на агентство, чтобы узнать, сможет ли она что-нибудь на них узнать.
— Тогда я воздержусь от начала употребления героина.
К тому времени, когда Страйк провел брифинг для Шаха, а затем поехал обратно в центр Лондона, он уже устал и был раздражен. И его настроение не улучшилось, когда, стоя на светофоре, он заметил гигантский плакат, на который в обычной ситуации не обратил бы внимания. На нем был изображен Джонатан Уэйс на темно-синем, усыпанном звездами фоне, одетый в белые одежды, с распростертыми руками, с улыбкой на красивом лице, поднятом к небу. Подпись гласила: “СУПЕРСЛУЖБА 2016! Интересуетесь Всеобщей Гуманитарной Церковью? Встречайтесь с ПАПОЙ ДЖЕЕМ в “Олимпии” в пятницу 12 августа 2016 года!”
— Сестра Шарлотты Росс опять звонила, — таковы были первые нежелательные слова Пат, когда в половине девятого появился небритый Страйк, сжимая в руках булочку с беконом, которую он купил по дороге в офис: к черту диету.
— Да? Есть сообщение? — спросил Страйк.
— Она сказала, что уезжает на месяц в деревню, но хотела бы встретиться с тобой, когда вернется.
— Она ждет ответа? — спросил Страйк.
— Нет, это все, что она сказала.
Страйк хмыкнул и направился к чайнику.
— И тебе звонил некий Джейкоб Мессенджер.
— Что? — удивленно сказал Страйк.
— Он говорит, что его сводный брат сказал ему, что ты его разыскиваешь. Говорит, что ты можешь позвонить ему в любое время сегодня утром.
— Сделай одолжение, — сказал Страйк, подмешивая подсластитель в кофе, — позвони ему и спроси, согласен ли он на FaceTime. Я хочу убедиться, что это действительно он.
Страйк направился во внутренний офис, все еще думая о красивой женщине, которая, по-видимому, вела за ним наблюдение. Если бы он только смог разобраться с Паттерсоном, его жизнь стала бы значительно менее сложной, не говоря уже о том, что она стала бы менее дорогой.
Пат сообщила:
— Он согласен FaceTime, — через пять минут Пат вошла в кабинет Страйка, неся в руках записку с номером Мессенджера. Когда она ушла, Страйк открыл FaceTime на своем компьютере и набрал номер Джейкоба Мессенджера.
На звонок почти сразу же ответил тот же загорелый молодой человек, что и на фотографии на доске Страйка. С белозубой улыбкой, всклокоченными темными волосами и насупленными бровями он выглядел взволнованным от того, что разговаривает со Страйком, в то время как главной эмоцией детектива было разочарование. Кто бы ни был тяжело болен или умирал на ферме Чепмена, это был явно не Джейкоб Мессенджер.
Через несколько минут Страйк узнал, что интерес Мессенджера к церкви вспыхнул, когда его агент получил запрос на участие Джейкоба в одном из благотворительных проектов ВГЦ, продолжился во время фотосессии, на которой Джейкоб был одет в толстовку ВГЦ, он задержался на коротком интервью для прессы, в котором он говорил о своем новом интересе к духовности и благотворительной деятельности, и угас, когда его пригласили на недельное уединение на ферме, без присутствия СМИ.
— Я не собираюсь ехать ни на какую чертову ферму, — сказал Джейкоб, смеясь и демонстрируя ослепительно белые зубы. — Зачем мне это нужно?
— Хорошо, — сказал Страйк. — Ну, это было очень…
— Слушай, — сказал Джейкоб, — а ты никогда не думал о том, чтобы сделать шоу?
— Что, простите?
— Типа, как муха на стене, следишь за тем, как ты расследуешь дело. Я навел о тебе справки. Серьезно, думаю, мой агент заинтересуется. Я подумал, если бы мы с тобой объединились, и ты бы показал мне, как это делается, и все такое, со съемочной группой…
— Я не…
— Это может быть хорошей рекламой для тебя, — сказал Мессенджер, в то время как блондинка в мини-платье проплыла по экрану позади него с неопределенным видом. — Это повысит твою репутацию. Я не хвастаюсь, но я бы точно нашел нам аудиторию…
— Нет, это не сработает, — твердо сказал Страйк. — Хорошо, пока.
Он повесил трубку, пока Мессенджер продолжал говорить.
— Тупой идиот, — пробормотал Страйк, снова поднялся на ноги, сорвал фотографию Мессенджера с доски ВГЦ, разорвал ее пополам и выбросил в мусорное ведро. Затем он нацарапал на листке бумаги “КТО ТАКОЙ ДЖЕЙКОБ?” и прикрепил его на место фотографии Мессенджера.
Сделав несколько шагов назад, Страйк еще раз обвел взглядом различные фотографии умерших, не найденных и неизвестных людей, связанных с церковью. Кроме заметки о Джейкобе, единственным недавним изменением на доске был еще один листок бумаги, который он прикрепил после поездки в Кромер. На нем было написано “БЕГУН НА ПЛЯЖЕ?”, и он тоже находился в колонке “еще предстоит найти/опознать”.
Нахмурившись, Страйк переводил взгляд с фотографии на фотографию, остановившись на Дженнифер Уэйс с ее пышными волосами и матовой помадой, навсегда застывшей в 1980-х годах. Со времени своей поездки в Кромер Страйк пытался выяснить все, что мог, о способах, с помощью которых кто-то может вызвать припадок у эпилептика, и, насколько он мог видеть, единственной правдоподобной возможностью было бы отменить лекарство или, возможно, заменить настоящее лекарство каким-нибудь неэффективным веществом. Но если предположить, что Уэйс действительно подмешал что-то в таблетки своей первой жены, как он мог знать, что припадок произойдет именно в этот момент, когда Дженнифер была в воде? Как способ убийства это было до смешного рискованно, хотя, по общему признанию, не менее рискованно, чем водить ребенка купаться в надежде, что море навсегда скроет ее тело.
Поглаживая небритый подбородок, детектив размышлял о том, не зацикливается ли он на том, что может оказаться тупиком. Может быть, он вступает в ряды конспирологов, которые видят скрытые заговоры и хитроумные схемы там, где другие, более здравомыслящие люди говорят, как Шелли Хитон, “Забавное совпадение”, и живут дальше? Было ли это самонадеянностью, спрашивал он себя, думать, что ему удастся проследить связь там, где это не удавалось никому другому? Возможно, но ведь его и раньше называли самонадеянным, чаще всего женщина, которая теперь лежала в свежей могиле на Бромптонском кладбище, и это еще никогда не мешало ему делать именно то, что он задумал.
Глава 68
Девять на втором месте означает:
Бездна опасна.
Нужно стремиться к достижению только малого.
И-Цзин или Книга Перемен
Странное настроение, казалось, охватило ферму Чепмен с тех пор, как участники сменили спортивные костюмы на белые. В воздухе витала нервозность, чувствовалось напряжение. Робин заметила, что члены церкви стали еще более аккуратны