поволочила за собой ноги, не хотевшие двигаться. Ползком поднявшись по лестнице, она упала лицом вниз на детскую кроватку, вжавшись в подушку, чтоб заглушить рыдания. Но рыданий не было. Из горла вырывался какой-то звериный вой. Казалось, что с ним серым потоком выходила тоска и боль и внутри оставалась пустота, абсолютная пустота без каких-либо эмоций. Не было ничего: ни боли, ни страдания, ни гнева – только пустота, пустота, звенящая в ушах и делающая все безразличным.
Рита не помнила, сколько она пролежала в этой пустоте. Очнуться ей помог телефонный звонок. Не вставая с кровати, Рита нашарила на детском столике телефон и посмотрела на дисплей. Звонила ее племянница Юля.
– Привет, тетя. Выгляни в окошко – увидишь сюрприз! – сказала она и отключилась.
Рита медленно поднялась, прошла в свою комнату, выглянула в окно. Напротив окна стояла Юля и махала рукой. Рита махнула ей в ответ и пошла открывать дверь. Было начало марта, веял теплый ветерок, хотя солнца не было видно. Юля была в красной простроченной квадратиками куртке и высоких черных сапогах. Каштановые волосы трепал ветерок, она отводила их с лица тыльной стороной ладони.
– Рада? Володя сегодня с утра уехал на работу, ну вот я и решила к тебе съездить, скучно дома одной, – с улыбкой объяснила свое появление племянница.
– Заходи, я тоже почти одна. Айнура работает, Винсента нет, Баян у себя на чердаке. Ты завтракала?
– Да, с Вовкой. Но я опять буду.
– Блинов сделать?
– Давай!
Рита принялась замешивать тесно на блины, а Юля села на высокий стул у каунтера и принялась рассказывать новости.
– Мы вчера у Матти были. Так просто заехали к нему.
– Ну и как он там? Нашел себе кого-нибудь? Впрочем, о чем это я. У него всегда кто-то есть.
– Точно. Он все про Аню вспоминал, как она его бросила. Он следит, как они с Филиппом живут. Говорит, вот не хотела в своем доме жить, пусть по квартирам таскается.
– В каком это своем доме? Он же с ней тоже на квартире жил. Он только после развода два дома прикупил.
– Ну он и говорит, что надо было развестись по-хорошему, он бы купил дома, а жили бы вместе.
– Все должно быть так, как ему удобно, – с горкой ухмылкой сказала Рита. – Все мужики одинаковые, что русские, что американские. Только б им хорошо было.
– Я помню, как он рыдал после развода, когда мы с Володей к нем у приходили. Говорил, что он ее любил, от пьянства ее спас, а она его бросила.
– Угу, от злости скорее ревел, что не по его плану все вышло. Хотя он ее тоже обманул: обещал дать ей 10 тысяч, когда гражданство получит, и не дал. Использовал ее для получения Грин-карты и еще недоволен.
– Ой, совсем из головы вылетело! У него же дочь, которая в Англии, замуж вышла, родила черного ребенка! Матти случайно проговорился! Мальчику уже второй год.
– Он не говорил, что она за черного вышла. Я знаю, что они с дочерью поссорились и не общались, но он сказал, что это из-за денег, что она просит больше, чем он ей дает.
– А помнишь, как он над Гулькой издевался, что у нее Ахмет араб? – засмеялась Юля.
– Вот ему это и вернулось, – ответила Рита.
Незаметно за разговорами Рита напекла полную тарелку блинов.
– Тебе блины с маслом или с вареньем? – спросила она племянницу.
– С вареньем.
Рита растопила масла для себя, положила в розетку клубничное варенье для Юли, поставила парадные тарелки и чайные чашки и пригласила к столу. Рита любила красиво накрытый стол, любила есть, правильно используя столовые приборы. Друзья частенько подтрунивали над ней за эту особенность. Но ей так казалось вкуснее и настроение улучшалось.
Позавтракав, они перешли в зал.
Юля оглядела комнату, увидела на каминной полке хрустальную вазу.
– Это что, новая ваза? – спросила она.
– Да, Джек с Энн подарили на Рождество.
– Какая красота! Дай посмотреть?
Рита потянулась за вазой, задела локтем стоявшие рядом каминные часы. Часы упали. Рита поставила вазу на журнальный столик и подняла часы. Внутри за стеклянной дверкой что-то зазвенело. Рита открыла дверцу и оттуда выпали осколки зеркала. Задняя стенка часов была зеркальной. Рита с ужасом поняла, что зеркало разбилось. Она застыла с часами в руках.
– Зеркало разбилось, – медленно проговорила она.
– Да ты что! Семь лет счастья не видать! – воскликнула племянница. – Может можно склеить?
– Ничего уже не склеишь, – с горечью произнесла Рита, думая больше не о разбитом зеркале, а о своей жизни.
Неприятности не заставили себя ждать. В воскресенье утром Винсент объявил, что больше не будет платить 150 долларов за ее обучение. Рита все еще не могла найти работу, так что платить тоже не могла. Продукты муж тоже не покупал. Он часто не приходил к ужину. Айнура кормила их остатками еды из магазина. Рита решила поговорить с ним насчет продуктов, пока он дома.
– Винсент, ты можешь купить продукты на следующую неделю? – смиренно спросила она.
– Нет, – лаконично ответил он.
– Почему? – оторопела жена.
– Не знаю.
– Но я не работаю пока, потом снова буду сама покупать.
– Я сказал нет.
– Но я твоя жена. Адвокат сказал, что мы должны поддерживать друг друга в трудную минуту.
– Вот пусть тебя твой адвокат и кормит.
– Кто же я здесь? Я не похожа на жену, не похожа на квартирантку, у квартирантов больше прав, чем у меня, не похожа на домоправительницу – тем дают бесплатную комнату, питание и еще деньги платят. Кто же я здесь? – с горечью спросила Рита, подняв на мужа печальные глаза, полные слез.
Он вскочил с дивана, заткнул уши пальцами, стал бегать по комнатам и кричать:
– Я не слушаю тебя! Я не слушаю тебя!
Потом, не отнимая рук от ушей, всунул ноги в тапки и раздетый выскочил из дома. Ночевать в эту ночь он не пришел.
После этого случая он совсем перестал разговаривать с Ритой. Когда через пару дней Рита принесла ему 400 долларов, плату за проживания, он только указал пальцем, что она должна положить их на журнальный столик и кивнул головой в знак благодарности. Он старался не попадаться жене на глаза, но подолгу разговаривал на кухне с Баян и Айнурой. Если Рита входила в это время на кухню, он замолкал и прижимал палец к губам, давая знак девушкам не разговаривать с ней. Часто он приглашал их в рестораны. Те отнекивались, как могли, но он опять возвращался к этой теме.