебельном магазине увидела детскую мебель из сосны. Красиво. Светлая и удобная.
–Лёль, она, наверное, очень дорогая.– Люська испуганно прикрыла ладошкой рот.– Мы своей мебелью обойдемся.
–Вы – да. А вот дети будут жить удобно. Все, Люсь, я ее уже купила. Мы с тобой за неделю должны все вымыть и сшить новые шторы. А Саня позовет Дым Дымыча, и они вместе вынесут все старье. Зови Ниночку и Никитку, пусть в свободное время выносят свои вещички – игрушки из комнат, освобождают территорию.
Люська позвала детей и объявила им мое решение. Они были на седьмом небе от радости, особенно Никитка.
Всю неделю я раскладывала детские вещи по кучкам, заодно выбрасывая все, что посчитала ненужным, маленьким и сломанным. К субботе комнаты были пустыми, если не считать кроватей, на которых еще продолжали спать дети. Между делом мы каждый день посещали Клавдию Ивановну. Не скажу, что она выздоровела, но какое-то облегчение все же наступило. Теперь она уже не кутала ноги в старые шали, просто ходила в компрессионных чулках и теплых меховых тапочках. Лекарства тоже делали свое дело, она говорила, что боли почти не чувствует. Это радовало.
В субботу привезли мебель, причем рано утром, что меня очень удивило. В Москве я бы прождала весь день, а может быть и полночи. Дым Дымыч тоже пришел ни свет ни заря. Мы все вместе позавтракали и отправились разбирать доски и дощечки, пытаясь разобраться, что к чему относится. Было очень весело. Четыре человека с высшим техническим образованием крутили так и сяк чертежи, и мебельные детали, выискивая на них совпадающие номера. При этом один шкаф мужики собирали и разбирали раза четыре, пока все не встало как надо. А двухъярусные кровати вообще ввергли нас в уныние. Но, к вечеру Никиткина комната была собрана, вся мебель расставлена, постель заправлена. Совершенно счастливый мальчишка забрался на второй ярус и наотрез отказался оттуда слазить. Девчонки смотрели на него с завистью. Я им шепнула, что завтра у них будет так же, только еще лучше.
За ужином мы, как водится, "обмыли" это хорошее дело. Но не так, чтобы очень. На завтра предстояло собрать еще один комплект. Саня сказал, что они поняли, как это надо делать и завтра все будет быстрее и лучше.
Его самонадеянность продержалась только до утра. Когда, сразу после завтрака, они приступили к сборке второго комплекта, все повторилось с тем же результатом и теми же эмоциями. Зато было очень весело.
В таком же темпе я продолжала претворять свои замыслы по обустройству жизни друзей все остальное время. Мой отпуск пролетел как один день. До выхода на работу оставалась неделя, пора в дорогу. Мы с Люськой наревелись вдоволь. Она не хотела, чтобы я уезжала, я не хотела уезжать. Саня все подливал и подливал нам настойку из малины. Мы, общим голосованием, признали ее самой вкусной. Дым Дымыч заскочил к нам на десять минут, чтобы пожать мне руку на прощание, посмотрел мой билет, сказал, что если успеет, то придет проводить на вокзал. Весь остальной день Люська складывала мне в сумку гостинцы, а я играла с детьми. На прощание я им купила игрушечный набор с железной дорогой, двумя паровозиками и вагончиками, с мостами и разъездами, светофорами, семафорами, деревцами, перронами и человечками.
Мой поезд уходил поздно вечером. Расцеловав всех на прощание, обнявшись с Клавдией Ивановной, мы с Люськой сели в машину. Саня погрузил мои пожитки в багажник и повез нас на вокзал. Дым Дымыча на перроне не было. Мне стало совсем грустно. Было такое чувство, как будто я прощаюсь со сказкой. Саня занес мой чемодан и сумку в купе и убрал в ящик. Потом поговорил с проводником, тот пообещал, что сам спустит мои пожитки на перрон и позовет носильщика. Я стала догадываться, что моя сумка опять стала неподъемной. Мы еще раз, наверное, в десятый, обнялись, поцеловались и я, наконец, ушла в свое купе. Я попала в тот же вагон, вот только Тоси не было, был проводник, мужчина лет пятидесяти, немногословный и неулыбчивый. Я протянула ему свой билет, заплатила за белье и чай и села на свое место. Обратно я ехала по ходу поезда. В купе еще никого не было кроме меня. Я стала смотреть в окно. На перроне пританцовывали Саня и Люська. Я им махнула, чтобы они шли домой. Мы снова послали друг другу кучу воздушных поцелуев. Поезд медленно тронулся, мои друзья еще какое-то время шли рядом, но потом отстали и продолжали махать мне вслед. Я смахнула слезу. Впереди замаячила серая тоскливая Москва, с ее мерзким Максиком, подлой Вероникой Робертовной и кучей всяких "земноводных". Впереди меня ждал хор подхалимок, доносов и шушуканий за спиной. Пора было застегивать душу на замок и укутывать в непроницаемый скафандр.
Глава 6.
В купе так никто и не сел, я ехала одна. Проводник принес белье и стакан чая. Я