Читать интересную книгу Великая игра - Наталья некрасова

Грозовые Камни — четыре скалы на берегу подковообразного озера — тоже были словно бы сложены из плит. Каменный Зуб, самая высокая из скал, стоял на круглом выступе, врезавшемся в подбрюшье голубого полумесяца озера. Скалы были почти голыми, если не считать кривых упорных сосенок, вцепившихся корнями в щели между плитами.

Коричневато-серые скалы, пронзительно голубое небо с летящими в вышине облаками, задумчивое гудение ветра в вышине, озеро — яркая голубая капля в тени скал. Здесь все стремилось ввысь, и туда же, в небо, к вершинам устремлялся взгляд. Только сейчас Ингро осознал, что взобраться наверх будет не так-то просто — а иначе почему никто еще не принес священного меча предков, не достал его с плоской вершины, на которой торчала одинокая тощенькая сосенка?

Когда-то, как рассказывали, сюда во время страшной грозы, что случилась как раз тогда, когда древний Тано ушел из мира, ударила молния. Тогда дрожала земля и черный дождь падал с неба. А потом, через несколько лет, сюда пришли Семь кланов, ведомые семью древними вождями, могучими воинами и волшебниками. Они поселились здесь со своими родичами и последователями. Из Старой Аст Ахэ они принесли много сокровищ, а еще законы, тайные силу и знания. Именно они научили дикарей, живших здесь, правильной жизни. Именно они построили здесь новую Аст Ахэ и избрали из мудрых людей первого тано. Тано, как и его воинам, и мудрым людям, и слугам, не следовало иметь ни рода, ни семьи, чтобы быть одинаково справедливым ко всем. Так с тех пор и повелось.

А молния, говорят, превратилась в темно-красные камни, похожие на капли застывающей крови. Называли их алхэрэ. Они и в других местах были, но здешние, с Грозовых Камней, отличались особенной густотой цвета и были намного крупнее. Принести избраннице такой камень — не откажет и от ворот не прогонит.

Место это считали нехорошим. Точнее, странным. Нельзя людям подходить близко к местам, где некогда бушевала Сила. Так что у Ингро на душе было не слишком-то спокойно. Но все же он был уверен в себе. Он — священный сын, он единственный такой, другого Ингро на свете нет. Значит, он сделает так, как сказал. Он достанет меч.

Каменный Зуб возвышался над озером где-то на сорок с небольшим къолар13. Не слишком высоко, но склоны был чересчур крутыми, и зацепиться было не за что. Более того, скала немного расширялась кверху — так легли плиты.

Ингро полдня ходил вокруг, ища хоть какой-то возможности начать подъем, хоть с чего-то, но не видел даже намека на удобное место. Наконец, вымотавшись и отчаявшись он сел на берегу, на окатанные за тысячи лет водой валуны. Солнце начало спускаться к закату, а он не сделал ничего. А ведь когда сюда шел, думал, что уже к вечеру будет держать в руках меч.

Может, никакого меча там и нет? И послали его на верную смерть или на позор? Нет, теперь он вернуться не может. А вдруг явившийся во сне Волк — вовсе не добрый знак, а предвестник того, что быть ему, Ингро, серым волком? Изгоем? Он стиснул зубы. Нет. Меч там есть. Он должен там быть!

В небесах крикнул сокол. Ингро поднял заплаканные глаза. Если бы крылья… Крылья! Он вскочил. Крылья. Сова. Древний герой Хонахт был Совой. В старину вожди могли менять облик, и Хонахт… да, конечно же! Тот гобелен в доме князя — Сова с мечом в лапах! Именно так и было, именно так! Хонахт стал Совой и так отнес меч сюда. А потом, когда Хонахт умер, достойных наследников ему не нашлось, ибо никто из вождей не смог с тех пор стать Совой.

Ингро вскочил, сердце колотилось где-то в горле.

Он достанет меч. Недаром он особенный, он умеет ладить со зверями. И ему являлась Сова. Он должен стать Совой.

И станет. Он — истинный наследник Совы. Он станет князем.

Ночью в озере отражалась серебряная стружка растущего месяца. Что-то всплескивало в воде, порой кричала ночная птица, а то в воду скатывался случайный камень. Кто-то шуршал и попискивал в валунах. Ветер в вышине совсем утих.

Ингро сидел, выпрямившись и скрестив ноги, как некогда учил элло-эн-эрто. Священная поза сосредоточения. Наставник говорил, что человек подобен многострунной арфе хаарнэлл, но большинство струн зажаты, и потому ощущать всем своим существом полную гармонию мира он не может. Но есть способы, которыми мудрый освобождает свои струны, и тогда, если достигнуть полного «освобождения струн», можно ощутить и увидеть то, чего обычными органами чувств не ощутишь никак. А вот тогда будет следующая ступень — «продолжение струн». Тогда человек начинает осознавать какие именно его струны являются продолжением струн мира, и даже может играть на них.

Но искусство «освобождения струн», древнее и таинственное, было почти забыто, и мало кто умеет нынче открывать в себе непознанные способности.

Надо отрешиться. Надо сосредоточиться, надо не думать ни о чем… Или думать? Желать всем сердцем? Но чего желать-то? Достать меч? Превратиться в Сову?

Ингро чуть не плакал. Он не мог овладеть собой. Не мог не слышать ночных шумов, не видеть красоты ночи, не чувствовать холода. Он заплакал.

Пес тихо подошел к нему, положил тяжелую голову на колено Ингро. Тепло дыша, смотрел сочувственно в глаза хозяину. Ингро стало еще сильнее жаль себя. Он погладил Пса по голове, тот лизнул его руку. Теплый зверь. Ингро судорожно вздохнул. Если все же он потерпит неудачу и не сможет вернуться, у него останется Пес. Ингро наклонился, обнял зверя. Пес часто дышал. Ингро почти слышал его мысли: «Хозяин, я здесь, я тебя люблю, мне ничего больше не надо, только служить тебе и любить тебя».

«Мне очень плохо, Пес».

Тот вздохнул и застыл, затаив дыхание, чтобы не беспокоить хозяина. Ингро перестал заставлять себя. Все равно ничего не выйдет. Он — никто. Князь был прав. Он даже сосредоточиться заставить себя не может, куда ему меч добыть! Остается только приползти и униженно просить о прощении…

Пес сунул нос ему под мышку. От тепла зверя Ингро расслабился. Мысли стали какими-то вялыми — наверное, уснет сейчас.

Но сон не приходил, наступило какое-то странное состояние между сном и явью. Он не ощущал тела. Он не слышал больше звуков ночи. Было ритмичное дыхание Пса и тепло, которое шло по телу волнами, наполняя его одновременно блаженством и ужасом, потому что он никогда еще такого не испытывал и не знал, как это остановить.

А остановить уже было невозможно, как невозможно остановить реку.

Огромная сова с желтыми глазами летела рядом с ним. Это было легко. Это наполняло его душу таким торжеством ликованием, что даже думать не хотелось о возвращении на землю.

А под ним уже была плоская вершина Каменного Зуба с чахлой корявой сосенкой. Ветер и дожди смыли и смели за долгие годы с вершины пыль и щебень, и была она почти чистой и ровной, если не считать небольшой расселинки, по краям которой в лунном свете посверкивали щетки камней алхэрэ. Расселина была чуть наклонной, и вода в ней не задерживалась. И именно в ней лежал длинный сверток. Это был меч, завернутый в несколько слоев ткани и кожи, промасленных и провощенных. За долгие столетия великолепный клинок не потускнел, хотя и ткань, и кожа, и ножны пострадали от времени и непогоды. Видно, великий мастер сделал его в незапамятные времена. Ингро не мог отвести взгляда от голубоватого в свете юного месяца клинка. Руны у рукояти были знакомы, но прочесть он их не мог, хотя некоторые слова и понимал. «Ночь» и «верность». Но остальные были смутны. Ингро стоял под скалой и смотрел на клинок, не понимая, как он оказался здесь, внизу, когда он только что был там, на скале? Или не был? Но меч — вот он. Меч, описанный во многих преданиях, ошибки быть не могло. Точно такой, он же помнил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});