– И какую прекрасную кампанию вы развернули, побольше бы таких. Кампания на востоке, где можно набрать столько голосов.
– Она отражала мои убеждения и мои идеи, ничего больше.
– Кампания, адресованная «малым странам», ориентированная на восток, соответственно; она полностью удовлетворяла правилу «одна страна = один голос».
– Я не так уж обнадеживал «малые страны», и ошибочно было бы полагать, что я победил на выборах благодаря именно им или Восточной Европе. Я набирал голоса повсюду, во всех уголках земного шара, как в малых, так и в крупных державах.
– Значит, на востоке тоже опасались грядущих изменений?
– На востоке, как и на западе, на севере и на юге. Известно, что потеряешь, но не известно, что найдешь. Когда наступает момент выбора, идея перемен вызывает отторжение или заставляет каждого все хорошенько обдумать.
– Теперь, когда у вас есть опыт, можно ли сказать, что вселенная УЕФА позволяет влиять на ход вещей больше, нежели вселенная ФИФА?
– Игра в ФИФА и в УЕФА ведется в разных регистрах. На сегодняшний день ФИФА гораздо больше ориентирована на консервацию, в то время как УЕФА, по причинам ее масштаба и гомогенности, ближе идея модификации. Особенно в том, что касается собственно спортивного сектора, на который как раз направлены – или должны быть направлены – большинство действий руководства. Это совершенно не подразумевает, что с этой точки зрения в ФИФА нечего делать.
– Если Платини с самого начала XXI века далек от перехода через пустыню или других наивных поступков, которые ему приписывают, как вы его оцениваете?
– Как человека, научившегося давать времени время. И как человека, который не желает терять время, приняв какое-то решение. Я привык к некоторым реакциям, необходимым в политике или дипломатии. Я научился больше слушать. Несомненно, я никогда до такой степени не замечал, как нужны все остальные. Готовясь к предвыборной кампании, я старался снова и снова убеждать избирателей указать мое имя.
– Итак, вы выбраны. Январь 2007 г. Вы президент УЕФА. Господин президент, я не стану писать вам письмо, чтобы спросить: почему вы отправились на войну без генерального директора?
– Потому что, если вы не являетесь президентом, работающим на «полную ставку» и осуществляющим исполнительную власть, не стоит труда становиться президентом. Президент, обладающий исполнительной властью, не нуждается в генеральном директоре, он сам им является. Я хотел стать президентом не для того, чтобы просто занять этот пост, а с целью создать программу. Впрочем, будут ли спортивные структуры так же управляться и в будущем – сильными депутатами, обладающими исполнительной властью, а не администраторами, обошедшими слабых кандидатов?
– Федеральный совет ФФФ и исполнительные комитеты ФИФА и УЕФА, в свою очередь, сыграли роль наблюдательных пунктов, откуда следили, какой тип президентской власти вы собирались установить.
– Я думаю, что внес вклад в инстанции, в которые вступил, в двух отношениях: склонность к предметному обсуждению и дух демократии в той степени, в которой одно не бывает без другого. Перевести курсор на какой-либо вопрос, выслушать то, что каждый имеет сказать по поводу этого перемещения. Именно так сегодня функционирует УЕФА. А в случае необходимости президент прерывает прения.
– Если до сих пор не прервал.
– Я не авторитарный президент, который бросается на все, что движется, президент в квадрате. Нельзя сказать, чтобы юридический аспект (в том числе вопросы судейства) или финансы пострадали от моей политики вмешательства. Но в остальном я действительно ничего не пускаю на самотек. Ценности, лицо футбола, связи с общественностью, маркетинг и соревнования, разумеется.
– Рискну охарактеризовать вас в качестве президента как игрока-лидера, забивающего голы, которым вы были в другой жизни.
– Я буду еще банальнее: слово, описывающее мою деятельность на этом посту, – присутствие.
– Возможно, потому что оно противостоит частому отсутствию вашего предшественника.
– Когда я говорю о том, что остаюсь президентом двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, то не только для того, чтобы подчеркнуть отличия от прошлого или чтобы напомнить, что я сижу в офисе и физически присутствую на месте. Это манера, искусство наполнить пространство даже не собой, а, по возможности, своими идеями. Способ всегда быть «в игре». И в связи с этим очень кстати ваша теория об игроке-лидере.
– Во время предвыборной кампании вы анонсировали, что будете делать. Все ли обещания выполнили?
– Передать организацию в руки депутатов; сплотить европейский футбол; привести футбол в маленькие города, а маленькие города – в самое сердце игры, я имею в виду Лигу чемпионов; усмирить крупные клубы; бороться с любого рода отклонениями от намеченного пути: в течение четырех месяцев я запустил практически все реформы, прописанные в моей программе в 2007 г. Скажу без похвальбы: думаю, я сделал все, о чем говорил. Плюс к этому я даже добавил в конце первого срока финансовый «фэйр-плей» и расширил футбольную еврозону с 16 до 24 стран. Разумеется, попутно я не забывал и о том, о чем не говорил, но что входит в компетенцию президента УЕФА в первую очередь: 1) организация соревнований; 2) развитие европейских ассоциаций. Однако в целом, что касается моей деятельности, возможно, нет необходимости считать ее особенно выдающейся.
– Сейчас футбол существует уже более полутора веков. Принимая во внимание то, что лично вы узнали о нем за последние пятьдесят лет, исходя из вашего многообразного опыта от ученика до президента, как бы вы предварительно оценили его состояние (хотя, думаю, в процессе обсуждения мы к этому еще вернемся)? Можно ли сказать, что этот вид спорта обречен на вымирание, если у него не будет преемника, или же достаточно некоторого обновления, и перед ним откроется богатое будущее?
– Я бы сказал, что это спорт, требующий больше внимания, бдительности, защиты, чем раньше, но что его будущее не вызывает опасений. Мне кажется, в футбол всегда играли и всегда будут играть.
– Если после такого широкого обзора, начиная от ворот гаража и заканчивая коридорами власти, мне нужно было бы определить ваши достижения и найти некоторую путеводную нить, я бы привязал ее к следующим пунктам:
– молодость (игрок международного уровня в двадцать лет; «бизнесмен» в двадцать семь; селекционер в тридцать три; организатор мундиаля в тридцать семь; президент конфедерации в пятьдесят один);
– самообучение (без посещения какого бы то ни было образовательного центра, хотя бы какой-нибудь федерации, где можно «набить руку» или школы);
– независимое мышление, иногда даже ценой одиночества;
– увлеченность во всем;
– упоение властью в любой области, но власти исключительно как рычага воздействия, а не самоцели.
На протяжении всего пути словно расставлены эти краеугольные камни, столь отличающиеся на вид, но сохраняющие глубокую внутреннюю связь.
– Значит, речь не о Маленьком принце, а о Мальчике-с-пальчике.
– У меня свое мнение на этот счет, но вам виднее.
– Фактически только в том, что касается увлеченности, ваша классификация меня не привлекает. Прежде страсти к совершению поступков я бы поставил страсть к словам. Это давало наибольшее могущество. Не стоит забывать, разумеется, и о первейшем из всех увлечений – игре в футбол.
– Именно к этому я подводил, чтобы обозначить вторую платинианскую связь между вами и игрой в футбол: футбол был футболом, а вы – вами.
– Простите, что украл у вас аргумент: «Потому что это самый простой, самый невероятный, самый беспристрастный, самый терпимый и «экзистенциальный» или солнечный из всех видов спорта, что превращает его в притчу о человеческой жизни». Потому что он – это он, а я – это я? Несомненно, вы на правильном пути.
– В вашей страсти к футболу есть нечто от «наставления в вере» (особенно в рассказах об отце, воскресеньях с зеленым автомобилем номер 404 времен вашего детства и т. д.) и «религиозного откровения» (наслаждение индивидуальным действием – успешный дриблинг; удовольствие от командных действий; товарищество, сплоченность; опьянение властью; эйфория от всеобщей причастности). Но несмотря ни на что, не является ли источником подобного влечения и подобной страсти моральное кредо футбола?
– Меня не посетило откровение в виде наслаждения в двенадцать лет, а даже если бы это было так, я бы не смог сформулировать это подобным образом. Как и все остальное, впрочем. Это пришло со временем, и в первую очередь с рефлексией, свойственной руководителю и сменившей возбуждение игрока, незаметно подводящей вас к осознанию морального кредо. И даже «необычного» кредо.