class="p1">Когда Рита уехала с ночевкой к сыну праздновать 8 Марта, он полночи разговаривал с Айнурой, убеждая ее не разговаривать с ее названной матерью. Дома он теперь появлялся поздно вечером, да и то только среди рабочей недели.
Айнура уехала в отпуск в Казахстан. Теперь Рите приходилось самой заботиться о своем пропитании. Сын с Дэрин давали иногда продукты. Однажды Рита пожаловалась Тане Р., что ей нечего есть. Та предложила продукты, которые ей давали бесплатно в церкви. Рита была очень благодарна подруге. Татьяна нагрузила ей две большие сумки банками с овощными и рыбными консервами и брикетами с супом. Еле дотащив сумки до дома, Рита стала выкладывать продукты на каунтер. Винсент искал что-то в холодильнике. В это время открылась дверь, и радостная Айнура появилась в проеме.
– А вот и я вернулась! – воскликнула она.
– Почему не предупредила, что прилетаешь, я бы тебя встретил, – отозвался папочка, обнимая ее.
– Сюрприз! Мама, ты работу нашла? – спросила она, кивнув головой на кучу продуктов.
– Нет, в церкви бесплатно дали, – спокойно ответила Рита, составляя банки в шкафчик.
Айнура перевела глаза на папочку. Он вспыхнул и выскочил из кухни.
15 апреля Винсент не вернулся с работы. Не было его и 16. Рита забеспокоилась. Накануне она видела, что муж плохо себя чувствовал. Она боялась, что с ним что-то случилось. Рита позвонила Полу. Он тоже не знал, где брат. Потом вспомнил, что тот спрашивал его об отелях в Нью-Йорке, где у него должен был быть суд. Он обзвонил отели в Нью-Йорке и нашел его. Прощаясь с Ритой по телефону, он сказал:
– Я все еще люблю тебя.
«Почему все еще?» – недоуменно подумала Рита.
На следующий день Винсент вернулся домой и все пошло по-прежнему.
Несмотря на конец апреля на улице было по-летнему жарко. Рита весь день работала в саду. Вернулась в дом в хорошем настроении. Винсента еще не было. На кухне она застала Айнуру, ужинавшую за каутнером в одиночестве. Рита присоединилась к ней. Потом они помыли посуду и поднялись в комнату Риты. Айнура сидела на полу возле открытой двери, прижавшись спиной к косяку, Рита переодевалась, чтоб снова пойти работать в сад. Хлопнула входная дверь и послышались шаги на лестнице, ведущей на второй этаж. В открытую дверь Ритиной комнаты заглянул улыбающийся муж, поздоровался. Рита приветливо ответила ему, а Айнура спросила:
– Папочка, ужинать будешь? Мы с мамой уже поели.
– Нет, спасибо, я сейчас уезжаю.
Он зашел в спальню, сменил рубашку и ушел.
– Айнура, он поздоровался со мной! Наверно, ему лучше стало. Теперь все наладится.
Радостная Рита тут же позвонила сыну, чтоб сообщить ему хорошую новость: Винсент заговорил с ней.
Дверь в спальню мужа была открыта. Рита, подчиняясь какому-то импульсу, вошла и увидела на комоде пачку бумаг. Она никогда не позволяла себе читать письма или просматривать бумаги мужа, но здесь, опять подчинилась тому же импульсу, подошла, развернула и увидела, что это было обращение в суд о разводе. Рита сначала не поняла, о чьем разводе. Причем здесь имя Винсента и ее. Потом страшная догадка осенила ее: это же муж подал на развод! На развод с ней!
– Айнура! – Рите казалось, что она кричит, но из горла вырвался какой-то хрип.
– Что случилось? – забежала в спальню взволнованная девушка.
– Айнура, он разводится со мной, – прошептала одними губами Рита.
– Не выдумывай, куда он от тебя денется, – попыталась неуверенно успокоить ее дочь.
– Вот, – Рита протянула бумаги.
Айнура пробежала глазами начальные строки: истец Винсент Макглесон, ответчик Маргарита Макглесон.
– Что теперь делать? – испуганно спросила она, прижавшись к матери.
– Мне надо ехать. Я поеду к Данилу, может, он что-нибудь посоветует.
Рита не могла поверить в свершившееся. Ей хотелось, чтоб кто-то сказал, что это неправда, что она не поняла по-английски, все, что угодно, только чтобы не было этого страшного слова «развод». Она продолжала любить его и считала, что во всем виновата его болезнь.
– Я с тобой, – решительно заявила Айнура. Она не могла оставить Риту в таком состоянии одну.
Не понимая, что она делает, Рита машинально переоделась снова из рабочей одежды в серые брюки и голубую майку, схватила сумочку и выскочила на улицу. Девушка догнала ее, и они вместе пошли на троллейбус. Рита плохо помнит, как она добралась до дома сына. Данил и Дэрин были дома.
– Что-то случилось? – сразу же догадался сын, увидев мать.
Рита опустилась на стоящий у дверей стол.
– Винсент подал на развод.
Сын молчал, не зная, что сказать.
– Может, это к лучшему, – сказала подошедшая к ним сноха.
– Как я теперь? Ведь он обещал легализовать меня через 10 лет. Осталось совсем немного. У меня нет денег, нет работы. Я не могу уехать обратно в Казахстан, у меня там никого нет. Что мне делать? – страшным шепотом говорила она, беспомощно обводя глазами всех.
– Скоро должен новый иммиграционный закон выйти, ты сможешь легализоваться и жить без него. Он же тебя постоянно унижал, – продолжала успокаивать Дэрин.
Рита слушала, кивала, но ничего не понимала из того, что ей говорили. «Как он мог? Как мне теперь жить? Как он без меня?» – кольцом крутились в Ритиной голове мысли.
К дому подъехала машина.
– Нам пиццу привезли, – сказал сын, – давайте ужинать.
Вместе со всеми Рита села за стол. Она любила пиццу, хотя старалась есть ее не чаще одного раза в месяц – боялась растолстеть. Дэрин положила ей на тарелку кусок пиццы. Майя села рядом с бабушкой, наклонилась к ней и прошептала:
– Баба, ты оставишь мне свой краешек от пиццы?
– Оставлю, – отвлекшись на минуту ответила Рита внучке, любительнице краешка от пиццы.
Она поднесла ломтик ко рту, но не смогла даже откусить. Зубы не разжимались. И голода она не чувствовала. Ничего не чувствовала, кроме нестерпимой душевной боли.
– Мне надо ехать. Может, я ошиблась. Может все не так. Я должна его увидеть.
Никто ей не перечил. Все понимали, что бесполезно ей сейчас что-либо советовать. Через это надо было пройти.
– Подожди, сейчас доем и поедем, – сказала Айнура.
Они вернулись домой, когда Винсент уже спал. «Завтра все прояснится», – успокаивала себя Рита. Она не могла даже лежать. Все тело ныло, руки и ноги стягивали какие-то внутренние спазмы. Она ходила по маленькой Майкиной комнатке как по клетке: четыре шага от комода до двери и обратно. Сна не было ни в одном глазу. Голова была ясная и гудела внутри «У-у-у-у». Никаких конкретных мыслей не было, просто ощущение катастрофы. Дойдя от двери до комода, стоявшего