Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Вотъ сюда, почтеннѣйшій, — сказалъ Перкеръ, оборачиваясь, передъ входомъ въ одну изъ конторъ, къ своимъ товарищамъ, которые шли позади. — Ба! вамъ что надобно?

Послѣдній вопросъ относился къ хромоногому джентльмену, который тоже, не бывъ замѣченъ м-ръ Пикквикомъ, шелъ вмѣстѣ съ ними. Въ отвѣтъ на это хромоногій джентльменъ прикоснулся опять къ полямъ своей шляпы и указалъ съ весьма учтивыми ужимками на м-ра Пикквика.

— Нѣтъ, нѣтъ, — сказалъ Перкеръ, улыбаясь, — намъ не нужно васъ, почтеннѣйшій, намъ не нужно васъ.

— Прошу извинить, сэръ, — отвѣчалъ хромоногій. — Джентльменъ взялъ мою карточку. Надѣюсь, вы воспользуетесь моими услугами, сэръ. Джентльменъ кивнулъ мнѣ. Онъ скажетъ вамъ. Вы вѣдь кивнули мнѣ, сэръ?

— Пустяки, пустяки! Вы вѣдь и не думали кивать, Пикквикъ? Ошибка, почтеннѣйшій, ошибка, — сказалъ Перкеръ.

— Этотъ господинъ подалъ мнѣ свою карточку, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, вынимая ее изъ жилетнаго кармана. — Я счелъ нужнымъ взять ее, и мнѣ въ самомъ дѣлѣ, интересно было взглянуть на досугѣ, что это такое.

Адвокатъ расхохотался и, возвращая карточку хромоногому джентльмену, объявилъ еще разъ, что все это произошло по ошибкѣ. Хромоногій разсердился и поковылялъ назадъ, не сказавъ ни слова.

— Кто это такой? — шопотомъ спросилъ Пикквикъ.

— Поручитель, — отвѣчатъ Перкеръ.

— Кто?

— Поручитель.

— Неужели?

— Да, почтеннѣйшій, ихъ тутъ около дюжины. Они готовы поручиться за васъ на какую угодно сумму, если вы дадите имъ полкроны. Интересный промыселъ: не правда ли? — сказалъ Перкеръ, угощая свой носъ щепотью табаку.

— Что вы говорите?! Долженъ-ли я понимать, что эти люди пріобрѣтаютъ средства къ существованію тѣмъ, что даютъ передъ судьями фальшивыя клятвы за полкроны? Клятвопреступленіе за полкрону. — Боже мой, — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, пораженный этимъ открытіемъ.

— Право, почтеннѣйшій, я не знаю, что сказать вамъ на это, — отвѣчалъ маленькій адвокатъ. — Клятвопреступничество, конечно, ужасное слово, да, ужасное. Это скорѣе юридическая фикція, почтеннѣйшій, ничего больше.

Сказавъ это, адвокатъ пожалъ плечами, улыбнулся, взялъ другую щепоть табаку и пошелъ въ контору судейскаго письмоводителя.

Это была замѣчательно грязная комната съ низкимъ потолкомъ и старыми панельными стѣнами. Свѣтъ не проникалъ сюда ни съ одной стороны, и хотя на дворѣ было еще свѣтло, однакожъ здѣсь горѣли на конторкахъ двѣ большія сальныя свѣчи. На одномъ концѣ была дверь въ кабинетъ судьи: тутъ стояла толпа стряпчихъ, адвокатовъ и главныхъ письмоводителей, которыхъ допускали въ кабинетъ по очереди, смотря по тому, какъ были записаны ихъ имена въ реэстрѣ. Всякій разъ, какъ дверь отворялась для впуска очередныхъ, другіе, слѣдовавшіе за ними, обнаруживали желаніе ворваться насильно, отчего происходилъ шумъ и гвалтъ, значительно увеличивавшіеся ссорою и крупнымъ разговоромъ тѣхъ господъ, которые уже видѣли судью. Словомъ, здѣсь была страшная толкотня и давка, какую только возможно представить себѣ въ комнатѣ небольшого размѣра.

И не одни только эти господа производили рѣзкіе звуки, способные оглушить непривычное ухо. На другомъ концѣ комнаты, за деревянной перегородкой, стоялъ на утвержденномъ возвышеніи письмоводитель въ очкахъ, принимавшій присяги (affidativs), которыя большими пачками относились по временамъ, для окончательной подписи, въ кабинетъ судьи. Надлежало привести къ присягѣ множество адвокатскихъ писарей, которые, не имѣя физической возможности присягать всѣ вдругъ, за одинъ разъ, тѣснились и давили другъ друга, подвигаясь наперерывъ къ джентльмену въ очкахъ. Другой письмоводитель время отъ времени надсаждалъ свои легкія, перекликая фамиліи господъ, уже приведенныхъ къ присягѣ, для врученія имъ бумаги, подписанной судьею. Всѣ эти вещи, вмѣстѣ взятыя, производили неописанный гвалтъ. Былъ еще другой разрядъ лицъ, которыхъ обязанность состояла, по-видимому, только въ томъ, чтобы перекликать какъ можно громче фамиліи особъ, формально вытребованныхъ къ суду. Это производилось съ большимъ эффектомъ.

Напримѣръ. Недалеко отъ м-ра Пикквика, прислонившись къ стѣнѣ, стоялъ малый лѣтъ четырнадцати, одаренный отъ природы звучнымъ теноромъ, и подлѣ него былъ клеркъ, обладавшій превосходнымъ басомъ.

Клеркъ выступилъ съ пачкою бумагъ и бросилъ вокругъ себя пытливый взглядъ.

— Сниггль и Блинкъ! — закричалъ теноръ.

— Поркинъ и Снобъ! — проревѣлъ басъ.

— Стомпи и Диконъ! — прокричалъ вновь прибѣжавшій писарь.

Никто не отвѣчалъ; но все суетилось и волновалось. Басъ и теноръ заголосили опять.

Между тѣмъ, письмоводитель въ очкахъ хлопоталъ, повидимому, изо всѣхъ силъ, приводя къ присягѣ писарей. Форма присяги произносилась безъ всякой пунктуаціи и обыкновенно сопровождалась слѣдующими выраженіями:

"Возьмите книгу въ свою правую руку имя ваше и подпись вашей руки, клянитесь, что будете поступать по долгу совѣсти и чести. Богъ съ вами шиллингъ вамъ сдачи — мелкихъ нѣтъ ступайте!"

— Ну, Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — я думаю, уже приготовили Наbeas corpus.

— A я такъ думаю, сэръ, — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ, — что мы здѣсь путнаго не дождемся до свѣтопреставленія.

Но Самуэль ошибся. Въ эту минуту изъ судейскаго кабинета воротился Перкеръ и взялъ м-ра Пикквика подъ руку. Всѣ обычныя формы были приведены къ концу, Наbeas corpus было написано такимъ образомъ:

"Симъ свидѣтельствуется, что тѣло Самуила Пикквика поручается отнынѣ кустодіи типстафа {Tipstaff — полицейскій чиновникъ, который носитъ обыкновенно, какъ эмблему ареста, небольшую палочку (staff) съ металлическимъ набалдышникомъ. Прим. перев.} для того, чтобы онъ ввѣрилъ оное тѣло храненію флитскаго тюремнаго замка, гдѣ оный Пикквикъ имѣетъ содержаться до тѣхъ поръ, пока не выплатитъ сполна всѣхъ судебныхъ издержекъ и не удовлетворитъ законнымъ образомъ вдову Бардль".

— До этого пройдетъ слишкомъ много времени, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, улыбаясь. — Самуэль, наймите карету. Прощайте, Перкеръ, прощайте, любезный другъ.

— Зачѣмъ прощайте! Я поѣду съ вами и посмотрю, какъ васъ помѣстятъ тамъ, — сказалъ м-ръ Перкеръ.

— Нѣтъ, любезнѣйшій, мнѣ бы хотѣлось ѣхать одному съ Самуэлемъ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. — Какъ скоро меня тамъ устроятъ, я напишу къ вамъ — дамъ знать обо всемъ, и буду ожидать васъ немедленно. До тѣхъ поръ — прощайте Перкеръ!

Сказавъ это, м-ръ Пикквикъ сопровождаемый типстафомъ, сѣлъ въ карету, и когда Самуэль помѣстился на козлахъ, карета двинулась съ мѣста.

— Удивительный человѣкъ! — сказалъ Перкеръ, пріостанавливаясь, чтобы надѣть перчатки.

— Какой бы чудесный банкротъ вышелъ изъ него, сэръ! — замѣтилъ м-ръ Лоутонъ, стоявшій подлѣ. — Онъ бы, я думаю, замучилъ всѣхъ этихъ комиссіонеровъ и ужъ, конечно, не испугался бы никакихъ угрозъ. Характеръ желѣзный, смѣю сказать,

Но адвокатъ, повидимому, не обратилъ вниманія на замѣчаніе своего письмоводителя и молча пошелъ впередъ, не удостоивъ его отвѣтомъ.

Наемная карета потащилась съ необыкновенной медленностью по направленію къ Флотской улицѣ, гдѣ стояла знаменитая тюрьма.

— Лошади бѣгутъ лучше, замѣтилъ извозчикъ, — когда ѣдетъ кто-нибудь впереди.

И на этомъ основаніи они поплелись за деревенской телѣгой, которую имъ удалось настигнуть кое-какъ. Когда останавливалась телѣга — останавливались и они: телѣга подвигалась впередъ — подвигались и они. М-ръ Пикквикъ сидѣлъ насупротивъ типстафа, который, уложивъ шляпу между своими колѣнами, беззаботно насвистывалъ какую-то пѣсню и выглядывалъ по временамъ изъ окна кареты.

Время производитъ чудеса, и вліяніе его распространяется даже на наемные экипажи, которымъ предстоитъ пробѣжать пространство въ полторы мили. Лошади наконецъ остановились, и м-ръ Пикквикъ выісадился y желѣзныхъ воротъ Флита.

Оглянувшись черезъ плечо на своего арестанта, чтобы удостовѣриться въ его присутствіи, типстафъ пошелъ впередъ и, пройдя широкій дворъ, повернулъ налѣво въ корридоръ, гдѣ, передъ желѣзною дверью, встрѣтилъ ихъ тюремщикъ съ ключами въ рукахъ. Скоро дверь заскрипѣла на своихъ огромныхъ петляхъ, и м-ръ Пикквикъ вступилъ во внутренность тюрьмы.

Здѣсь они остановились. Когда типстафъ передалъ бумаги, м-ру Пикквику сказали, что онъ долженъ посидѣть, пока снимутъ съ него портретъ.

— Снимутъ съ меня портретъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

— Образъ вашъ и подобіе, сэръ, — отвѣчалъ дюжій тюремщикъ.

— Мы вѣдь мастера снимать портреты, да было бы вамъ это извѣстно. Не успѣете повернуться, и рисунокъ будетъ готовъ. Сядьте, сэръ, и будьте какъ дома.

Повинуясь приглашенію, м-ръ Пикквикъ сѣлъ, тогда Самуэль, остановившись за стуломъ, шепнулъ ему на ухо, что выраженіе "снимать портретъ" должно здѣсь понимать въ фигуральномъ смыслѣ.