Май – июнь 1935
Литература
Мандельштам О. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1993–1997.
Аверинцев С. Судьба и весть Осипа Мандельштама. В книге – С. Аверинцев. Поэты. М., 1996.
Гаспаров М. Поэт и культура. Три поэтики О. Мандельштама. М., 1995.
Рассадин Ст. Очень простой Мандельштам. М., 1994.
Сарнов Б. Заложник вечности. Случай Мандельштама. М., 1990.
М.И. Цветаева
(1892–1941)
Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве. Ее отец – Иван Владимирович Цветаев, профессор Московского университета, искусствовед и филолог – совершил подлинный подвиг, став основателем музея изящных искусств, открытого в 1913 году. Сегодня он называется государственным музеем изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.
Первая книга стихов Цветаевой «Вечерний альбом» была опубликована, когда она еще училась в гимназии, в 1910 году.
31 августа 1941 года в Елабуге, находясь в эвакуации, Марина Ивановна Цветаева покончила с собой.
Между этими двумя датами протекла жизнь, до предела осложненная планетарными, историческими событиями – войнами и революциями, роковыми ошибками, личными неудачами и катастрофами.
В 1922 году Цветаева уехала из России. Страшная из-за духовного одиночества, бытовой неустроенности и полной нищеты жизнь стала испытанием:
Так, наконец, усталая держатьсяСознаньем: перст и назначеньем: драться,
Под свист глупца и мещанина смех —Одна из всех – за всех – противу всех! —
Стою и шлю, закаменев от взлету,Сей громкий зов в небесные пустоты.
Ее спасал огромный каждодневный труд. Ею были созданы книги и циклы лирических стихотворений, семнадцать поэм («Крысолов», «Поэма горы», «Поэма конца» и другие), восемь стихотворных драм («Ариадна», «Федра» и другие), философская, мемуарная, историко-литературная, критическая проза («Мой Пушкин», «Пушкин и Пугачев», «Наталья Гончарова», «Поэт и время», «Искусство при свете совести» и другие) и бесчисленные переводы.
В 1939 году Цветаева с сыном вернулась в Россию, куда ранее отправились муж и дочь, вскоре оказавшиеся в ГУЛАГе.
Одним из последних ее стихотворений был отклик на начало Второй мировой войны, окрашенный глубоко личным чувством:
О, черная гора,Затмившая – весь свет!Пора – пора – пораТворцу вернуть билет.
Отказываюсь – быть.В Бедламе нелюдейОтказываюсь – жить.С волками площадей
Отказываюсь – выть.С акулами равнинОтказываюсь плыть —Вниз – по теченью спин.
М.И. Цветаева не числилась среди символистов, акмеистов или футуристов, но это никому не помешало признать и высоко ценить ее талант.
Ее стихи легко узнаваемы благодаря оригинальным ритмам, нервным и сбивчивым. Ее мысль метафорична по своей природе. Ее чувства смятенны и подвижны. В ее слове несколько смысловых пластов. Она часто использует переносы, когда окончание предложения не совпадает с окончанием стихотворной строки.
Чтение Цветаевой требует особого душевного состояния, настроя. Россия, поэзия, любовь – в этом кругу чаще всего оставалась ее Муза.
«Стихи тютчевской глубины и силы, – считал К.Г. Паустовский, – живой и весомый, как полновесное зерно, русский язык… дочерняя любовь к России, по которой Марина «заплачет и в раю», сплошная вереница горестей и несчастий, которую все время захлестывает вереница блестящих стихов, – вот главное в жизни Марины Цветаевой».
* * *
Моим стихам, написанным так рано,Что и не знала я, что я – поэт,Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,В святилище, где сон и фимиам,Моим стихам о юности и смерти —Нечитанным стихам!
Разбросанным в пыли по магазинам,Где их никто не брал и не берет,Моим стихам, как драгоценным винам,Настанет свой черед.
Май 1913
БАБУШКЕ
Продолговатый и твердый овал,Черного платья раструбы…Юная бабушка! кто целовалВаши надменные губы?
Руки, которые в залах дворцаВальсы Шопена играли…По сторонам ледяного лица —Локоны в виде спирали.
Темный, прямой и взыскательный взгляд,Взгляд к обороне готовый.Юные женщины так не глядят.Юная бабушка, кто вы?
Сколько возможностей вы унеслиИ невозможностей – сколько —В ненасытимую прорву земли,Двадцатилетняя полька!
День был невинен, и ветер был свеж.Темные звезды погасли. – Бабушка! —Этот жестокий мятежВ сердце моем – не от вас ли?..
4 сентября 1914
Из цикла «СТИХИ О МОСКВЕ»
* * *
Красною кистьюРябина зажглась.Падали листья,Я родилась.
Спорили сотниКолоколовДень был субботний:Иоанн Богослов.
Мне и до ныне —Хочется грызтьЖаркой рябиныГорькую кисть.
16 августа 1916
СТИХИ К БЛОКУ
(Отрывок)
Имя твое – птица в руке,Имя твое – льдинка на языке.Одно-единственное движение губ.Имя твое – пять букв.Мячик, пойманный на лету,Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд.Всхлипнет так, как тебя зовут.В легком щелканье ночных копытГромкое имя твое гремит.И назовет его нам в високЗвонко щелкающий курок.
Имя твое – ах, нельзя! —Имя твое – поцелуй в глаза,В нежную стужу недвижных век.Имя твое – поцелуй в снег.Ключевой, ледяной, голубой глоток.С именем твоим сон глубок.
1916
* * *
Полюбил богатый – бедную,Полюбил ученый – глупую,Полюбил румяный – бледную,Полюбил хороший – вредную:Золотой – полушку медную.
– Где, купец, твое роскошество?– Во дырявом во лукошечке!
– Где, гордец, твои учености?– Под подушкой у девчоночки!
– Где, красавец, щеки алые?– За ночь черную – растаяли.
– Крест серебряный с цепочкою?– У девчонки под сапожками!– —Не люби, богатый, – бедную,Не люби, ученый, – глупую,Не люби, румяный, – бледную,Не люби, хороший, – вредную:Золотой – полушку медную!
Май 1918
ДВЕ ПЕСНИ
2
Вчера еще в глаза глядел,А нынче – все косится в сторону!Вчера еще до птиц сидел, —Все жаворонки нынче – вороны!
Я глупая, а ты умен,Живой, а я остолбенелая.О вопль женщин всех времен:«Мой милый, что тебе я сделала?»
И слезы ей – вода, и кровь —Вода, – в крови, в слезах умылася!Не мать, а мачеха – Любовь:Не ждите ни суда, ни милости.
Увозят милых корабли,Уводит их дорога белая…И стон стоит вдоль всей земли:«Мой милый, что тебе я сделала?»
Вчера еще в ногах лежал!Равнял с Китайскою державою!Враз обе рученьки разжал, —Жизнь выпала копейкой ржавою!
Детоубийцей на судуСтою – немилая, несмелая.Я и в аду тебе скажу:«Мой милый, что тебе я сделала?»
Спрошу я стул, спрошу кровать:«За что, за что терплю и бедствую?»«Отцеловал – колесовать:Другую целовать», – ответствуют.
Жить приучил в самом огне,Сам бросил – в степь заледенелую!Вот, что ты, милый, сделал мне.Мой милый, что тебе – я сделала?
Все ведаю – не прекословь!Вновь зрячая – уж не любовница!Где отступается Любовь,Там подступает Смерть-садовница.
Само – что дерево трясти! —В срок яблоко спадает спелое… —За все, за все меня прости,Мой милый, что тебе я сделала!
14 июня 1920
* * *
Другие – с очами и личиком светлым,А я-то ночами беседую с ветром.Не с тем – италийскимЗефиром младым, —С хорошим, с широким,С российским, сквозным!
Другие всей плотью по плоти плутают,Из уст пересохших дыханье глотают…А я – руки настежь! – застыла – столбняк,Чтоб выдул мне душу российский сквозняк!
Другие – о нежные, цепкие путы!Нет, с нами Эол обращается круто.«Небось не растаешь! Одна, мол, семья!» —Как будто и вправду – не женщина я!
2 августа 1920
ВЛАДИМИРУ МАЯКОВСКОМУ
Превыше крестов и труб,Крещеный в огне и дыме,Архангел-тяжел оступ —Здорово, в веках Владимир!
Он возчик, и он же конь,Он прихоть, и он же право.Вздохнул, поплевал в ладонь: —Держись, ломовая слава!
Певец площадных чудес —Здорово, гордец чумазый,Что камнем – тяжеловесИзбрал, не прельстясь алмазом.
Здорово, булыжный гром!Зевнул, козырнул – и сноваОглоблей гребет – крыломАрхангела ломового.
16 сентября 1921