плакала и смеялась, говорила, что теперь совершенно спокойно переживет налоговую проверку, после того, что я с ней сделала, ни один инспектор не страшен. Назавтра наметили, как следует выспаться, натопить баню, сварить домашнюю лапшу и отдохнуть, как следует.
Сидя после бани на веранде у накрытого стола, мы предавались воспоминаниям. Саня подливал и подливал нам в рюмочки разные настойки.
–Не бойся, Лёля. Это все мы сами делали. Нагнали самогоночки, закрутили в трехлитровые банки, а когда пошли ягоды, мы их вместе и соединили. Здесь градусов тридцать, ну может быть сорок. Фигня. Зато не простынешь, и голова болеть не будет.
Мне было очень хорошо. Люська совсем поплыла. Я хотела отправить ее спать, но она отказалась наотрез. Сидела и смотрела на нас влюбленными глазами. Мы с Саней наперебой вспоминали свои детские шалости, как он мне полную голову песка насыпал, а я ему все карманы на рубашке оторвала, а его бабушка вручила мне иголку с ниткой и рубашку и велела пришить, как было. Как мы у нее утащили связку красного перца, а он оказался острым. Мы уже успели потереть носы и глаза этими же руками. Бабушка посадила нас в бочку с дождевой водой, и мы по очереди ныряли в нее с головой и орали во все горло. Наверное, мы бы могли так просидеть до самого утра. Но Ниночка сказала, что не может угомонить Ольку, тогда Саня безропотно встал и сам пошел укладывать дочь спать. Мы с Люськой остались одни за столом. Наступила тишина. Люська смотрела в свою тарелку, как-то отрешенно, словно думала совсем о другом.
–Люсь, а почему у вас на калитке висит амбарный замок? Что там, за калиткой?
Люська сразу встрепенулась:
–Там за калиткой моя тетка, Клавдия Ивановна, живет. А что?
–Кто?– я не поверила своим ушам.– Как зовут твою тётю?
–Клавдия Ивановна. А что?
– Почему же вы ее не пригласили?– у меня внутри все сжалось.
–Мы с ней поссорились, давно. Уже лет десять не разговариваем и не встречаемся.
–Люсь, да разве ж так можно? У тебя что, так много родных, что ты можешь вот так разбрасываться ими. Не разговаривать? Не встречаться?
– Слушай, Лёля! Скажи честно. Ты зачем приехала? Чтобы Саню забрать! Да?
–Ты в своем уме, Люсинда? Что ты такое говоришь?
–Я же вижу, как вы друг другу относитесь! Как он тебя ждал! Он тебя всегда любил и любит! Только о тебе и думает! Бывает, спрошу его о чем-нибудь, а он как не слышит, все думает о тебе.
–Ох, и дурочка же ты, Люська! Полная Балда! Да Санька, он же прямой как аршин. Он про два дела сроду думать не умеет. Если он гвозди забивает, то может только про гвозди думать, иначе руку разобьет молотком. Помню в институте, мне пришлось вместе с ним сопромат учить, он ни фига запомнить не мог. А знаешь почему?
–Почему?
–Он перед самой сессией с тобой познакомился. У него сразу мозги набекрень съехали. Ни о чем думать не мог. Он к тебе: "Как Вас зовут?", а ты ему: "Люсинда!"– гордо так. Он и сел, и – все. Тут курсовую сдавать надо, а у него одна ты на уме. Сидит перед зеркалом, учится галстук завязывать и ко мне пристает: "Слушай, а какую мне рубашку надеть? Люсинде какой цвет больше нравится?". Я ему: "Тебе курсовую по сопромату надо доделать! Какая Люсинда? У нее, между прочим, тоже сессия." Как врезала ему учебником по башке. Еле-еле сессию не завалил. Мне самой надо было тоже экзамены сдавать, а тут у Сани одна любовь на уме. Как он из института не вылетел, удивляюсь. А ты говоришь, он обо мне думает. Нет. Саня однолюб, он может только про тебя думать. Выброси свои страхи из головы и мне голову не морочь всякими глупостями. Поняла?– я стала закипать от возмущения.
–Так вы никогда вместе не были? Ну, как влюбленные?
–Ты о чем?– я даже сначала не поняла, а когда до меня дошло, я онемела. Вытаращила на нее глаза и как заору:– Ты полная идиотка! Дура тупая! Вот кто, ты!
–Лёлечка, милая! Я не просто дура тупая, я мерзавка, каких больше нет. Если бы ты знала, что я натворила.– Люська рыдала в голос.– Я ревнивая корова! Я тогда, когда с Саней познакомилась, от счастья чуть с ума не сошла. Мы с ним сразу начали встречаться, нас друг к другу как магнитом тянуло. Еле-еле дождались окончания института, чтобы пожениться. А тут, я однажды увидела, как он тебя через ручей на дороге на руках перенес. У меня в голове что-то лопнуло. Я три дня с ним не встречалась, ревела в подушку. А когда он, наконец, ворвался ко мне в комнату, я на него наорала. Саня ничего не понял. Понял только, что я в одном городе с тобой жить не хочу. Почему? Я ему никогда так и не сказала. Он взял распределение сюда, это я потребовала, чтобы мы уехали на край света. Здесь тетка моя жила, Клавдия Ивановна. Мы приехали, получили этот дом, работу. Я тетке рассказала про свою любовь, про свои страхи, про вас с ним. Она у меня ведьма. Говорит, надо наговор на тебя сделать, чтобы ты к нам дорогу забыла, а Сане приворотное зелье выпить, чтобы он про тебя забыл. Мы с ней так и сделали. А потом беды всякие пошли, разные. Тетка говорит, мол, зря мы с тобой связались, тебя нельзя победить. Рано или поздно ты все равно приедешь, и свое заберешь. А вот нам с ней несдобровать. У нее по ногам кровоточащие раны пошли, а у меня дети так стали болеть, я вся поседела в тридцать-то лет. А тебя тоже вон как "гавкнуло". Ты же всегда звонила и все рассказывала, а я после твоих рассказов не знала куда деться. Ведь это я во всем виновата. Я к тетке пошла, стала требовать, чтобы она назад все вернула. Пусть я лучше Саню потеряю, но так жить больше не могу. Она меня навек выгнала и калитку потребовала закрыть. Замок заговорила и велела повесить с нашей стороны. Видишь, какая, я? А ты нам подарки всякие, дети тебя как увидели, так только о тебе и говорят, Саня смеется, давно уже не слышала его смеха, баланс мне сделала, от позора спасла. Как же так, Лёля?
Я смотрела на нее, слушала и смеялась внутри