Читать интересную книгу Красный флаг: история коммунизма - Дэвид Пристланд

Пол также следовал Мао и радикальной марксистско-ленинской традиции в своем стремлении осуществить «большой скачок вперед» к полному благополучию в сельском хозяйстве и, в конечном счете, к индустриализации. После того как красные кхмеры стали совершать регулярные вылазки во Вьетнам, незаконно пересекая границу, и конфликт с соседним государством обострился, Пол Пот объявил «четырехлетний план строительства социализма во всех сферах» в 1976 году частью стратегии защиты нации. Этот план был самым ненаучным из всех планов, разработанных в коммунистическом мире. Его составили небрежно: при сверхамбициозных задачах, предусмотренных планом, в нем отсутствовали подробные указания по их выполнению. План говорил о полном отсутствии экономических знаний руководства красных кхмеров, он основывался исключительно на их воле и желаниях. Один чиновник заявил: «Когда окончательно проснется политическое сознание народа, ему будет по силам любая задача»; «наши инженеры не могут сделать того, что может сделать наш народ»{1163}. Высокомерный Пол Пот был убежден в том, что «Демократическая Кампучия» не только догонит своих соседей, но станет образцом для всех коммунистических государств. Она станет настоящим «Коммунистическим государством номер один».

Проекту индустриализации не было суждено осуществиться, однако согласно плану по увеличению урожая риса около миллиона рабочих (многие из них — бывшие горожане, а теперь «новые люди») были призваны превратить пустынные земли в новые сельскохозяйственные угодья. Десятки тысяч людей погибли от голода и болезней. Красные кхмеры безжалостно относились к своим классовым врагам, от них часто можно было услышать известную фразу: «Спасать вас бессмысленно, уничтожить вас ничего не стоит»{1164}. К «новым людям» относились как к второсортным гражданам, их могли убить даже за мелкую провинность. Тем не менее кроме горожан на борьбу за урожай были брошены все крестьяне, которые также испытали глубокие страдания.

Однако в идеологии красных кхмеров имелось значительно больше аспектов сталинизма, чем можно было ожидать, учитывая тот факт, что серьезное влияние на ее лидеров оказала Коммунистическая партия Франции. Тесный контакт был также установлен с Северной Кореей{1165}. В Камбодже не произошло мобилизации в стиле китайской Культурной революции, но в то же время отношение к «врагам» напоминало сталинизм конца 1930-х годов: их не перевоспитывали, а уничтожали. Как и Сталин, Пол Пот утверждал, что успех в войне подразумевал проведение кампаний по выявлению внутренних «врагов», или вражеских «микробов», которые «просачивались в каждый уголок партии» и могли нанести «значительный вред». Он заявлял, используя язык, поразительно напоминавший сталинскую риторику: «Остались ли еще коварные, скрытые элементы внутри партии, или их больше не осталось? Из наших наблюдений, которые мы ведем уже более десяти лет, становится ясно, что они еще остались… Некоторые выглядят как преданные члены партии, другие колеблются в выражении своей приверженности. Враги без труда просачиваются в партию»{1166}. Под подозрение попало большое количество людей, многие из которых были преданы партии. Около 14 тысяч репрессированных прошли через тюрьму S-21, в которой работал товарищ Дуч. Под пытками они признавались в участии в невероятных заговорах и приговаривались к смерти. Тем временем режим развернул серьезное преследование целых групп — как «классовых врагов», так и представителей этнических меньшинств.

Со временем масштабы применяемого насилия менялись, в одних регионах совершалось больше убийств, чем в других. Однако в целом количество погибших от голода и репрессий вызывает ужас: по разным оценкам, жертвами режима стали от 1,5 до 2 миллионов человек, или 26% всего населения{1167}. Разумеется, режим поручал совершать убийства своим исполнителям, применяя различные виды мотивации. Палачами становились в основном молодые крестьяне, которые сначала выступали за земельную реформу. Красные кхмеры создали благоприятную атмосферу для применения насилия против «врагов». «Подавление любых положительных чувств» по отношению к «врагам» революции, даже если врагами оказывались родственники, считалось великой добродетелью, убийство врага рассматривалось как способ достижения «чести» нового общества. Один «новый человек» вспоминал, что его начальник был убежден в следующем: «Если он выявил достаточно врагов, он успокоил бы свою совесть. Он исполнил свой долг перед Ангкой»{1168}. Другие становились палачами по принуждению: если не будешь убивать, однажды тебя заподозрят в том, что ты враг.

Конец кошмара «Демократической Кампучии» наступил в начале 1979 года, после того как в Камбоджу вторглись вьетнамские войска, поддерживаемые СССР. Плохо подготовленная армия Кампучии не могла противостоять вооруженному соседу с колоссальным опытом ведения войны. Тем не менее красные кхмеры продолжали партизанскую войну при поддержке Китая на протяжении 1980-х годов, когда в 1989 году Вьетнам, лишившийся поддержки СССР, был вынужден вывести войска из Камбоджи[790].

VII

Опыт Камбоджи и Эфиопии серьезно навредил репутации коммунизма в странах «третьего мира», даже среди самих коммунистов. И СССР, и Китаю было видно, насколько эти режимы напоминали их военное прошлое — часть истории, которую они предпочли бы забыть.

Китай продолжал оказывать военную поддержку красным кхмерам, даже несмотря на то, что после смерти Мао китайцы изменили точку зрения по поводу радикализма, которому когда-то были всецело преданы; им требовалось заручиться поддержкой Камбоджи против Вьетнама. Таким же образом советские идеологи все больше разочаровывались в своих подопечных. Члены партии, такие как Брутенц, Шахназаров и Загладин, которые вначале с энтузиазмом относились к событиям в Африке, обнаружили, что их ставленники, например Менгисту, отказывались следовать их советам и не желали умерить свои амбиции. Будучи свидетелями чисток и кровопролитий, они подозревали, что эти якобы марксистко-ленинские передовые партии представлены лично заинтересованной элитой, которая пропагандирует реальный социализм не в интересах общества в целом и чьи чрезмерно амбициозные цели не учитывали уровень экономического развития.

События у южных границ СССР, в Афганистане, казалось, подтверждали этот грустный прогноз. Авторитарный модернизатор Мухаммед Дауд все время увеличивал раскол между левым населением городов и правыми, чья идеология была построена на племенных традициях и исламе. В апреле 1978 года, без советского вмешательства, левая фракция коммунистической партии* «Хальк» («Народ») захватила власть в результате переворота под руководством Нура Мухаммеда Тараки и Хафизуллы Амина. Называя себя «детьми истории», эти приверженцы модернизма и урбанизации, многие из которых были школьными учителями, старались распространить грамотность и донести прогресс до сельской местности[791], но действовали они равнодушно и все чаще прибегали к силе{1169}. СССР, для которого Афганистан был стратегически очень важен, поддерживал новый режим, однако пытался, хотя и безуспешно, управлять происходящим. Когда вспыхнуло восстание в Герате, возглавляемое исламистскими партизанами[792], Москва решила перейти к действию и попыталась снять Амина. Это привело к обратному — Амин убил Тараки. СССР пришлось иметь дело с враждебным правительством[793]. В декабре 1979 года Леонид Брежнев принял судьбоносное решение ввести войска{1170}.

Советское вторжение было показателем слабости, а не силы, как многие тогда думали на Западе. Оптимизм 1970-х годов, когда Кремль оправдывал идеологические амбиции «третьего мира», закончился. Среди западных коммунистов тем временем военная конфронтация между блоками иногда порождала тревогу, особенно в компартии Италии, которую с 1972 года возглавлял осторожный аристократ с Сардинии Энрико Берлингуэр. Италия, как и большинство стран Западной Европы, переживала экономический кризис и проблемы в социальной сфере, но куда более важными были волнения рабочих; здесь действовали самые активные террористы в Европе, по большей части крайние левые, но также и крайние правые: в период между 1969 и 1980 годами в результате 7622 актов насилия погибло 362 человека, 172 человека пострадали. Берлингуэра беспокоили оба крыла экстремистов. Свержение Альенде, президента Чили, в 1973 году убедило его, что они столкнутся с угрозой переворота, так как коммунисты будут гораздо сильнее на выборах. Испанская коммунистическая партия, которой руководил Сантьяго Каррильо, придерживалась такого же взгляда, принимая во внимание революционный хаос, который они наблюдали в Португалии.