Читать интересную книгу Самая-самая, всеми любимая (и на работе тоже все о’кей) - Мартина Хааг

— Да, Веса, я слушаю. Так от чего, вы говорите, все зависит?

— Видите ли, это очень сложная роль, требующая отличной физической подготовки. Мы знаем, что вы профессиональная акробатка, однако на всякий случай хотели бы лишний раз убедиться, что с этим не возникнет никаких проблем. Если у вас есть какие-либо сомнения, лучше сообщите о них сейчас, до того, как мы примем решение.

Я торможу и пытаюсь перестроиться в крайний ряд, чтобы остановиться прямо в туннеле. Мне вдруг становится нехорошо.

— Нет, ну что вы, никаких проблем не будет! — отвечаю я так же, как и в тот раз на нашей первой встрече. — За это можете не волноваться. Я все сделаю, как надо. No problems!

— Ну вот и отлично! — смеется Веса. — В таком случае — добро пожаловать в Королевский драматический театр в среду в три часа дня, мы подпишем с вами контракт. Через неделю начинаем репетировать. Поздравляю! Рады видеть вас в нашей труппе, Изабелла! Или, может, вы предпочитаете, чтобы вас называли Белла?

— Как хотите, — шепчу я.

23

Я кладу книгу Хокана Нессера на прикроватный столик. Не могу уснуть, хотя прочитала уже целых тринадцать страниц. Несчастный старик, которого все время страшно жаль, уже сел в поезд, но тут что-то случилось с локомотивом, и им пришлось остановиться где-то в районе Йевле, но, как только неполадка будет устранена, поезд снова отправится в путь.

Я, между прочим, подписала контракт с самим Драматическим театром! Не могу думать ни о чем другом. Несколько месяцев подряд я буду ходить туда на работу, «Двенадцатая ночь» будет идти до осени, так что как минимум полгода работа мне обеспечена! И мы поедем на гастроли в Японию! А если постановка окажется успешной, ее могут вообще продлить! Я ведь с детства об этом мечтала! И сейчас все сбывается. Кажется, абсолютно все в моей новой насыщенной жизни вдруг встает на свои места! Ну за исключением небольшой закавыки с акробатикой.

Я встаю и сажусь за стол. Достаю бумагу, ручку и расписание репетиций Драматического театра. Пятнадцать страниц формата А4, сложенных пополам, сначала девственно-белых, но к концу почти целиком заштрихованных желтым, с нумерацией недель в одном углу и расписанными сценами, к примеру:

Неделя 9. Большая сцена.

Спектакль «Смерть коммивояжера». 19.00–22.50.

Репетиция спектакля «Двенадцатая ночь», задействованные актеры. 11.00–15.30.

Я начинаю считать. Так. Премьера «Двенадцатой ночи» состоится через шестьдесят дней. К этому времени я должна стать акробаткой. К тому же я должна как можно скорее выучить весь текст наизусть. (Бергман просил, чтобы все выучили свои роли до начала репетиций.) Я репетирую в театре по четвергам и пятницам с 10 до 13 и по субботам с 10 до 14.

Записываю в блокноте: «60 дней». Хорошо.

Ой, тут еще стоит «тех. реп. с акр., 10–14» уже в следующий четверг!

То есть я начинаю репетировать технические номера с постановщиком трюков — всякие там корделизы и тому подобное.

Записываю в скобках: «10 дней».

Еще раз все обдумываю. Открываю новую страницу и записываю:

60 дней — идеальная акробатка,

10 дней — акробатка средней паршивости.

Имеет же акробатка право потерять форму? В конце концов, акробаты и цирковые артисты тоже люди. Когда у них нет работы, они тоже могут себе позволить отдохнуть и расслабиться. Правда же? Наверняка они валяются без дела целыми днями, раз у них такая напряженная работа. Лежат себе на диване и смотрят видео. Даже ленятся еду купить. Циркачи те небось вообще заводят себе какую-нибудь дрессированную обезьянку и гоняют ее до ближайшего киоска, чтобы вообще из кровати не вылезать. А потом в один прекрасный день звонит телефон (на который отвечает специально обученный какаду), и — раз! — им предлагают новую работу. Тут-то они и начинают снова тренироваться. Так что когда акробат приходит на первую репетицию, не в такой уж он хорошей форме — я бы даже сказала, в довольно паршивой. Я и то, наверное, больше смахиваю на гимнастку в первый день репетиций — пусть и не такую крутую, как Ольга Курбинкова или как ее там, ну эта, Минский дрозд. Нурникова? Короче, хорошо, что мне не нужно с самого первого дня быть в отличной форме.

Не забыть:

1. Начать тренироваться дома.

2. Записаться на занятия акробатикой — куда и как? В фитнес-центре «Фрискис и светис»? Позвонить Агнете и узнать, нет ли у нее на примете хорошего тренера. Изучить другие возможности.

3. Раздобыть денег на занятия акробатикой. Как?

4. Выучить все реплики Виолы.

5. Может, мне дадут кредит в банке, если я расскажу банковскому служащему всю правду?

24

Лежу на полу дома у Кайсы и обливаюсь холодным потом. Она кормит Вильгота, сидя в кресле, и по ходу дела пытается меня успокоить. Слушая мой рассказ, она периодически разражается хохотом, что совершенно выводит меня из себя. Я поговорила с Агнетой, которая подробно мне разъяснила, что именно я, по собственным словам, умею делать.

САЛЬТО ОТ СТЕНЫ.

Самое легкое. Берешь разбег и на всей скорости бежишь по направлению к стене. Добежав, по инерции продолжаешь бежать вверх по вертикальной стене, а потом, достигнув нужной высоты (обычно хватает метров эдак двух), делаешь сальто через голову и снова приземляешься на ноги. На пол.

KICK THE MOON, ИЛИ МУН-КИК.

Довольно новый прием в акробатике. Стоя на полу, делаешь сальто назад, но в воздухе меняешь направление и приземляешься вперед.

CORDE LISSE, ИЛИ КОРД-ДЕ-ВОЛАН.

Номер воздушной акробатики. Заворачиваешься в длинную тонкую ленту, подвешенную к куполу. Закрутившись до конца (как куколка бабочки под самым куполом), отпускаешь ткань и раскручиваешься в обратную сторону, с дикой скоростью обрушиваясь с высоты. В последнюю секунду, вместо того чтобы расшибиться о бетонный пол, ловко оборачиваешь ленту вокруг щиколотки, предотвращая падение. Потом, если хочешь, можешь снова закрутиться в ленту (а если хочешь блевануть, учитывая, что ты только что летела вниз головой со скоростью 180 км/ч и с риском для жизни, можешь потихоньку сделать это в ведро за сценой).

— Не хочу, конечно, напоминать: «А я что говорила?» — замечает Кайса, хотя у нее на лице написано, что именно это она и хочет сказать. — Но может, ты все-таки позвонишь этому своему продюсеру и скажешь, что такие трюки тебе не по плечу?

— И не подумаю. У меня получится. Агнета дала мне телефон одного чувака по имени Владек, который считается лучшим тренером в Швеции. Стоит он, конечно, недешево, тысячу крон в час, но выбирать не приходится.

— О’кей. Ладно. Может, тогда покажешь мун-кик хотя бы в первом приближении?

— Ха-ха. Очень смешно. Смейся, сколько тебе угодно, я буду тренироваться каждый Божий день, пока не добьюсь своего. Осталось только где-нибудь найти двадцать штук на занятия акробатикой, и я в шоколаде.

— Даю тысячу крон не сходя с этого места, если покажешь мне самый захудалый фромажик корд-де-волан на занавеске.

— Слушай, ну просто бред какой-то. Как это вообще — обернуть ткань вокруг щиколотки? Это же физически невозможно. Может, Агнета что-то перепутала?

— Ладно, Белла, если серьезно, я тебе могу одолжить три тысячи — хоть на первые занятия хватит, — говорит Кайса, поднимаясь с кресла. Она протягивает мне Вильгота. — Можешь подержать, пока я схожу за кошельком?

Вильгот смотрит мне в глаза и улыбается. Он стоит у меня на коленях и кладет свои пухлые ручонки мне на плечи. По-детски неловко обнимает меня, колошматя руками мне по спине. Я осторожно нюхаю его. Он пахнет стиральным порошком и еще чем-то сладким.

25

— Ну, привет, сестричка, — пожимая мне руку, произносит Рейне Брюнольфссон и довольно смеется, — вот это сходство!

Я смотрю на него во все глаза. Единственное сходство, которое я нахожу, так это то, что мы с ним одного роста.

У нас общее собрание в репетиционном зале номер один. Мы сидим вокруг большого стола. Вернее, нескольких столов, составленных вместе. Веса приветствует всех присутствующих, по очереди представляет актеров, и, когда он произносит мое имя, я поднимаю голову и чуть растягиваю губы в улыбке, адресованной всем и никому в отдельности. Рейне машет мне рукой. Такой милый. Рядом с ним Луа Фалькман[35], погруженный в свои мысли. По другую сторону сидит Мари Ричардсон, она играет Оливию. Напротив нее сижу я. (Подумать только, я в Драматическом театре вместе с Луа и всей компанией. Да-да, со своими коллегами, я же теперь имею полное право их так называть. С ума сойти!) Возле стены сидят реквизитор, помреж, несколько рабочих сцены, осветители и звуковики, художник по костюмам и художник-постановщик. Гримеров, Аннику и Аннели, я уже знаю. На задниках декораций развешаны эскизы костюмов для всех исполнителей. Лизелотта рассказывает, что Бергман себя неважно чувствует и, к сожалению, выйдет только через две недели, но просил, чтобы репетиции начинали без него. Она зачитывает письмо от Бергмана: