Читать интересную книгу Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг. - Константин Битюков

Наиболее активные действия были предприняты великим князем Дмитрием Павловичем. Узнав о намерении Николая II принять на себя Верховное командование русской армией, он, заказав экстренный поезд, отправился из Ставки в Петроград с целью попытаться изменить решение императора. Дмитрий Павлович взял на себя смелость объяснить Николаю II, что не только он, но и практически вся армия умоляла императора не брать на себя командование. Николай II был тронут и, казалось, готов изменить свое решение. Дмитрий Павлович был уверен, что добился успеха. Однако спустя два дня он узнал из газет, что Николай II принял на себя Верховное главнокомандование из рук великого князя Николая Николаевича. Несмотря на свой поступок, великий князь Дмитрий Павлович получил впоследствии должность адъютанта при Верховном главнокомандующем[204].

Тяжело восприняла известие о вступлении сына в должность Верховного главнокомандующего вдовствующая императрица Мария Федоровна. В ее памятной книжке на этот счет есть соответствующая запись: «От этого сообщения я почувствовала себя так плохо, что меня чуть не хватил удар. Я высказала ему [Николаю II. – Е.П., К.Б.] свое мнение, умоляя не делать этого, настаивая на том, что необходимо бороться с этими ошибочными заблуждениями и особенно сейчас, когда наше положение на фронтах так серьезно. Я добавила, что если он это сделает, то все увидят, что это приказ Распутина»[205]. Дневник великого князя Андрея Владимировича также свидетельствует о реакции Марии Федоровны: «Ее волнует больше всего вопрос о Николае Николаевиче. Она считает, что удаление поведет к неминуемой гибели Н. [Николая II. – Е.П., К.Б.], так как этого ему не простят. Во всем разговоре она выгораживала Ники, считая Аликс виновницей всего». Сам Андрей Владимирович считал, что «удаление Николая Николаевича на Кавказ есть огромная ошибка»[206].

Однако о нестабильности политических взглядов Андрея Владимировича свидетельствует то, насколько быстро великий князь изменил свое мнение. Вскоре в его дневнике появилась запись: «Командование армией принесет пользу государю лично. Это его успокоит. Он очень мучился удалением от армии, тяготился неведением, что делалось, и чувствовал, что долг ему велит быть при армии»[207]. Его брат великий князь Борис Владимирович говорил, что смена командования «произведет такой огромный эффект на армию, подымет ее нравственный элемент. Уход Николая Николаевича пройдет совершенно незамеченным»[208]. Таким образом, в ветви Александровичей тревогу вызвало не столько смещение Николая Николаевича, сколько его удаление на Кавказ. Назначение на этот пост императора было встречено с удовлетворением.

Отставка великого князя у Михайловичей вызвала неподдельную радость: сказывалось давнее враждебное отношение к Николаю Николаевичу. Особенно был рад отставке великий князь Николай Михайлович. Александра Федоровна писала об этом мужу так: «Я получила прелестное письмо от Николая о том, что ты принял командование. Завтра тебе его перешлю»[209]. Великий князь Александр Михайлович был солидарен со старшим братом. Об этом можно узнать из письма Николая II жене: «Сандро [великий князь Александр Михайлович. – Е.П., К.Б.] провел здесь (в Ставке) два дня… Он очень доволен переменой, сказал мне то же самое, что тебе писал Николай Михайлович. И изумлялся тому, что я так долго терпел это фальшивое положение»[210].

В великокняжеской среде не возникло единого мнения по поводу отставки Николая Николаевича и принятия должности Верховного главнокомандующего Николаем II. Это лишний раз свидетельствовало об отсутствии понимания ими сложившейся ситуации в стране, связанной с ведением войны и преобладании личных интересов над корпоративными. Более того, отставка Николая Николаевича окончательно сблизила его с лагерем потенциальных оппозиционеров. Согласованность оппозиционных действий великих князей становилась вопросом времени.

Что касается принятия должности Верховного главнокомандующего Николаем II, то это скорее ослабило его реальные политические позиции. Учитывая то, что Первая мировая война была войной не столько армий, сколько войной государств, народов, роль лица, руководившего тылом, превышала значение лица, непосредственно управляющего действиями на фронте.

«Нахожу странным, что Николай Николаевич может нести и уже нес громадную ответственность, а я не могу нести никакой…»

Политическая эволюция Николая Михайловича, другого лидера великокняжеской оппозиции и самой яркой ее фигуры, является наиболее документированной. Великий князь Николай Михайлович (1859–1919), воспитанный в суровом, даже спартанском духе, вместе с тем получил высшее образование, с отличием закончил Николаевскую академию Генерального штаба. За участие в Русско-турецкой войне он был награжден орденом Св. Георгия IV степени. Со временем Николай Михайлович стал проявлять интерес к научным исследованиям. Еще в 1877 г. он был избран членом Энтомологического общества в Париже, а в 1892 г. стал председателем Русского географического общества. Однако самым большим увлечением Николая Михайловича стала история. В 1901–1912 гг. им было издано шесть книг об Александре I и его эпохе. По предложению Николая II он в 1909 г. возглавил Императорское Историческое общество, а 1915 г. получил степень доктора русской истории.

Во время войны Николай Михайлович исполнял личные поручения императора и никаких ответственных должностей не занимал. Многие его знакомые считали это несправедливым, а родной брат великий князь Александр Михайлович замечал, что он не знал «никого другого, кто мог бы с большим успехом нести обязанности русского посла во Франции или же в Великобритании. Его ясный ум, европейские взгляды, врожденное благородство, его понимание миросозерцания иностранцев, его широкая терпимость и искреннее миролюбие стяжали бы ему лишь любовь и уважение в любой мировой столице. Низменная зависть и глупые предрассудки не позволили ему занять выдающегося положения в рядах русской дипломатии, и вместо того чтобы помочь России на том поприще, на котором она более всего нуждалась в его помощи, он был обречен на бездействие людьми, которые не могли ему простить его способностей, ни забыть его презрения к невежеству»[211].

Николай Михайлович давно придерживался либеральных взглядов, в свое время переписывался с Л.Н. Толстым, был лично знаком со многими членами Государственной думы, открыто критиковал некоторых министров, но активного участия в политике до начала 1916 г. он не принимал. Однако в письме к Николаю II от 28 апреля 1916 г. он писал: «Нахожу странным, что Николай Николаевич может нести и уже нес громадную ответственность, а я не могу нести никакой»[212]. Вероятно, самому великому князю Николаю Михайловичу хотелось оказаться в роли государственного человека.

Императрица Александра Федоровна великого князя недолюбливала. В письме Николаю II от 1 мая 1916 г. она писала: «Николай (великий князь Николай Михайлович. – Е.П., К.Б.) пробыл у меня целый час – очень интересно говорил по поводу писем, которые он тебе писал и т. п. Он хотел, чтобы я переговорила с тобой обо всем этом. Я очень устала после беседы с ним, но он был настроен и говорил хорошо (все же я его не люблю)»[213].

Основными источниками для рассмотрения политической эволюции Николая Михайловича является его переписка с Николаем II и вдовствующей императрицей Марией Федоровной.

За период с февраля по сентябрь 1916 г. опубликовано 13 его писем императору[214]. Четыре из них (от 14 января, а также от 13, 26 и 31 мая[215]) посвящены деятельности возглавляемого Николаем Михайловичем Русского исторического общества и связанными с ним вопросами – предоставления денежных ссуд архивным комиссиям различных губерний, празднования 50-летия общества и подготовки предполагавшегося празднования столетия со дня рождения Александра II в апреле 1918 г. Еще одно письмо (от 15 июня)[216] описывает путешествия великого князя в Нижний Новгород, Кострому и Ростов. Впоследствии он будет ходатайствовать, чтобы председатель Совета министров Б.В. Штюрмер и министр финансов П.Л. Барк рассмотрели предложение директора одной из ярославских фабрик Грязнова об удешевлении топлива (письмо от 26 июля и 13 августа[217]). Особого интереса вышеназванные письма для нашей темы не представляют.

Зато другие девять писем вполне позволяют проследить эволюцию взглядов Николая Михайловича на вопросы текущей политики в 1916 г. Основными вехами такой эволюции могут считаться следующие его послания.

В письме императору от 22 апреля Николай Михайлович пытается предложить себя в качестве участника будущей послевоенной мирной конференции, но делает это крайне робко: «К сожалению, на сей раз я хочу поделиться с тобой некоторыми мыслями, прямо де меня не касающимися, но в связи с которыми связано мое личное ходатайство», – начинает он свое письмо, которое традиционно идет без обращения[218].