подает голос Бандалетов.
Аж позеленел от злости, клянусь. И да, он уже догадывается о том, что последует дальше. Трясется за своего папашу и за собственную шкуру. Ведь их я оставил на десерт.
— Это ты, — повторяет, кивая.
Конечно я, мой дорогой.
— Гонишь? — вслух, разумеется, озвучиваю не это. — Куда мне? Я с этими многоуважаемыми людьми даже не знаком.
Абсолютная правда. Жигалов ведь никогда не сводил нас лицом к лицу.
— Как ты провернул все это?
Пожалуй, он искренне поражен. Сплотившись с врагами Паровозова, самого Паровозова недооценил. А зря… Недоброжелателей у меня много, однако друзей и тех, кому я успел помочь за прошедшие годы, однозначно на порядок больше. И связи это серьезные. Как говорил Ян, один бы я точно не потянул данную заварушку. Тупо не справился бы. Слишком сложно. А вот в тандеме с другими криминальными авторитетами и заинтересованными в этой партии шахмат теневиками, — другое дело.
— Я, собственно, пришел не новости с тобой обсудить, а поговорить о личном, — мое настроение резко меняется, и веселье тут же сменяется рвущимся наружу гневом.
— Валяй, — выжидающе задирает подбородок.
— Я насчет Александры. Не смог смириться с тем, что она от тебя ушла… — не спрашиваю. Утверждаю.
Он усмехается.
— Уязвленное самолюбие, да? Блять, Бандалетов, пиздец! Все понимаю, но отправлять накануне свадьбы изуродованную мертвую кошку? Ты совсем конченый, что ли?
Смотрим друг другу в глаза, и я мысленно даю нам обоим обещание, что закончит он, как та самая несчастная кошка, упакованная в красную коробку.
— Чокнутую с кислотой в бутылке тоже ты на парковку подослал, верно?
Ублюдок. Как же чешутся кулаки! Но нельзя. Не здесь, Паровоз, терпи!
— Такие поступки бабские, — выплевываю презрительно. — В жизни не подумал бы, что за всем этим стоит обиженный мужик.
— Я не понимаю, о чем ты, — поигрывая желваками, чеканит он холодно.
Ну-ну. Гляньте-ка! Еще один непонятливый.
— Надеюсь, что ты усердно помогал своим друзьям и хоть как-то причастен к поджогу в клубе и взрыву на рынке. Иначе прям испанский стыд. Короче, Богдан. Я крайне разочарован, что такому ничтожеству, как ты, перепал целый год с моей Рыжей. Чего греха таить, стремно, что она спала с тобой. Радует только то, что удовольствия от этого не испытывала.
— Пошел вон из моего кабинета! — рычит разъяренно.
Задело.
— Прикинь? Нечаянно стал свидетелем откровенной девичьей беседы, — поясняю, намеренно провоцируя.
Вскочив со своего кресла, бросается на меня, хватая за футболку.
— Ээ. Руки, майор!
— Я тебя уничтожу, — угрожающе цедит сквозь зубы.
Реально в это верит? Или это так, агония…
Видит Бог, моему терпению тоже вот-вот придет конец, и остановит ли меня тот факт, что это — полицейский участок, не уверен. Готов придушить его собственными ладонями прямо сейчас.
— Богдан Олегович, там наркомана того доставили, который… — его подчиненный столбом застывает на пороге кабинета. — Извините…
— Не буду мешать вашей работе, Богдан Олегович, — сбрасываю с себя его руки. — До встречи, мудила, — подмигнув, разворачиваюсь и направляюсь к двери.
Мразь.
Пизда тебе в ближайшее время.
Жди и не сомневайся.
Попрощавшись с дежурным, покидаю это колоритное местечко. Подкурив сигаретку, иду к машине.
— Ты тут что забыл? — останавливаюсь напротив Юнусова, чья тачка припаркована аккурат рядом с моей.
— А Бандалетова ты прямо там, в участке, грохнул? — интересуется он, мрачно на меня взирая.
Следил за мной? Ну ни хера себе!
— Че те надо, Камиль? Хочешь продолжить начатое у больницы? Давай, я не против, — делаю шаг вперед.
Бесит он меня, не могу…
— Нет. Хочу кое-что сказать.
— Ты почему здесь, долбоящер? Я же просил вообще не оставлять ее одну!
— Саша в больнице.
Всего три слова, а у меня моментом кишки от страха скручивает.
— Какого…
— С ней Ян и ваши люди.
— Что случилось? — выталкиваю севшим от напряжения голосом. — Говори! — ору, на него наступая.
— Она беременна. Ей стало плохо. Из-за тебя, между прочим! — в ответ толкает меня в грудь кавказец. — Сутками ревет! Переживает за тебя, дебила!
Она беременна. Она беременна. Стучит набатом в ушах. А Юнусов тем временем продолжает задвигать воспитательную речь, но слышу я его слова лишь фоном. Потому что от осознания того, что я стану родителем, штормит конкретно.
У меня будет малыш. Офигеть!
Подрывает нещадно. Разгорается что-то незнакомое в области солнечного сплетения.
Как же я люблю свою девчонку, черт возьми!
— Мало ей отца, отправившего на аборт! Еще и ты вообще о ее здоровье не думаешь. Остановись уже! Достаточно!
— Что? — поднимаю на него недоуменный взгляд. — Что ты сказал про аборт?
Глава 75. Паровозов-младший
Ян
— Она в порядке?
— И да, и нет.
— А если не загадками? — хмуро взираю на врача, протирающего бархатной салфеткой свои толстенные окуляры.
— Александра в положении.
— Мы в курсе.
Тоже мне открыл Америку!
— Необходимо оградить девушку от стресса. Нервничать сейчас нельзя, это плохо сказывается на здоровье будущей мамы. Меня тревожит ее психо-эмоциональное состояние. Оно нестабильно.
— А в остальном?
— Тут картина более-менее. По результатам УЗИ и анализов беременность протекает удовлетворительно.
— Ну хоть это радует. А что по поводу жесткого токсикоза? Ее без конца тошнит и выворачивает. Белая, как полотно.
— Так бывает. Ничего не поделать. Дальше должно стать полегче. Вы отец?
— Да. В смысле и да, и нет, — отвечаю в его же манере.
Доктор вопросительно вскидывает бровь, демонстрируя удивление.
— У меня двое детей. Саша — жена друга. Ну и соответственно, беременна от него.
— Это радует, — кивает, хохотнув.
Старый придурок.
— Ваши люди пугают пациентов, — глазами указывает на Бориса с Федором. Те с каменным выражением лица контролируют коридор.
— Придется потерпеть. Они будут дежурить здесь до тех пор, пока не отправите Сашу домой. С вашим начальством согласовано.
— Ну если так…
— Сами понимаете, она известная личность. Ей сейчас не до журналистов.
— Разумеется.
— К ней, кстати, можно?
— Можно. И обязательно проследите, чтобы поела. Это важно.
— Договорились, док, — разворачиваюсь в сторону той палаты, где лежит Рыжая, однако на полпути к ней меня останавливает входящий.
— Ян Игоревич… Тут это… — блеет охранник в трубку.
— Что случилось?
— Ваша жена требует, чтобы вы немедленно приехали.
— Ты поэтому мне звонишь?
— Она бьет посуду и… все остальное.
Моя ж ты горячая.
Прям представил эту картину. Небось и для моей головушки что-нибудь тяжелое приберегла.
— Пусть бьет, — даю добро.
— По-моему, все, что могла, уже разбила. Кричит, что выпрыгнет из окна, если не приедете, — осторожно продолжает докладывать обстановку. Явно накаляющуюся.
Выпрыгнет из окна… Совсем сдурела, что ли? Второй этаж, но и его будет вполне достаточно для того, чтобы переломать ноги.
— Ручки с