– Да черт! Против этого места! – заорал капитан Томас.
Раздался рев одобрения и хохот, мне закричали:
– Вперед, сельские сквайры! Ответьте на ставку! Ради старого английского ростбифа!
– Идет, поставлю! – сказала я.
У меня заплетался язык.
По совести сказать, игры в этом было немного.
Мрачный взгляд Уилла, брошенный на меня, тоже не был притворным.
Я снова отодвинула документы на середину стола, и капитан Томас что-то нацарапал на листке бумаги с гербом и передал его мне с лакеем. Боб и Уилл добавили свои расписки.
– Вам сдавать, – сказал мне Боб.
Он сгреб взятки и пододвинул их ко мне. Я глубоко вдохнула и собрала колоду. Провела пальцами по ее ребрам. Легко перетасовала. Я направила все свое внимание в кончики пальцев. Возможно, колода была чистой. Они работали в связке, показывая друг другу, какие у них карты, так что, возможно, колода не была крапленой. А сдача сверху и снизу говорила о том, что они, скорее всего, не прибегают к сложным приемам.
А потом мои пальцы нащупали, что искали.
Легкая неровность на одном ребре, словно очень тонкой иглой царапнули по глянцу. Крап был только по одной стороне, так что отметина выпадала то слева, то справа, и ее было трудно распознать.
– Вы что-то нахмурились, – сказал капитан Томас. – Вы хорошо себя чувствуете, Майкл?
– Немножко… – сказала я заплетающимся языком. – Мне придется покинуть вас после этой игры, джентльмены, каков бы ни был исход. Я вернусь завтра.
– Конечно! – любезно сказал Боб. – Я к этому часу сам устаю. Знаю, что вам нужно, юноша! Немного кларета! Кларет – самое то ранним утром.
У меня забрали бокал из-под шампанского и принесли новый, до краев полный густого красного вина.
Лицо Уилла застыло.
Пока они занимались вином, я тихонько перекладывала колоду.
Я думала о па. Думала о нем по-новому – с какой-то печальной гордостью. Он играл на пенни на перевернутых бочках, но постыдился бы сдавать снизу, как эти шулера-щеголи. Только не он! Когда па мошенничал трезвым, он мог сосчитать, сколько будет сдач на всех игроков, и так подтасовывал, что всем выходили те карты, которые он задумал. Пока они пробовали вино и спорили, достаточно ли оно охлаждено, я быстро посчитала в уме: по семь карт каждому, вторая моя сдача будет самой сильной. Сильные карты должны были идти через каждые три, чтобы я могла сдать их Уиллу, сидевшему напротив меня. То есть в первой сдаче сильными были вторая, шестая, десятая, четырнадцатая, восемнадцатая, двадцать вторая и двадцать шестая. Я нащупывала крапленые карты. Я думала, что метят они только тузы, королей, дам и валетов… но оказалось, что меченых карт больше двадцати восьми.
– Готовы, Майкл? – приветливо спросил Боб.
Я быстро на него взглянула.
Он за мной не наблюдал. Он улыбался капитану Томасу, честной простой улыбкой, которая у этих двоих яснее ясного говорила: «Мы их поймали».
Я перехлестнула колоду. Стасовала я ее хорошо, как только могла, если учитывать отсутствие того навыка, который был у Меридон.
Я начала сдавать.
– Снять, – напомнил мне капитан Томас.
Я покраснела.
– Ах да, – сказала я.
В этом клубе перед сдачей снимали. Капитан Томас ждал, когда я протяну ему тщательно стасованную колоду, чтобы он снял, и карты, которые я приготовила для Уилла, легли вниз и выпадали непредсказуемо, любому из нас.
– Исполняем съем со сдвигом, – услышала я в голове голос па.
Увидела его грязные руки, выравнивающие колоду на козлах фургона.
– Видишь, Мэрри? Видишь?
Движение было непростое. Па его делал скверно – я научилась, глядя, как у него не получается.
Снаружи светлело, но здесь было по-прежнему темно, поскольку на окнах висели толстые сальные шторы. За одним столом спорили по поводу счета, и все смотрели в ту сторону. Я взглянула на капитана Томаса.
– Плохо дело? – спросила я, кивнув в сторону того стола.
Капитан Томас посмотрел туда. Один из посетителей вскочил на ноги, задев стол, и тот накренился. Я схватила колоду обеими руками, левой сверху, правой снизу. Одним быстрым движением я передернула нижнюю половину, лежавшую у меня в правой руке, и протянула ее капитану Томасу.
– Да ерунда, – сказал он, снова поворачиваясь к столу.
Он снял колоду, положив половину, которая была от него дальше, поверх той, что была ближе. Сам того не зная, он сложил перетасованную колоду обратно. И никто не заметил.
Сердце колотилось у меня в ушах, в горле, в затылке. Так громко, что я боялась, как бы они не услышали его сквозь шум и суету, с которой пьяного выталкивали по лестнице на улицу.
Я раздала карты с притворной неловкостью, и они легли на стол. Уилл взял свою сдачу, и я увидела, как у него слегка расширились глаза, но рука, протянутая к бокалу вина, не дрогнула.
Он, разумеется, выиграл.
Я видела, как щурится в свои карты капитан Томас, потом переводит взгляд на карты Уилла. Свои я держала низко, закрыв рубашки сложенными руками, на случай, если на них были отметины. Я наблюдала, как те двое подсказывают друг другу, что козырями надо назначать пики или бубны. Червы или трефы.
Это ничего не меняло. Уиллу выпадали король, дама и туз – в каждой сдаче. Остальные хорошие карты, которые я разбросала по столу, шли просто как приправа.
Они ничего не могли понять. Они ведь были уверены, что я – дичь. Видели, что я честно тасую, а потом видели, как сняли колоду. И верили, как многие дурни до них, что снятое нельзя подтасовать.
Я раздала последние карты. Капитан Томас взял взятку, она была у него третьей. У Уилла было пять, у Боба Редферна три, у меня две. Уилл, без сомнения, играл отвратительно; с теми сдачами, которые я ему обеспечила, он должен был нас по полу размазать.
– Я выиграл! – сам себе не веря, сказал он.
Боб Редферн побелел, в свете свечей на его лбу блестела испарина. Он подтолкнул тяжелую грамоту Широкого Дола по столу в сторону Уилла. Я пододвинула ему расписку на свою ферму, бумаги на клуб и расписки Редферна.
– На сегодня все, джентльмены! – сказала я.
Голос мой прозвучал высоковато, я сделала глубокий вдох и вонзила ногти в ладони, держа руки под столом. Я еще не ушла с арены. Потерла подбородок, словно ощупывая утреннюю щетину.
– Я выиграл и проиграл собственность, и свою тоже проиграл! Отличная ночь! Уладим все сегодня же, Уилл.
Капитан Томас слабо улыбнулся.
– Я вас навещу, – сказал он. – Где вы остановились?
– Хафмун-стрит, – правдоподобно ответила я. – Сразу за углом, у капитана Кернкросса, в номере 14.
Он кивнул.
– Навещу вас вскоре после полудня, – сказал он. – И лорда Перри приведу. Нам всем нужно уладить дела после нынешней ночи!
Вокруг стоял гул голосов.