— Потому что они не знают, что я здесь. Если они узнают, то отошлют меня к моим родителям, а мои родители пошлют меня к мужу, а этого я допустить не могу.
— Но почему? — опять спросил король. Вдруг его осенило:
— Ваш ребенок! Он не от вашего мужа!
— Конечно же, он от Алекса! — вскричала Велвет. — Как только вы могли такое подумать?
— Тогда почему вы не хотите, чтобы ваш муж узнал, где вы находитесь? Ведь он не знает, что вы живете здесь? — Держа Велвет за плечи, король заглянул ей в лицо. — Ведь не знает, дорогая?
— Нет, — сказала Велвет и опять разрыдалась. Генрих прижимал ее к своей груди, позволяя выплакаться в свою шелковую рубашку. Когда рыдания несколько утихли, король сказал:
— А теперь, Велвет Гордон, я хочу, чтобы вы раскрыли мне ту тайну, которая окружает вас. Я не приму никаких «нет» вместо ответов, а если вы вообще откажетесь отвечать, я заберу вас с собой в Шинон и буду держать там до тех пор, пока вы не скажете мне правду. Я категорически намерен так поступить, — закончил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
Велвет помолчала несколько секунд, а потом, вздохнув, сказала:
— Я была вынуждена бежать из Шотландии. Враги моего мужа хотели использовать меня, чтобы загнать в ловушку его кузена, джентльмена, разыскиваемого королем по обвинению в государственной измене, хотя никакой измены не было, монсеньор! Кузен моего мужа — самый преданный слуга короля Джеймса, если бы только король хоть немного доверял ему. Это все королевский канцлер, господин Мэйтланд, который пытается натравить короля на эрлов, чтобы увеличить собственную власть!
— Франсуа Стюарт-Хэпберн! — сказал король. — Вы говорите о моем старом друге Франсуа Стюарт-Хэпберне!
— Вы знаете Фрэнсиса? — удивилась Велвет.
— Очень давно, так много лет, что мне даже не хочется признаваться. Это же о нем идет речь, не так ли? Франсуа — единственный человек на всем белом свете, кто так ужасает и злит Джеймса Стюарта. Их взаимоотношения имеют долгую историю и всегда были напряженными, так как Джеймс Стюарт вечно завидовал своему кузену.
— Он поставил его вне закона и конфисковал все его владения, — сказала Велвет, — и все это было сделано из-за злобы, так как король домогается женщины, которую Фрэнсис любит.
— А! — воскликнул Генрих Наваррский, и по его голосу было ясно, что он все понял. — Так это женщина! Никогда не подумал бы такого о Джеймсе Стюарте. Я не слышал, что он большой охотник до женщин.
— Он делает вид, что верен королеве Анне, — ответила Велвет, — но на самом деле довольно долго добивался благосклонности именно этой женщины. В конце концов она сбежала от него, чтобы быть с Фрэнсисом, который хочет жениться на ней.
— А!.. — опять воскликнул Генрих Наваррский. — Так, значит, эта женщина не только отказала королю, но еще и предпочла его постоянного соперника? Чудовищное оскорбление! Нечего сомневаться, что король тут же впал в бешенство. Но как вы, моя дорогая, оказались замешанной в этот водоворот страстей?
Прежде чем ответить, Велвет глубоко вздохнула.
— Монсеньор, я не могу сказать ничего больше, пока вы не поклянетесь, что не выдадите меня Джеймсу Стюарту. Франция и Шотландия ведь союзники, насколько я знаю.
Генрих улыбнулся:
— Мы союзники, дорогая, потому что нам доставляет удовольствие помогать скоттам против англичан. Точно так же обстоит дело и с испанцами. Они рады помочь ирландцам в борьбе против тех же англичан. Это союзничество гроша ломаного не стоит. Только и всего. Так что я могу смело дать вам слово короля, дорогая, что мы не выдадим вас.
— Я бы предпочла иметь слово Генриха Наваррского, монсеньор, — ответила Велвет. — На слово короля не всегда можно положиться. Простите меня, я не хотела вас обидеть, но так всегда говорила моя мать, а она мудрейшая из всех женщин, каких я знаю.
Король грустно улыбнулся:
— Ваша мать и правда мудрая женщина, дорогая. Очень хорошо, тогда я даю вам слово Генриха Наваррского. Что бы вы мне ни рассказали, все это останется тайной. Я не предам вас и, уж конечно, не предам своего старинного друга Франсуа Стюарт-Хэпберна. Но взамен я потребую от вас одно одолжение.
— Все что угодно, монсеньор! — поклялась Велвет. Король рассмеялся.
— Все что угодно? — спросил он.
— Ну, в пределах разумного, конечно, — поправилась Велвет.
— Тогда мы, с вашего разрешения, заберемся под одеяло, дорогая, так как я уже окоченел в этой ночной рубашке, которую вы насквозь промочили своими слезами. Мне надо согреться, иначе утром меня будет трепать лихорадка.
— О Господи! Вам надо немедленно снять эту мокрую рубашку, монсеньор! — участливо воскликнула Велвет.
Она выскользнула из его рук и, подбежав к сундуку, стоявшему в изножье постели, открыла его и вытащила другую шелковую ночную рубашку.
— Это спальня моих родителей, — объяснила она, — а ночные аксессуары принадлежат моему отцу. — Протянув ему рубашку, она улыбнулась:
— Я не буду подглядывать. Скажите, когда будете готовы.
Король с облегчением переоделся в сухую ночную рубашку и, нырнув под одеяло, позвал:
— Все в порядке, дорогая, лезьте сюда. Даме в вашем деликатном положении ни к чему мерзнуть.
На этот раз Велвет даже в голову не пришло спросить, будет ли он вести себя как следует. Она просто не допускала ничего другого. Удобно устроившись рядом с ним, она начала свою историю:
— Фрэнсис тайно отправился на север в конце лета, чтобы встретиться с графом Хантли. В ночь перед этим он заночевал у нас, прежде чем ехать дальше в сопровождении моего мужа, который взял с собой почти всех своих людей, чтобы по мере возможности защитить его. Мой муж приходится Фрэнсису кузеном, он также кузен Хантли и самого короля.
— Кто же ваш муж? — прервал ее Генрих Наваррский.
— Мой муж Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский, — объяснила Велвет. — У Алекса из всей его семьи в живых осталась только сестра Анабелла. Ее муж Ян Грант решил, что если он похитит меня, то сможет заставить Фрэнсиса сдаться. Тогда Ян передал бы его Мэйтланду и получил обещанную за его голову королем награду.
Потом она рассказала о своем ужасном пленении в Лейте, о том, как им с Пэнси удалось счастливо сбежать от Раналда Торка и Яна.
— Мне надо было спрятаться, чтобы король не нашел меня, и дождаться того времени, когда ему надоест меня искать, — продолжала Велвет свою историю, — или пока он и Фрэнсис не помирятся. Но боюсь, что на этот раз они вряд ли смогут миром уладить свою ссору. А так как я считалась англичанкой, то была уверена, что никому в Шотландии и в голову не придет искать меня во Франции. Они ничего не знают о Бель-Флере и о том, что я поехала сюда.
— А кто же все-таки ваши дедушка и бабушка? — спросил Наваррский.
— Граф и графиня де Шер, чей дворец Аршамбо расположен не далее как в четырех милях отсюда.
— И я так понимаю, что все эти долгие недели ваш муж понятия не имеет, что вы здесь, дорогая?
— Откуда же ему знать? — удивилась Велвет. — Я не осмелилась связаться с ним, или с моими родителями, или с кем-нибудь из родственников, опасаясь, что Джеймс Стюарт найдет меня и использует в своей войне с Фрэнсисом.
— Алекс Гордон хотя бы знает, что ему предстоит стать отцом?
— О да! — сказала Велвет. — Это наш первый ребенок, и я едва успела сказать ему об этом, как нас разлучили.
— Господи! — вздохнул Генрих Наваррский. — Какой невероятно запутанный клубок! Я разузнаю, продолжает ли ваш король все еще искать вас. Будь я вашим мужем, моя обожаемая Велвет, я бы с ума сошел, не зная, где моя жена, особенно в вашем интересном положении.
— Вы не выдадите меня? — Ее голос дрожал.
— Я же дал вам слово, дорогая. Я не выдам вас, но вам совсем ни к чему прятаться. Завтра, когда я вернусь в Шинон, я осторожненько разведаю, что же там все-таки произошло между вашим королем и нашим общим другом Франсуа. Если вы все еще разыскиваетесь шотландской короной, дорогая, я узнаю об этом, и тогда мы как-нибудь вместе разрешим эту проблему, обещаю вам.