Элла Рентхейм (как бы про себя). Да, все рухнуло… для него… и для других.
Фру Боркман (грозно выпрямляясь). Но скажу тебе, Элла, я все же не сдамся! Я сумею добиться удовлетворения! Поверь мне!
Элла Рентхейм (напряженно). Удовлетворения? Что ты хочешь этим сказать?
Фру Боркман. Удовлетворения за потерю имени, чести и благосостояния! Удовлетворения за всю свою исковерканную судьбу, вот что хочу сказать. Знай, у меня есть кое-кто в резерве. Кто-то смоет дочиста всю эту грязь, которою забрызгал нас директор банка.
Элла Рентхейм. Гунхильд! Гунхильд!
Фру Боркман (с возрастающим жаром). Жив мститель! Он искупит все, в чем грешен передо мной его отец!
Элла Рентхейм. Значит, Эрхарт.
Фру Боркман. Да, Эрхарт, мой чудесный мальчик! Он сумеет восстановить род, дом, все, что можно восстановить… И может быть, даже больше.
Элла Рентхейм. А каким же образом все это совершится, по-твоему?
Фру Боркман. Каким придется. Я не знаю, каким именно. Знаю лишь, что это совершится, должно когда-нибудь совершиться. (Вопросительно глядя на нее.) Элла… не задавалась ли, в сущности, и ты теми же мыслями с самого детства Эрхарта?
Элла Рентхейм. Нет, я, право, не могу сказать этого.
Фру Боркман. Нет? Зачем же тогда взяла ты его к себе… когда разразилась буря над… этим домом?
Элла Рентхейм. Тебе тогда было ведь не до него, Гунхильд.
Фру Боркман. Пожалуй, что так. И отцу тоже… по уважительной причине… Крепко сидел!
Элла Рентхейм (в негодовании). И ты можешь говорить так! Ты!
Фру Боркман (ядовито). А ты, ты могла заставить себя взять дитя Йуна Габриэля! Точно это был твой собственный ребенок… Взять его у меня… увезти к себе. И воспитывать год за годом. До тех пор, пока мальчик не стал почти взрослым. (Подозрительно глядя на нее.) Почему, собственно, ты поступила так, Элла? Зачем держала его у себя?
Элла Рентхейм. Я так полюбила его…
Фру Боркман. Больше, чем я, его мать!
Элла Рентхейм (уклончиво). Не знаю… К тому же Эрхарт в детстве был таким слабеньким.
Фру Боркман. Эрхарт — слабеньким!
Элла Рентхейм. Да, во всяком случае, мне так казалось… тогда. А ты ведь знаешь, климат там, на западном берегу, гораздо мягче здешнего.
Фру Боркман (с горькой усмешкой). Гм! Будто? (Переменив тон.) Да, ты в самом деле ужасно много сделала для Эрхарта. (Опять меняя тон.) Конечно, у тебя были средства на это. (Улыбаясь.) Тебе-то повезло, Элла: удалось спасти все, что было у тебя.
Элла Рентхейм (видимо, задетая). Я шагу не сделала для этого, могу тебя уверить. Я долго-долго и не подозревала даже, что положенные на мое имя бумаги… остались нетронутыми…
Фру Боркман. Да, да. Я в этих делах ничего не понимаю. Говорю только, что тебе повезло. (Вопросительно глядя на нее.) Но с чего все-таки ты сразу взяла на себя воспитание Эрхарта? Что у тебя было на уме?
Элла Рентхейм (глядя на нее). На уме?
Фру Боркман. Да. Верно, была же у тебя какая-нибудь цель. Что ты собиралась делать с ним? То есть сделать из него?
Элла Рентхейм (медленно). Я хотела облегчить ему возможность стать счастливым человеком.
Фру Боркман (презрительно). Э! Людям в нашем положении не до счастья; есть другая цель жизни.
Элла Рентхейм. Какая же, по-твоему?
Фру Боркман (серьезно, гордо глядя на нее). Эрхарт прежде всего должен стремиться к тому, чтобы подняться так высоко в глазах людей, окружить свое имя таким ореолом, чтобы никто не замечал больше ни пятнышка той тени, которую его отец бросил на меня и на моего сына.
Элла Рентхейм (пытливо). Скажи, Гунхильд, в этом ли видит цель своей жизни сам Эрхарт?
Фру Боркман (пораженная). Можно бы, пожалуй, надеяться!
Элла Рентхейм. Не ты ли скорее ставишь ему такую цель?
Фру Боркман (резко). Мы с Эрхартом всегда ставим себе одни цели.
Элла Рентхейм (медленно, с усилием). Значит, ты так уверена в своем сыне, Гунхильд?
Фру Боркман (со сдержанным торжеством). Да, слава богу, уверена. Можешь быть спокойна!
Элла Рентхейм. Тогда, мне кажется, ты должна, в сущности, считать себя счастливой. Несмотря на все остальное.
Фру Боркман. Так оно и есть. С одной стороны. Но зато… все остальное, видишь ли, постоянно висит надо мною, как туча.
Элла Рентхейм (меняя тон). Скажи мне — и лучше прямо, сразу. Я ведь для этого, собственно, и приехала к тебе…
Фру Боркман. Для чего?
Элла Рентхейм. Поговорить с тобою об одном деле. Скажи мне… Эрхарт ведь не живет здесь, с вами?
Фру Боркман (жестко). Эрхарт не может жить здесь, со мною. Ему надо жить в городе…
Элла Рентхейм. Он мне писал об этом.
Фру Боркман. Ему надо учиться. Но он каждый вечер навещает меня на часок.
Элла Рентхейм. Так нельзя ли мне повидаться и поговорить с ним сейчас же?
Фру Боркман. Его еще нет. Но я жду его с минуты на минуту.
Элла Рентхейм. Нет, Гунхильд, он, наверно, приехал. Я слышу его шаги наверху.
Фру Боркман (окинув ее быстрым взглядом). Наверху, в зале?
Элла Рентхейм. Да. Я, как пришла, все время слышу его шаги.
Фру Боркман (отводя глаза в сторону). Это не он, Элла.
Элла Рентхейм (пораженная). Не Эрхарт?.. (Догадываясь.) Кто же тогда?..
Фру Боркман. Директор банка.
Элла Рентхейм (тихо, как бы превозмогая боль). Боркман… Йун Габриэль Боркман!
Фру Боркман. Так он и ходит — взад и вперед, взад и вперед — с утра до вечера. День за днем.
Элла Рентхейм. Я, правда, слышала кое-что…
Фру Боркман. Еще бы! О нас, верно, ходит немало разных слухов.
Элла Рентхейм. Слышала от Эрхарта. Он писал, что отец все уединяется, сидит большею частью у себя наверху. А ты у себя внизу.
Фру Боркман. Да… так мы и живем, Элла. С тех самых пор, как его выпустили. И прислали сюда ко мне… Все эти восемь долгих лет.
Элла Рентхейм. Но я никогда не думала, что это может быть так на самом деле. Чтобы это было возможно!..
Фру Боркман (кивая). Но это так. И быть не может иначе. Никогда.
Элла Рентхейм (глядя на нее). Да ведь это, должно быть, ужасная жизнь, Гунхильд!
Фру Боркман. Более чем ужасная. Скоро и не под силу будет.
Элла Рентхейм. Вполне понимаю.
Фру Боркман. Вечно слышать его шаги наверху! С раннего утра до поздней ночи… И как гулко они отдаются здесь!
Элла Рентхейм. Да, очень гулко.
Фру Боркман. Часто мне чудится, что там, надо мной, расхаживает в клетке большой волк. Прямо у меня над головой. (Прислушивается и шепчет.) Послушай только! Послушай! Взад и вперед… взад и вперед ходит волк.
Элла Рентхейм (осторожно). А разве нельзя было бы устроиться по-другому, Гунхильд?
Фру Боркман (строптиво). Он никогда и шагу не сделал для этого.
Элла Рентхейм. А не могла ли бы ты сама сделать этот первый шаг?
Фру Боркман (запальчиво). Я? После того, как он причинил мне столько зла?.. Нет, спасибо! Пусть лучше волк мечется там, наверху, без устали.
Элла Рентхейм. Однако мне стало слишком жарко. Уж позволь мне все-таки снять пальто.
Фру Боркман. Я ведь предлагала уже.
Элла Рентхейм (снимает пальто и шляпу и кладет их на стул у входных дверей). Тебе никогда не случается встретить его и вне дома?
Фру Боркман (с горьким смехом). В обществе, что ли?
Элла Рентхейм. Нет, я полагала, когда он выходит на воздух. На лесной тропинке или…
Фру Боркман. Директор банка никогда не выходит из дому.
Элла Рентхейм. Даже в сумерки?
Фру Боркман. Никогда.
Элла Рентхейм (взволнованно). Не может решиться?
Фру Боркман. Должно быть. Его плащ и шляпа висят в стенном шкафу. В передней, знаешь…