Читать интересную книгу Самая-самая, всеми любимая (и на работе тоже все о’кей) - Мартина Хааг

Повисает пауза. Микке допивает пиво и кладет десять крон на стойку. Да черт с ней, загадочностью, главное, чтоб не ушел. Ну говори же что-нибудь, что угодно.

— Ты, кстати, сегодня газету читал? Там была статья про одного старика, который сохранил все телефонные каталоги, когда-либо выходившие в Швеции. Начиная с самого первого, который был просто списком номеров. С тех пор, когда еще существовали однозначные номера, типа номер один. «Позвони мне!» — «Хорошо, какой у тебя номер?» — «Три». — «У тебя ручка есть? Дай запишу!» Ну или гусиное перо с кровью вместо чернил, или что там у них тогда было. Короче, этот старикан сохранил все экземпляры, от первого до последнего, того самого, которым пользуются сейчас. А ведь в наше время их выходит штуки по четыре в год, как минимум. А жил этот старикан в маленьком домике в какой-то глуши, в Смоланде, что ли, и в итоге забил всю комнату этими каталогами, так что ему приходилось пробираться по узеньким…

— Слушай, Белла, а телефон у тебя есть?

— Что?

— Мне сейчас пора идти, но я бы с тобой еще встретился. Можем сходить куда-нибудь. Ты что любишь — футбол или музыку, Белла?

Мне так нравится слышать свое имя из его уст.

— И то и другое. И есть тоже люблю. Позвони, что-нибудь придумаем, — отвечаю я без малейшей дрожи в голосе.

Я записываю свой номер телефона на салфетке и протягиваю ему. Он берет меня за руку. Задерживает ее в своей. Руки у него теплые и сильные. Он выпускает мою ладонь. Затем поворачивается и выходит.

— До встречи! — кричу я ему вслед.

Он не оборачивается. Только поднимает руку, выставив указательный палец. Потом спускается по лестнице и исчезает за дверью.

33

— Алло?

— Белла, чем занимаешься?

(Я лежу и сплю. Сколько времени? 22.15.)

— Что? Кто это?

— Я тут сижу и думаю про того старикана с каталогами. У него самого-то телефон был? Или он просто собирал каталоги? Интересно, был у него любимый телефонный номер? Может, встретимся, расскажешь о нем поподробнее?

(О-о-о! Это Микке. Так, спокойно, спокойно!)

— Да вот, лежу, читаю.

— И что же ты читаешь?

(Э-э, что же мне ответить? Что я читаю? Это должно быть что-то интеллектуальное, свидетельствующее о моей незаурядной личности, чтобы он понял, что я не из тех, кто читает всякое барахло… Хотя могу же я иногда побаловаться бульварном чтивом, будучи человеком, чуждым литературного снобизма, поэтому изредка вполне могу взяться за самую что ни на есть банальную Бриджит Джонс, просто читаю ее с долей иронии. Или можно сказать, что я читаю что-нибудь посвященное критике современного общества, но не хотелось бы попасть впросак, если он вдруг начнет задавать вопросы, на которые я не смогу ответить, — вдруг он заведет разговор о палестинском конфликте и тому подобном, и тогда я точно буду выглядеть полной дурой, лучше уж назвать книгу, которая…)

— Алло?

— Что?

— Ты еще там?

— Да, я читаю книгу Хокана Несс…

— Слушай, ты вроде говорила, что любишь поесть? Ты была в «Гондоле»? Может, встретимся там через полчаса?

— Ну, не знаю, вообще-то я лежу и читаю… (Браво!)

— Я был бы рад тебя видеть.

— Ладно. Я еду. (Хм. Не такая уж и неприступная. Ну и ладно! Зато он позвонил!)

Я мчусь в метро. Не хочу опаздывать, но и приходить раньше времени тоже нежелательно, тьфу ты, даже не знаю, что это со мной, но мне не хочется, чтобы он думал, что я из тех, кто общается с ним только потому, что он знаменитость, что я бы клюнула на кого угодно, даже на какого-нибудь там Лассе Кронера и Мартина Тимелла[41]… Только я и правда на него запала. С того самого первого знакомства у Агнеты. Меня к нему тянет. Мне кажется, мы отлично друг другу подходим. И не обязательно как пара. Может, мы станем отличными друзьями. Самыми лучшими. Ага, конечно. И друзьями по переписке в придачу.

34

Микке ставит на кровать поднос с завтраком. Если это можно так назвать — черный кофе в маленькой чашке с красными снегирями, два крекера (овсяных хлебца) и чуть-чуть пармезана на блюдечке.

— Вот! Приятного аппетита! Подожди, сейчас принесу тебе утреннюю газету, — говорит он, затем выскакивает в коридор и приносит «Дагенс нюхетер». — Дома у меня еды не бывает, надеюсь, тебя это устроит… Все, я в душ, ой-ой-ой, я уже страшно опаздываю!

Я все съедаю (довольно, кстати, вкусно) и тщательно читаю все новости на первой странице. Микке выходит из душа, завернутый в полотенце. У него мокрые волосы и обнаженный торс, и я стесняюсь на него смотреть. Он поет: «Я так спешу, так спешу, о-о-о, как я спешу!», открывая и закрывая ящики гардероба. Пока он достает одежду, я тайком поглядываю на него из-за газеты. Внезапно он замолкает и смотрит на меня. Я быстро прячусь за газетой, делая вид, что изучаю репортаж о том, что компании, занимающиеся страхованием жизни, по-прежнему обеспечивают самые надежные пенсионные вложения. Микке ныряет ко мне под одеяло.

— Вот теперь я и в самом деле страшно спешу, — говорит он, сбрасывая полотенце на пол.

35

Второй раз выходя из душа этим на редкость приятным утром, Микке говорит:

— Слушай, Белла, я тут подумал — будет лучше, если все это останется между нами.

Он надевает штаны и клетчатую рубашку. Наспех вытирает волосы полотенцем.

— В смысле?

Он вытаскивает из ящика шкафа два разных носка.

— Ну, знаешь, все и так болтают почем зря, а этих театральных кумушек хлебом не корми, дай посплетничать, и вот уже через две секунды тебе названивают журналисты, расспрашивая про твое любимое блюдо. Это ведь наше личное дело, зачем посвящать в это окружающих, правда?

Я не знаю, что сказать.

— Да, я и сама хотела тебя об этом попросить, Микке. Чтобы ты особенно не распространялся о нас. Ради тебя же. Раз уж ты меня повстречал. Иначе тебе радиостанции все телефоны оборвут. С вопросами про твое любимое блюдо.

— Все, мчусь в театр, — говорит он. — У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

— Да, есть, вернее, нет, вообще-то нет. Как раз сегодня у меня выдался свободный вечер. А у тебя есть предложения?

— Я тебе позвоню.

— Ага. Звони по номеру три.

— Позвоню по номеру три. У тебя есть гусиное перо с кровью вместо чернил, я запишу? Вот ключ, положи его в почтовый ящик, когда будешь уходить. Черт, как же я опаздываю!

Он целует меня, несется в гостиную, возвращается, снова целует меня, мчится в коридор, врезавшись во что-то на бегу.

— Ай, черт! Мы обязательно должны сегодня встретиться, обещай мне, Белла! — кричит он и захлопывает входную дверь.

В гостиной стоит желтый диван. Я походя листаю журнал по дизайну интерьеров, лежащий на журнальном столике. Делаю вид, что я здесь живу и подумываю переделать кухню. Плитка из морских камней на пол. Стены из светло-розовой плитки. Хотя нет, розовый лучше подойдет для ванной. Тогда голубая итальянская мозаика. Нет, это тоже для ванной. Что же тогда? Коричневая мозаика? Нет. Черная? Тоже нет. Какого цвета обычно бывает плитка на кухне? Оранжевого? Красного? Зеленого? Придумала, будет просто разноцветная мозаика и большой…

Звонит телефон. Я беру трубку в кабинете.

— Алло, квартира Микке, Белла слушает.

— Привет, это я. Я кое-что придумал на вечер. Встречаемся у входа в театр в восемь. Оденься потеплее.

— А что мы будем делать?

— Увидишь.

— Но можешь хоть намекнуть, о чем речь?

— О еде. Ты же любишь поесть.

— Ну дай еще подсказку. На какую букву начинается?

— В каком смысле, начинается?

— Ну на какую букву?

— На «п».

— Попугаи? Мы что, пойдем в «Скансен» смотреть на животных?

— Нет, п-и.

— Пи… пиктограммы? Мы будем расшифровывать пиктограммы?

— Нет, п-и-к…

— Это что-то пикантное, да?

— Ага, пикантные огурчики. Здорово, правда?

— Что?

— Ладно, отгадывать ты не умеешь, это мы выяснили.

— Но это правда сложно, мне нужно больше букв!

— Пикник.

— Хватит заливать.

— Да нет, правда. Мне тут сняли номер в отеле «Дипломат», это апартаменты с утепленной террасой и с потрясающим видом на весь город. Так что устроим самый настоящий пикник!

36

— Сегодня, Изабель, мы сделаем по-твоему. Переходим ко второй фазе, — говорит Владек, задумчиво кивая.

Ну наконец-то. Уф! Я уже купила мерзкие облегающие чешки, напоминающие носки на прорезиненной подошве, и черное трико в магазине «Танец», но до сегодняшнего дня Владек упорно отказывался видеть во мне будущую акробатку. Сегодня же все изменится, и мы перейдем к настоящим тренировкам. Должна признаться, что уже начала слегка волноваться, хотя теперь мне ясно: прежде чем приступать к смертельным трюкам, нужно научиться терпению.

— Обычно это занимает несколько месяцев, но я понимаю, что время не ждет.