портретного сентиментализма следующего поколения).
115
Именно в эпоху сентиментализма — и в его категориях — во многом формируется современная мифология портрета вообще («глаза — зеркало души»).
116
При чистке «шуваловской» Академии при Бецком в 1765–1767 годах были уволены без аттестатов несколько десятков учеников и отставлены несколько преподавателей. Рокотов, получивший звание академика, но не получивший академической должности (ему было предложено числиться в штате Академии «без жалованья»), становится частным портретистом и уезжает в Москву.
117
Лебедев А. В. Русская живопись в XVIII веке. М., 1928. С. 45.
118
Коваленская Н. Н. История русского искусства XVIII века. М., 1962. С. 235.
119
Лебедев А. В. Русская живопись в XVIII веке. М., 1928. С. 45.
120
«Портрет неизвестного в треуголке» — это, по одной версии, мужской портрет, написанный поверх женского (тогда можно предположить, что женский портрет как бы «проступает» сквозь мужской). По другой — просто портрет женщины (Балбековой, первой жены Струйского) в мужском костюме.
121
Иногда эта слабость выражается как надломленность, почти болезненность. Пример — портрет Струйского: в нем явно ощущается легкий оттенок безумия, может быть, впрочем, появившийся в результате неудачной реставрации; Струйский приобрел — вместе с мертвенной бледностью — кривую ухмылку сумасшедшего. Репутация самого Струйского (одного из самых удивительных образцов русского степного помещичества, одержимого тягой к Просвещению) тоже сыграла свою роль в прочтении портрета.
122
«Герои Рокотова — многознающие фантомы, мерцающие из глубины полуторавековой старины» (Лебедев А. В. Русская живопись XVIII века. М., 1928. С. 44).
123
Рокотов — в промежутке между Ротари и Левицким — самый популярный художник России. Умской даже пишет в одном из писем: «Рокотов <…> за славою стал спесив и важен» (цит. по: Лебедев А. В. Рокотов. М., 1945. С. 9).
124
У всех одинаково широко прорезанные прищуренные глаза, одинаковые томно-мудрые улыбки (Лебедев А. В. Русская живопись XVIII века. М., 1928. С. 44).
125
Это, например, отмечает К. Кузьминский: «Рокотов <…> художник далеко не всегда искренний и объективный <…> больше заботился о том, чтобы его портреты нравились заказчикам» (Кузьминский К. Ф. С. Рокотов. Д. Г. Левицкий. Развитие русской портретной живописи XVIII века. М., 1938. С. 130).
126
Там, где есть воротник, шарф, это не так заметно. Но женское декольте демонстрирует рокотовское понимание тела как подставки для головы. Хотя и детали костюма — пусть и не привлекающие к себе внимания — чаще всего стандартны; все эти равнодушно прочерченные складки одежды. «Одинаковы и банты на груди дам или на затылках кавалеров; одинаково бессильно висят точно пустые рукава» (Лебедев А. В. Русская живопись XVIII века. М., 1928. С. 44).
127
Многочисленные ученики Рокотова распространили это искусство по всей стране (Кузьминский К. Ф. С. Рокотов. Д. Г. Левицкий. Развитие русской портретной живописи XVIII века. М., 1938. С. 98).
128
Об этом пишет И. Э. Грабарь в предисловии к каталогу выставки Рокотова 1923 года: «Рокотов сегодняшнего дня, в конце концов, такое же собирательное имя, каким до недавнего времени было имя Растрелли: все, что хорошо и достаточно загадочно, приписывалось Рокотову совершенно так же, как все замысловатые постройки в духе рококо без малейших колебаний связывались с именем Растрелли» (Федор Степанович Рокотов. Каталог выставки портретов. М., 1923. С. 4).
129
Александра Струйская пережила свой портрет на 68 лет.
130
История русского искусства / Под общ. ред. акад. И. Э. Грабаря. Т. VII. М., 1961. С. 244.
131
Возможно, эта новая культурная ориентация на Север связана — как и при Петре в 1700 году — с политикой, с Северной системой Никиты Панина (с новой дипломатической революцией, союзом с протестантскими государствами, Англией и Пруссией).
132
Оттенок таинственности — и даже мрачности — присутствует и в портрете Эриксена, изображающем Екатерину в трауре (ГТГ). С одной стороны, траур выглядит как наряд, как венецианский маскарадный костюм. С другой стороны, сама цветовая гамма (оливково-черная), сама неподвижная трактовка лица — с неподвижными глазами и яркими бликами в них — создают ощущение чего-то искусственного, слегка мертвенного, кукольно-зловещего.
133
Главная идея Руссо в данном контексте заключалась в презумпции изначальной, врожденной чистоты человека (ребенка или дикаря, живущего среди природы) и в приобретенном — из-за пороков окружающей социальной среды, «общества» — характере злонравия.
134
Целью изоляции было «никогда не давать детям видеть и слышать ничего дурного, могущего их чувства упоить ядом развратности» (Беккер И. И., Бродский И. А., Исаков С. К. Академия художеств: исторический очерк. М.; Л., 1940. С. 22); и «дабы не испортили они себе вкуса к прекрасному и не опоганили своей благородной души мужицкими повадками», им даже «не дозволяется видеть мужиков» (Русская академическая школа в XVIII веке. М.; Л., 1934. С. 73). Предпочтение отдавалось сиротам и подкидышам (из низших слоев общества) — детям без родителей. А «родители при приеме давали подписку, что не будут вмешиваться в дело обучения и не возьмут детей своих ранее окончания ими полного курса» (Беккер И. И., Бродский И. А., Исаков С. К. Академия художеств: исторический очерк. М.; Л., 1940. С. 20–21).
135
Формулировка академического аттестата: «за его хорошие успехи и за особливо признанные в нем добронравие, честное и похвальное поведение» (Коваленская Н. Н. Русский классицизм. М., 1964. С. 79).
136
Можно попытаться сформулировать главное отличие Академии Бецкого от Академии Шувалова — по отношению к морали. Шувалов вовсе не против «морали», идеологии, пропаганды. Просто для Шувалова (следующего в данном случае традиции Петра I и всех последующих государей) художник — это просто ремесленник (исполнитель), специалист по «перспективе». Носителем «морали» и добродетели является даже не заказчик (который может не обладать ни нужной ученостью, ни нужной добродетельностью), а составитель аллегорических программ. Например, воспитанники Феофана Прокоповича. Или Якоб Штелин. Или Михаил Ломоносов, ближайший сподвижник Шувалова, составивший список «моральных» сюжетов для Академии на сто лет вперед. Проект Академии Бецкого — точнее, ее Воспитательного училища — основан (помимо руссоистских идей) еще и на протестантской традиции пиетизма, предполагавшей необходимость для художника внутренней культуры и внутренних убеждений. Отношение к