Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Находя основательнымъ это замѣчаніе, м-ръ Пикквикъ запряталъ опять фонарь въ карманъ, и они молча продолжали свой путь.

— Вотъ сюда, — сказалъ Самуэль. — Позвольте, я пойду впередъ.

Слѣдуя по указанному направленію, они повернули въ переулокъ. Было очень темно. М-ръ Пикквикъ принужденъ былъ разъ или два вынимать свой фонарь, отъ котораго распространялся весьма пріятный свѣтъ на разстояніе двухъ или трехъ футовъ; зато послѣ тѣмъ ощутительнѣе становился ночной мракъ, и спутники вовсе не могли разглядѣть окружающихъ предметовъ.

Наконецъ, они подошли къ большому камню, гдѣ, по рекомендаціи Самуэля, м-ръ Пикквикъ присѣлъ отдохнуть, между тѣмъ какъ самъ м-ръ Уэллерь пустился на развѣдки. Мэри, вслѣдствіе заключеннаго условія, должна была ожидать его въ саду.

Минутъ черезъ десять, Самуэль воротился и сказалъ, что калитка отворена, и все спокойно. Слѣдуя за нимъ осторожною стопой, м-ръ Пикквикъ и м-ръ Винкель скоро очутились въ саду. Здѣсь каждый изъ нихъ проговорилъ по нѣскольку разъ: "Тсс!" и хотя этотъ звукъ произносился съ большимъ эффектомъ, однакожъ еще неизвѣстно было, что начнутъ они дѣлать,

— Миссъ Мери, въ саду-ли теперь, миссъ Алленъ? — спросилъ взволнованный м-ръ Винкель.

— Не знаю, сэръ, отвѣчала хорошенькая горничная. — Всего лучше будетъ, сэръ, если м-ръ Уэллеръ пособитъ вамъ перебраться черезъ заборъ, a м-ръ Пикквикъ приметъ на себя трудъ стоять въ переулкѣ и смотрѣть, не пройдетъ-ли кто-нибудь. Я между тѣмъ стану караулить на другомъ концѣ сада. Ахъ, Боже мой, это что такое?

— Этотъ несчастный фонарь погубитъ всѣхъ насъ, клянусь честью, — сказалъ Самуэль сердитымъ тономъ. — Посмотрите, что вы дѣлаете, сэръ? Вы отправили лучъ свѣта прямо въ окна задней комнаты.

— Неужели! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, стремительно поворачиваясь назадъ. — Этого я никакъ не думалъ.

— Ну, a теперь насъ могутъ увидѣть изъ сосѣдняго дома, замѣтилъ Самуэль. — Какъ вы неосторожны, сэръ!

— Ахъ, Боже мой! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, поворачиваясь бокомъ.

— Теперь насъ увидятъ изъ конюшни и подумаютъ, что здѣсь пожаръ, — сказалъ Самуэль. — Да погасите свѣчу, ради Бога; неужто вы не можете этого сдѣлать?

— Это, однакожъ, удивительный фонарь, какого ни разу не приходилось мнѣ держать въ своихъ рукахъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, отуманенный чудными эфектами, какіе фонарь производилъ безъ всякаго намѣренія со стороны м-ра Пикквика. — Въ жизни я не видалъ такого сильнаго рефлектора.

— Послушайте, сэръ, намъ не миновать бѣды, если вы будете кружиться этакимъ манеромъ, — сказалъ Самуэль, когда м-ръ Пикквикъ дѣлалъ тщетныя попытки сообщить приличное направленіе своему чудному свѣтилу. — Вотъ, я слышу шаги молодой леди. Ну, м-ръ Винкель, маршъ черезъ заборъ!

— Остановитесь! — вскричалъ м-ръ Пикквикъ. я самъ напередъ долженъ говоритъ съ ней. Самуэль, помогите мнѣ.

Самуэль прислонился головою къ стѣнѣ и, устроивъ такимъ образомъ платформу изъ своей спины, сказалъ. — Ну, теперь можете перебираться. Скорѣе, сэръ.

— Но вѣдь этакъ можно ушибить васъ, Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Не безпокойтесь обо мнѣ, сэръ, — отвѣчалъ Самуэль. — Подайте ему руку, м-ръ Винкель. Скорѣе, господа.

Пока Самуэль говоридъ такимъ образомъ, м-ръ Пикквикъ, употребляя усилія, почти неестественныя для джентльмена его тяжести и лѣтъ, успѣлъ наконецъ вскарабкаться на спину своего вѣрнаго слуги, и потомъ, мало-по-малу, при содѣйствіи м-ра Винкеля, ему удалось утвердиться на верхнемъ бревнѣ забора, причемъ одно плечо Самуэля послужило пьедесталомъ для великаго человѣка.

— Милая моя, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, уловившій взоръ миссъ Арабеллы, стоявшей по другую сторону садовой стѣны, — не бойтесь, моя милая, это я.

— Ахъ, зачѣмъ вы здѣсь, м-ръ Пикквикъ? — воскликнула Арабелла. — Уйдите отсюда и скажите, чтобъ всѣ они уходили. Я ужасно боюсь. Не оставайтесь въ такомъ положеніи, м-ръ Пикквикъ, вы упадете и расшибетесь, я знаю.

— Прошу васъ не безпокоиться обо мнѣ, мой ангелъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ ласковымъ голосомъ, — для меня тутъ нѣтъ ни малѣйшей опасности, увѣряю васъ. Не вертитесь, Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, оборачиваясь назадъ.

— Я стою хорошо, сэръ, — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ, — только вамъ надобно поскорѣе покончить этотъ разговоръ. — Вы тяжелы, сэръ.

— Еще минуту, Самуэль, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

— Я хотѣлъ только сказать вамъ, мой ангелъ, что молодой другъ мой никогда бы не получилъ отъ меня согласія на эти тайные переговоры, еслибъ репутація ваша подверглась малѣйшей опасности. Зная мое присутствіе въ этомъ мѣстѣ, вы можете, конечно, говорить съ нимъ что угодно и сколько угодно. Вотъ все, мой ангелъ, что я хотѣлъ сказать вамъ.

— Очень вамъ благодарна, м-ръ Пикквикъ, очень, очень благодарна, — сказала миссъ Алленъ, отирая платкомъ свои слезы.

Вѣроятно, молодая дѣвушка сказала бы еще что-нибудь, еслибъ вдругъ голова м-ра Пикквика не исчезла съ величайшей быстротой. Онъ имѣлъ неосторожность оступиться на плечѣ Самуэля и упалъ на землю. Это, однакожъ, нисколько не смутило великаго человѣка. Быстро поднялся онъ на ноги и, приказавъ м-ру Винкелю скорѣе оканчивать свиданіе, побѣжалъ изъ садовой калитки въ переулокъ съ пылкой энергіей и отвагой молодого человѣка. Подстрекаемый благимъ примѣромъ, м-ръ Винкель мгновенно вспрыгнулъ на стѣну, и только пріостановился на минуту дать приличное наставленіе Самуэлю относительно его господина.

— Я ужъ тутъ приму свои мѣры, — отвѣчалъ Самуэль. — Оставьте его на мои руки.

— Да гдѣ онъ? Что онъ дѣлаетъ, Самуэль? — спросилъ м-ръ Винкель.

— Потѣха да и только, — откликнулся Самуэль, выглядывая изъ садовой калитки. — Старшина на караулѣ и расхаживаетъ по переулку съ своимъ фонаремъ, точь-въ-точь, какъ незабвенный Гай-Фоксъ {Guy Fawkes. Такъ назывался человѣкъ, пойманный на мѣстѣ преступленія, съ фонаремъ въ рукахъ, во время извѣстнаго "пороховаго заговора". Портретъ Гай-Фокса ежегодно сожигался при стеченіи многочисленной публики, и обрядъ этотъ прекратился недавно.}. Отродясь я не видалъ такого молодца. Бьюсь объ закладъ, что сердце его родилось раньше его тѣла, по крайней мѣрѣ двадцатьюпятью годами.

Но м-ръ Винкель уже не слушалъ болѣе этого великолѣпнаго панегирика своему другу. Соскочивъ со стѣны, онъ бросился прямо къ ногамъ миссъ Арабеллы и сталъ изливать передъ нею свои страстныя чувства съ такимъ краснорѣчіемъ, которое могло быть достойно даже самого м-ра Пикквика.

Между тѣмъ, какъ всѣ эти событія происходили на открытомъ воздухѣ, одинъ пожилой джентльменъ ученой профессіи сидѣлъ въ своей библіотекѣ за два или за три дома и писалъ философскій трактатъ, промачивая по временамъ свое горло стаканомъ кларета изъ объемистой бутылки, стоявшей подлѣ него на толстомъ фоліантѣ. Терзаемый мукой головоломной работы, пожилой джентльменъ посматривалъ время отъ времени то на коверъ, то на потолокъ, то на стѣны и, когда ни коверъ, ни потолокъ, ни стѣнные обои не могли осѣнить вдохновеніемъ его отуманеннаго мозга, ученый мужъ считалъ необходимымъ выставлять свою голову изъ открытаго окна.

Собирая такимъ образомъ свои разсѣянныя мысли, пожилой джентльменъ уже давно смотрѣлъ на окружающій мракъ, какъ вдругъ вниманіе его обратилось на блестящую струю свѣта, появившуюся въ воздухѣ въ незначительномъ разстояніи отъ его жилища. Мгновенно свѣтъ исчезъ; но черезъ нѣсколько времени, феноменъ повторился снова, не однажды или дважды, но нѣсколько разъ сряду. Ученый мужъ положилъ перо и началъ размышлять, какими естественными причинами можетъ быть объяснено явленіе этого рода.

Это не метеоръ: блестящая точка слишкомъ низка для метеора. Не свѣтлякъ: слишкомъ высока. Никакъ нельзя сказать, что это ignis Fatuus, или свѣтоноска, или фейерверкъ. Что-жъ это такое? какой-нибудь необыкновенный и чудесный феноменъ природы, еще неизслѣдованный доселѣ ни однимъ естествоиспытателемъ. Нѣтъ сомнѣнія, ему первому суждено было открыть это явленіе, и онъ обезсмертитъ свое имя, если внесетъ его въ лѣтописи науки. Преисполненный этими мыслями, натуръ-философъ схватилъ опять свое перо и записалъ на скорую руку годъ, мѣсяцъ, день, часъ, минуту и секунду, когда онъ первый разъ увидѣлъ необыкновенное явленіе, сопровождавшееся такими-то, такими-то и такими-то признаками. Все это впослѣдствіе должно было послужить матеріаломъ для огромнаго трактата въ пять томовъ in-quarto, исполненнаго великихъ изслѣдованій и глубочайшихъ соображеній, которымъ предполагалось удивить и озадачить всѣхъ мудрецовъ въ подлунномъ мірѣ.

Погруженный въ созерцаніе своего будущаго величія и славы, натуръ-философъ облокотился съ большимъ комфортомъ на спинку своихъ креселъ. Таинственный свѣтъ изливался еще съ большимъ великолѣпіемъ чѣмъ прежде, перепархивая съ одной точки на другую по разнымъ направленіямъ глухого переулка и вращаясь, повидимому, въ такой-же эксцентрической орбитѣ, какъ кометы.