Во-вторых, каждая цивилизация образует собой культурную целостность, что, как отмечает американский ученый, признается всеми, за исключением немцев, которыми цивилизация и культура мыслились всегда по принципу не только различия, но и противоположности. «Немецкие мыслители XIX века провели четкую грань между понятиями „цивилизация“, которое включало в себя технику, технологию и материальные факторы, и „культура“, которое подразумевало ценности, идеалы и высшие интеллектуальные, художественные и моральные качества общества. Это разделение до сих пор принято в Германии, но больше нигде» [173] . Хантингтон, естественно, забыл о России, в которой подобное разделение также признавалось основополагающим для ее исторического самоопределения, чего нам бы забывать не следовало. Сам же он особо подчеркивает именно тождество цивилизации и культуры, ставя на первое место в этом тождестве, как выше отмечалось, религию.
Это широко распространенный подход, обусловливающий, в свою очередь, достаточно распространенную типологию цивилизаций. Так, говорят о христианской (западной и восточно-православной), мусульманской, буддийской, индуистской цивилизациях. Именно эти пять цивилизаций Тойнби отнес к последнему – третьему – поколению цивилизаций, дожившему до нашего времени. Тойнби предвидит в будущем возможность столкновения между ними [174] , например, в ядерной войне (эту его мысль и подхватил Хантингтон), что грозит человечеству гибелью. Оправдается это предвидение или нет, границы между цивилизациями представляются ему неустранимыми.
Какое место в этом раскладе занимает Россия? Тойнби отнес ее к «восточно-православной цивилизации», берущей начало в Византии. Однако существование России в качестве особой цивилизации, как я уже говорил, можно поставить и под сомнение, если понимать под цивилизацией не просто культуру, а определенное общественно-экономическое и политическое состояние. Православие, несомненно, находится в истоке русской духовности и культуры, но вряд ли этого достаточно для существования особой цивилизации. Не считать же православной цивилизацией самодержавие и тоталитаризм, хотя попытки сблизить то и другое с православием предпринимаются время от времени. Тот же Тойнби считал православную Византию родиной тоталитаризма, от которой его унаследовала Россия: тоталитаризм, согласно Тойнби, – «византийское наследие России» [175] . Но для большинства зарубежных и отечественных авторов самодержавие и тоталитаризм – признак все же не цивилизации, а неизжитого варварства, свидетельство исторической отсталости страны, ее недостаточной цивилизованности.
Приравнивание цивилизации к религии не всегда оправдано и прежде всего по отношению к самому Западу. Да, христианство есть религия Запада по преимуществу, но ведь не только оно создало западную цивилизацию. Другим ее истоком стала греко-римская античность, откуда, собственно, и заимствовано понятие «цивилизация». Если средневековую Европу с ее властью католической церкви над земными правителями еще и можно считать христианской цивилизацией, то как быть с современным Западом, пережившим этап секуляризации? Разве он отличается от других цивилизаций только своей верой?
Возникшая на Западе цивилизация дает основание для другой типологии – для ее разделения на традиционную и современную, доиндустриальную (аграрную), индустриальную и постиндустриальную цивилизации. Со стороны Востока цивилизация действительно выглядит как некоторое множество (идея такого множества родилась на Западе, но в результате открытия им Востока), со стороны же Запада она предстает как сменяющиеся во времени ступени единого поступательного движения. Восток и Запад дают для исторической типологии как бы разные точки отсчета. В глазах Запада, в силу самой его природы, мировая история – не просто пространство, заполненное разными цивилизациями, но движение человечества в сторону его все большей интеграции. С момента своего появления на свет Запад мыслил себя заключительной фазой этого движения, и нельзя отрицать определенную правомерность такого взгляда. По этой логике, Запад – не просто одна из многих, а универсальная цивилизация, способная распространиться по всему свету и включить в себя все его части и регионы. Универсализм в противоположность локализму осознается Западом как его собственная и неотвратимая судьба.
Подобное представление – результат не просто раздутого самомнения. Оно диктуется некоторыми вполне объективными обстоятельствами. Запад универсален не по причине своей религиозности (здесь ему противостоят другие религии), а в силу своей разумности, получившей форму научной и правовой рациональности, которая не требует для себя никакой религиозной санкции. Наука и право – вот реальный вклад Запада в мировое развитие, которым не может пренебречь никакая цивилизация. Создав современную науку и светские формы жизни, базирующиеся на формально-правовых началах, он усмотрел в них единственно приемлемый для человечества способ его совместного существования. Именно Запад поставил вопрос об общеисторической динамике цивилизационного движения, не исчерпывающейся существованием разных цивилизаций и завершающейся некоторым единым проектом, представленным им самим.
Возможен ли иной вариант развития? Насколько оправдана сама идея универсальной цивилизации? По мнению Хантингтона, именно эта идея, владеющая Западом, подталкивает мир к столкновению цивилизаций. Избежать такого столкновения можно лишь путем отказа от нее, следовательно, от претензии Запада на такую универсальность.
Но способен ли Запад на такой отказ, не противоречит ли он самой природе западной цивилизации? Цивилизация, как бы ее ни определять, возникает в оппозиции к варварству, является формой, в которой преодолевается, изживается наследие варварских времен. В силу разности места и времени появления отдельных очагов цивилизации она в своей начальной фазе образует определенное множество, предстает как веер цивилизаций, существенно отличающихся друг от друга. На смену одним цивилизациям приходят другие. Некоторые из них дожили до наших дней. Но во все времена наличие такого множества – свидетельство не только различных путей выхода из варварского состояния, но и незаконченности, незавершенности этого процесса. Подтверждением тому служит судьба многих цивилизаций, погибших либо от столкновения друг с другом, либо от натиска варварских племен и народов.
От подобного столкновения, как уже говорилось, не застрахованы и ныне существующие цивилизации. И так, видимо, будет по тех пор, пока цивилизация не достигнет состояния некоторой универсальности, не станет для большинства народов единой и общей. Только тогда она сможет окончательно победить варварство, признаком которого как раз и является абсолютизация различий – того, что разъединяет людей и противопоставляет их друг другу.
В истории человечества Запад действительно стал первой попыткой перехода к такой цивилизации – во всяком случае, впервые выдвинул идею такого перехода. Именно здесь когда-то родилась идея человечества, объединенного в одно целое под властью Рима, под которой понималась не столько власть силы, сколько власть права. Это была не просто мечта о мировом господстве, владевшая умами многих завоевателей, а именно идея универсальной цивилизации, уравнивающей всех в правах римского гражданина. Ее потому и называют иногда «римской идеей». Начиная с «первого Рима», история Запада стала историей ее практического воплощения в жизнь, хотя на разных этапах разными путями и средствами.
Западу в лице его идеологов и политиков всегда казалось, что именно он призван покончить с варварством былых времен, явить миру единственно возможную форму его интеграции. И так было до тех пор, пока в фазе его индустриального (капиталистического) развития не обнаружились черты, заставившие говорить о «новом варварстве». На место первоначальной оппозиции «цивилизация – варварство» пришли другие, не менее острые и опасные. В суммарном виде их можно сформулировать как оппозицию «цивилизация – природа», с одной стороны, и «цивилизация – культура» – с другой. Конфликт западной цивилизации с природой и культурой, ставший причиной экологического и духовного кризиса, обозначил не только пределы роста этой цивилизации, но и ее неприемлемость в качестве общепланетарной модели будущего устройства мира.
Экологический тупик, в который ведет современное общество, – тема многочисленных современных исследований. Конфликт между цивилизацией и культурой, по мнению многих философов, явился прямым следствием присущей этому обществу тенденции к обездуховлению и обезличиванию жизни, к ее предельной рационализации, приведший к победе прагматического и утилитарного начала над идеальными побуждениями и целями человеческой жизни, к переносу центра тяжести из духовной в материальную сферу. Разум, поставленный на службу сугубо экономическим целям, обернулся не свободой и равенством, как о том мечтали просветители, а тотальной властью над индивидом социальных структур в лице разного рода корпораций, владеющих капиталами и средствами массовой информации.