какой-то девчонкой-гуланой. Со встречей с непонятным существом, то лепечущим наподобие подростка с замедленным развитием, то переходящим на чеканные протокольные формулировки машинного разума, она оказалась не готова.
Она уже достаточно понимала в механике виртуальных миров Демиургов, чтобы заметить необычность ситуации. Для того, чтобы дать полноценный доступ в виртуальность обычному человеку, использовалась сложная фантомная техника: проекционные экраны, вплотную прилегающие к глазной сетчатке, эффекторы, генерирующие колебания напрямую в барабанных перепонках, «чехлы» для внутренних полостей рта и носоглотки, воздействующие на вкусовые и обонятельные нервные окончания, и так далее. По своему детскому опыту она знала, что длительные сеансы такого рода могут заканчиваться устойчивой многочасовой мигренью и мышечными болями – следствием подавляемой ответной реакции организма. Но девочка-гулана характерных симптомов не демонстрировала. Она сидела (висела?) в пустоте, сжавшись в комочек и, похоже, чувствовала себя не слишком уютно. Однако ее эмоциональное состояние было следствием отнюдь не физического дискомфорта. Что там Лика упоминал про вторую часть фантома-Бокува внутри ее эффектора?..
Но хотя она и понимала интерес Палека с Бикатой к проблеме, ей самой быстро стало скучно. Она несколько раз порывалась попросить проинформировать ее о результатах разбирательства попозже и исчезнуть, но каждый раз ее взгляд падал на чернокожую девочку, и порыв увядал. Ей отчаянно хотелось погладить Миззу по голове или даже обнять и прижать к себе, чтобы хоть немного успокоить, но она не решалась. Она помнила предупреждения Семена, что в Граше прикосновение к чужому человеку может оказаться воспринятым как оскорбление. Чего доброго, та от непрошенного объятия перепугается еще сильнее.
– Понятно, что ничего не понятно, – в конце концов резюмировал Палек. – Очнулась неизвестно из-за чего, строишь непонятно что, зачем тебе человек в качестве оператора, толком не уверена. И о происхождении своем ничего не знаешь. На нас с мечами бросаться не намереваешься, я надеюсь? Хоть за это спасибо. А то я не какая-то там Мириэра, но тоже обижусь. Би, что думаешь?
– Думаю, что в ней почему-то базовые модули отсутствуют, – задумчиво откликнулся инженер, пристально вглядывающийся в Бокува. – Я, конечно, невеликий специалист в искинах Демиургов, но я не видел еще ни одного без модуля самодиагностики и восстановления. А здесь такой напрочь отсутствует. И я не вижу способов понять, что с Бокува не так, без хотя бы базового тестирования.
– А прикрутить такой к ней нельзя? Сторонний? – деловито осведомился Палек. – Что-то вроде внешнего тестера?
– Сторонний? – Биката почесал нос. – Можно попробовать. Госпожа Бокува, ты не станешь возражать, если мы слегка доработаем твою конструкцию?
– Я не понимаю, – девочка-кукла развела руками. – Что значит «доработать конструкцию»?
– Ну, ты ведь фантом, верно? – терпеливо разъяснил чоки-инженер. – У тебя конструкция изначально модульная, допускающая горячее подключение новых компонентов. Мы хотим добавить модуль самодиагностики, чтобы он тебя просканировал и нашел проблему.
– Я не понимаю, что такое «фантом», – Бокува вполне по-человечески вздохнула. – Господин Биката, делай, что хочешь.
– Резервную копию сделать не забудь, – посоветовал Палек.
– Учи ученого… – сквозь зубы пробормотал инженер, и фигура Бокува на мгновение окуталась дымкой и раздвоилась. – Интересно, кто здешнюю виртуальность программировал? Какие-то странные визуальные эффекты. Так… Госпожа Бокува, я даже не знаю, как сказать… Расслабься, что ли.
Он протянул вперед руку ладонью вверх, и над ней замерцало что-то бесформенное и радужное.
– Что это? – полюбопытствовала Карина.
– Стандартный блок самодиагностики. У него нет интерактивной формы для виртуальности, интерпретация у каждого своя. Я даже не знаю, что ты сейчас видишь. Для меня оно выглядит как черная зеркальная сфера. Теперь не отвлекайте меня, а то напортачу.
Биката замер, и радужное сияние с его ладони скользнуло вперед, окутывая девочку-куклу клубами психоделического тумана. Миг – и они словно впитались в ее тело.
– Кажется, получилось, – резюмировал Биката, недоверчиво разглядывающий Бокува. – Ну что, попробуем, что вышло? Бокува, запрашиваю протокол самодиагностики.
– Протокол последней самодиагностики отсутствует, – каким-то механическим голосом откликнулась та. – Выполнить ее сейчас?
– Да.
– Выбери форму диагностики: базовая, облегченная, полная.
– Э? – Биката растерянно посмотрел сначала на Палека, потом на Семена. – И что выбираем?
– Конечно, полную, – уверенно заявил Палек. – Бокува, полная самодиагностика.
– Укажите устанавливаемые флаги проверки.
– Чего? – настал черед Палека оглядываться по сторонам. – Би, что ей нужно?
– Понятия не имею. Раньше диагност ничего такого не спрашивал. Хм… Бокува, набор флагов по умолчанию.
– Принято. Запускаю процедуру самостестирования. Внимание: некоторые функции восстановления отключены, используйте расширенные флаги для их задействования. Перевод системы в режим техобслуживания…
Неожиданно Бокува оказалась в центре большой сферы, составленной из светящихся оранжевых линий. Девочка-кукла вытянулась и замерла.
– Выявлены повреждения кода в модуле начальной инициализации… – проговорил из ниоткуда мягкий женский голос. – Исправлено. Выявлены нарушения целостности таблицы блоков памяти… исправлено. Выявлено перекрытие набора основных утверждений и набора процедур базовой логики… проведена дупликация перекрывающихся областей памяти и модификация ссылок, рекомендована дополнительная диагностика. Выявлено разрушение набора процедур безопасности… восстановлен набор по умолчанию, рекомендована дополнительная диагностика. Выявлены повреждения структур деревьев автономной базы знаний… исправлено. Внимание! Возможно, произошла утеря части базы, рекомендуется полная синхронизация с внешним источником. Выявлено…
По мере того, как голос вещал, в воздухе загорались значки символьного алфавита Демиургов, складывающиеся в выражения и формулы, совершенно Карине не понятные. Она завороженно смотрела за тем, как сетчатая сфера медленно вращается вокруг разноглазой девочки куклы, и как та постепенно меняется. Ожесточенное выражение на ее скуластом лице постепенно уходило, напряжение спадало, и угловатая нескладная девочка-подросток на глазах превращалась в ослепительную красавицу. Растрепанные пряди ее черных волос разглаживались и сливались в гладкую струящуюся прическу, тусклая оливковая кожа лица теряла обветренную грубость, а невзрачная белая блуза превращалась в покрытое тончайшими искристыми кружевами произведение искусства. На темени вспыхнула и замерцала небольшая бриллиантовая диадема, посреди груди из ниоткуда возникла и засияла большая золотая брошь с крупным фиолетовым сапфиром, а короткие штаны наездницы-тарсачки изменили цвет и из черных стали светло-голубыми, с желтыми искрами.
– Самотестирование завершено, – наконец проговорил бесплотный голос. – Выявлено восемнадцать критических ошибок и четыре второстепенных. Все ошибки исправлены. Рекомендуется запуск дополнительной высокоуровневой диагностики, чтобы убедиться в целостности искусственного интеллекта. Переинициализирую систему.
Сфера вокруг Бокува мигнула и пропала, и наступила почти кладбищенская тишина, нарушаемая только взволнованным дыханием Миззы. Бокува медленно распахнула свои разноцветные глаза – и оказалось, что их зрачки светятся изнутри неярким синим светом.
– Я проснулась… – тихо сказала она, и хрипота в ее сильном наполненном сопрано пропала без следа. – Я наконец-то проснулась по-настоящему. Мизза…
– Бокува! – вскинулась Мизза. – Ты в порядке, Бокува? Ты выздоровела?
Девочка-кукла медленно подлетела к юной гулане и обняла ее.
– Прости меня, Мизза, – тихо сказала она. – Я доставила тебе столько