кому уже тесно в узкой долине трёх рек, у кого чешутся руки строить и возводить счастливые города! Кто же он, мои друзья?
— Мы!!! —пПразднующие и вовсе забыли, зачем собрались, кого слушали прежде. Их захватила идея.
Велнар воспользовался суматохой, чтобы подойти поближе к блондинистому оппоненту.
— Пусть драконы и люди поубивают друг друга — нам же будет легче потом разделаться с ними всеми, — прорычал он, помахивая пушистой кисточкой у ног человека, но не смея прикоснуться к нему. — А ты взирай на то, как любимые тобой народы проливают кровь на землю. Может, тогда Второе Солнце наконец-то угаснет окончательно…
— Кто только не желал этого раньше, — спокойно отвечал человек, не обращая внимания на тон велнара. Морда того передёрнулась:
— Они не были Тескатлипокой. А ты ещё не знаешь, что это значит.
* * *
— Ваш приказ выполнен, диктатор Латантарея. По снимкам горных местностей составлены карты, отловленные ящерицы окружены нашими силами и готовятся к допросу. Мы все с нетерпением ожидаем ваших поручений насчёт тактики захвата Тёмных пожирателей душ. От имени всех войск Красного Ордена и Комитета Внешней Политики я, главнокомандующий Эроки Ренатер, выражаю благодарность за предоставленную честь участия в величайшем историческом событии Базал-Турата.
Латантарея прервал пафосную, но бесполезную тираду своего ставленника с дурацкой причёской своим молчаливым жестом и склонился над картой Нашара, разостланной по всему столу. Одинокие — теперь одинокие: без союзников, без свободных колоний — драконы словно жались к бухте Марлона, опасаясь залетать вглубь своей бывшей страны. А когда-то ты был могущественным, Даркан: под тяжёлыми взмахами твоих крыльев дрожала вся планета, где дракон насаждал свою тираническую философию. По твоему мнению, Даркан, дракон есть совершеннейшее создание между звёзд, а совершенней ничего никогда и не появится на свет. Дракон, не желая признавать равных себе, возомнил себя богом: вольным карать и миловать, прощать и наказывать. Лишь того, кто отпевал тебя дифирамбами, ты брал к себе под крыло, однако же рано или поздно выжимая все соки из поддавшихся. Что же другим? — незавидная доля: отыщешь ли себе противника более ослеплённого яростью, чем жестокий дракон? Но теперь он сполна собрал урожай всех притеснений, всего зла, что он подарил миру.
Но, может, всё иначе было бы, если бы Норим — ваш гений, великий учёный — не продал ваши души за тень бессмертия? Ценой многих лишений — и духовных в первую очередь — ты одарил потомков лживой вечностью. Ты знал, Норим, на что идёшь. Но сможешь ли ответить, зачем? Или даже великие ошибаются, туманят разум свой тщеславием? И кто из Тёмных драконов осознаёт, что проклят? Проклят на все бесконечные вечности чёрного мрака без мысли, который ожидает отдавших свою волю Тьме?
У кого темна душа, того нельзя обратить к свету. Только стереть с лица материи, ибо такие создания потеряны для мира.
Латантарея всю жизнь свою питал ненависть к ящерам. Он, словно чёрная дыра, вобрал в себя всю ненависть всех погибших в когтях драконов, и эта тёмная мощь вела его к власти, чтобы наконец взорваться и погрести в себе недостойных ни жизни, ни смерти драконов; но когда власть получена, наступило время развязать самую масштабную и кровавую в истории войну — войну за окончательное освобождение от гнёта драконов.
Но в каждой стычке — в крупной ли, малой — чёрная дыра испарялась, тратя невиданную мощь ради своего дела. И настал миг, когда от неё остался лишь холодный расчёт.
Сейчас людям не был нужен Нашар ради мести — для неё было достаточно свергнуть бывших наставников, не желавших, чтобы их «дети» взрослели и становились самостоятельными. Этот вопрос исчерпан.
Дети так же выросли из колыбели. Нынешние территории Базал-Турата уже не могли удовлетворить всех аппетитов растущих населения и экономики. А это значит, кому-то придётся потесниться.
Глава вторая
Нет больше богов
* * * Храм Ночи. * * *
Никто из драконов и не подумал бы о том, что в Утгарде возможно такое…
Ужасающий грохот так ударил по ушам Алгамира, что задние лапы юного дракона подогнулись, и он рухнул на дрожащую землю. Стоны раненных и крики смешались с громом рушившихся колонн Храма Тьмы. Задыхаясь от поднявшейся пыли, Алгамир подставил локоть и чуть приподнялся, помогая себе крыльями. Вопль застрял у него в горле, вырвавшись сдавленным хрипом: земля под Храмом ходила ходуном, из трещин выползали существа, видом отдалённо похожие на драконов, но большая их часть была наделена такими уродливыми мутациями, какие нечасто встретишь в Нашаре! Хотя некоторые из врагов — а во враждебности этих вандалов Алгамир не сомневался — взлетали в воздух, Алгамир заметил, что не всякие из них были вполне обычными драконами. Вместо внешности их объединяло вооружение — длинные копья с раздвоенными наконечниками, между которых сверкали зелёные и тёмно-красные лучи, вонзавшиеся в стены Храма и выбивающие куски чёрного камня.
Но не все чудовища уничтожали Храм. Некоторые из них уделили внимание населению — размахивая ужасающими клинками, они рубили и кололи всех подряд, поражали драконов вокруг своей праной, рвали когтями и зубами. Сопротивления враги почти не встречали — слишком велико было изумление драконов при виде разрушения Храма и внезапности нападения…
И окончилось всё столь же стремительно, когда мутанты вернулись в подземелье, протиснувшись в узкие разломы, таща за собой обездвиженных пленников… И зарастив за собою землю прямо пред носом наконец проснувшейся стражи. Будто бы сам собой, лишь по чужой злобной воле, пал Купол Тьмы — и на миг наступила тишина.
Что-то в Алгамире сломалось. Хотя он и не считал себя ярым последователем Тьмы, по его разумению, она должна была оберегать своих верных слуг. Намира, Арма, Варлад — где они были, если даже сама их покровительница не желала безлично вмешиваться? Или Мать-Тьма могла бить лишь собственных послушников за непослушание и слабых, разрозненных деструкторов? Тьма подняла Утгард, Тьма подчинила мутаторов Махаара, Тьма повергла навов! Кто же тогда были те, кто осмелились поднять лапу на её святыню, кто смог повредить чернокаменный свод, обвалить множество окружавших