Востана не осталось ничего!.. Лишь несколько жалких хижин ютилось где-то в овраге, в них проживали такие же жалкие курды!
«С какой целью привез нас сюда Аслан? — думал я, — неужели для того, чтоб осмотреть эти руины? Ужели в этой стране нет ничего более отрадного?»
На вершине горы, царившей над окрестностью, мы слезли с коней. Здесь лежали многочисленные обломки древней крепости. Груды разбросанных камней казались гигантским скелетом, поднявшим свою огромную голову и глядевшим вокруг себя, недоумевая, что здесь произошло?
Востаном назывались города, где находился царский дворец или царская канцелярия. Востаник — придворная знать. Название Востан происходит от слова «астан», что означает порог или дверь.
Востан некогда был столицей могущественного нахарарства[115] Рштуни. Благодаря удачному местоположению — с одной стороны море, с другой высокие горы — Востан в то же время служил надежной крепостью.
Горная страна Рштуни когда-то взрастила несокрушимое, как свои скалы, могучее племя. Нахарары страны были спарапетами[116] пограничных войск Южной Армении. Это звание считалось привилегией нахараров из дома Рштуни.
Страна Рштуни дала замечательных героев, завоевавших блестящее имя в древней армянской истории. Из дома Рштуни был спарапет Барзапрас, совершивший в дни Тиграна II поход в Палестину. Барзапрас разгромил римлян и овладел Иерусалимом. Здесь он поставил царем Антигоноса взамен царя, он же первосвященник — Юрканоса. Признательный Антигонос послал в дар Барзапрасу пятьсот прекрасных жен и тысячу талантов золота. А первосвященника Юрканоса вместе со множеством пленных евреев пригнали в Армению и поселили в городе Ване.
Отсюда был родом Маначийр (Манучайр) — отважный спарапет южных войск при Трдате и его сыне Хосрове. В его дни обострилась глухая борьба, начавшаяся еще при Григории-Просветителе и продолжавшаяся до последнего его потомка — Саака Партева. Это была борьба за господство вновь утверждавшейся церкви с родовитым нахарарством — борьба духовной власти со светской властью. Духовная власть с присущей ей алчностью старалась приобрести права, привилегии, земельные угодья и ограничить власть царя и нахараров. Отсюда и началась борьба. Ее начало положил Григорий-Просветитель. В этой борьбе погибли и сам Просветитель и все его потомки: Аристакес, Вртанес, Усик, Нерсес Великий и Саак Партев.
Маначийр Рштуни совершил набег на Ассирию и из епархии святого Якова, патриарха Мцбина, увел множество пленных и восемь архидиаконов. Престарелый патриарх лично отправился к Маначийру, чтоб вернуть пленных. Но жестокосердный Маначийр, не вняв его мольбам и, горя желаньем повергнуть его в вящую горечь, приказал утопить в море восемьсот пленных и вместе с ними восемь архидиаконов. Аслан показал мне место, где совершено было это злодеяние. Недалеко от Востана на скалистом мысу стояла твердыня Маначийра Манакерт — с этой скалы сбросили в море злосчастных людей.
Отсюда был родом Теодорос Рштуни — герой VII века, который в дни арабского нашествия скакал с быстротою молнии от края до края Армении и не раз разбивал наголову арабские полчища, жаждавшие крови армян. Нередко подымал он свой меч и против коварных греков.
Отсюда был родом и сын Теодороса — патрик[117] Вард, заклятый враг греков. Во время перехода греков через реку Гайл Вард приказал подпилить мост, и все греки попадали в воду, оставшихся в живых он предал мечу. При жизни его греки не в силах были мстить. Но они до такой степени были озлоблены, что после его смерти разыскивали его могилу, чтоб надругаться над его костьми. Однако признательные жители Айоц-Дзора, опасаясь козней греков, построили в селе Хоргом, на берегу моря, церковь и там погребли прах героя. Церковь эту покрыли землей — образовался высокий холм, на котором воздвигли другую церковь. Недалеко от Востана, в живописном горном селении Маграшт, до сих пор видны развалины роскошных дворцов патрика Варда. Это селение служило летней резиденцией героя, а на острове Ахтамар находилась крепость отца его, Теодороса Рштуни, которую потом унаследовал Вард.
Гагик Арцруни еще больше украсил Востан: восстановил разрушенную крепость, построил для себя великолепные палаты. Все это с особым восхищением передает вдохновенный историк Васпуракана Тома Арцруни. Перед его высокохудожественной кистью поблекло бы мое бесцветное перо, поэтому я умолкаю. Но не могу не упомянуть, что Востан был не только неприступной крепостью страны Рштуни, он был в то же время и ее крупным торговым центром. Расположенный недалеко от пристани Датван, он в то же время находился на великом караванном пути из Вана в Муш и Битлис. Вот почему долина Востан когда-то имела до ста тысяч жителей армян. Но в XV веке Скандер-бек, завладевший частью Армении и называвший себя Шах-Армен (царь армянский), — этот варвар, превратив город Ван в груду развалин, окончательно опустошил и Востан. Он разрушил древнюю крепость, срыл все укрепления и уничтожил остатки великолепных дворцов Гагика Арцруни.
Ныне, после былого величия Востана, после многотысячных его обитателей-армян, осталось лишь несколько курдских землянок. Из дымовых отверстий подымался дым. На лай собак стали выползать через узкие двери дети, женщины, девушки и с земляных кровель глазеть на нас. Потом кто-то отделился от них и, опираясь на костыли, прихрамывая, стал приближаться к нам. Окинув нас подозрительным взглядом, постоял несколько минут, потом молча опустился на землю. Курды, вообще, с посторонними людьми бывают вежливы, но этот даже не поздоровался с нами. Очевидно, он колебался, не зная, как приветствовать нас. Дело в том, что мусульманин имеет в запасе разнообразные приветственные слова, смотря по чину, национальности и религии. Он не знал, что за мы люди, поэтому предпочел молчать.
Вначале мы его приняли за нищего — об этом свидетельствовала его старая, поношенная одежда. Но даже в лохмотьях он имел гордый и величавый вид. За шерстяным кушаком запрятан был маленький кинжал с рукояткой из настоящего черного дерева, украшенного серебром и цветными камнями. Это оружие свидетельствовало о его знатном происхождении.
Дворянин из земляной хижины, наконец, нарушил молчание.
— Табак есть у вас?
— Есть, — ответил Мурад, хорошо говоривший по-курдски.
— Издали завидел вас, пришел попросить курева.
Мурад насыпал ему довольно много табаку.
Курд был очень благодарен, тотчас закурил трубку — видно было, давно не курил. Потом он поднялся и, опираясь на костыли, заковылял к хижинам. Не прошло и четверти часа, как он вернулся обратно. Шедший за ним человек поставил перед нами решето со свежеиспеченным хлебом, там же лежал сыр, заправленный пряной зеленью, и сухие сливки в два пальца толщиною. Дворянская гордость не позволила ему остаться в долгу, и он угостил нас великолепным завтраком.
Мы приступили к еде.
— Ты какого племени, крива? — спросил Мурад.
(Не знаю почему, армяне