Читать интересную книгу Цвет волшебства (сборник) - Терри Пратчетт

— ВСЯ МОЯ РАБОТА ВАЖНА, — ответил Смерть.

— Естественно, — поддакнул казначей.

— МЕНЯ ВСЕГДА КТО-ТО ЖДЁТ.

— Э-э… Э-э. Видишь ли, о мерз… господин, причина, по которой мы призвали тебя сюда… состоит в причине…

— ЭТО РИНСВИНД.

— Что?

— ПРИЧИНА, ПО КОТОРОЙ ВЫ ВЫЗВАЛИ МЕНЯ. ВОТ ВАМ ОТВЕТ: ЭТО РИНСВИНД.

— Но мы ведь ещё не задали вопрос!

— И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ МОЙ ОТВЕТ — РИНСВИНД.

— Послушай, мы просто хотим знать, что именно стало причиной всей этой… О-о.

Смерть демонстративно смахнул с лезвия своей косы какую-то невидимую пылинку.

Аркканцлер приставил к уху корявую ладонь.

— Что он там говорит? И вообще, кто этот парень с палкой?

— Это Смерть, аркканцлер, — терпеливо объяснил казначей.

— Что-что?

— Это Смерть, сир. Уж его-то ты должен знать.

— Передай ему, чтобы убирался прочь! Здесь для него жатвы нет! — воскликнул старый волшебник, размахивая своим посохом.

Казначей вздохнул.

— Мы сами его вызвали, аркканцлер.

— Да? С чего бы это? Чертовски глупый поступок.

Казначей смущенно ухмыльнулся Смерти и хотел было попросить прощения: аркканцлер уже в преклонных летах и так далее, — но понял, что в данных обстоятельствах это будет совершенно напрасным.

— Мы говорим о волшебнике Ринсвинде? О том самом, у которого был… — казначей содрогнулся, — жуткий Сундук на ножках? Но он же бесследно сгинул во время той заварушки с чудесником! <Казначей намекал на одно неприятное событие, во время которого Университет едва не стал причиной конца света — и на самом деле стал бы ею, если бы не цепь событий, в которых участвовали Ринсвинд, ковёр-самолёт и половинка кирпича в носке (см. «Посох и шляпа»>. А вообще, вся эта история вызывала у волшебников огромное смущение — так всегда бывает с людьми, которые внезапно обнаруживают, что выступали не на той стороне, то есть на той, которая проиграла. Просто удивительно, сколько членов старшего преподавательского состава утверждали теперь с пеной у рта, что в данный период они были больны, навещали свою тётушку или занимались исследованиями за закрытой дверью, громко напевая при этом, вследствие чего не имели ни малейшего представления, что происходит снаружи. Одно время поговаривали, что Ринсвинду следовало бы поставить памятник, но по причине той любопытной алхимии, которая обычно действует в подобных щекотливых вопросах, памятник очень быстро превратился в мемориальную доску, затем — в иконографию на университетской Доске Почета и, наконец, в выговор за появление на рабочем месте в неподобающей форме одежды.)

— ОН ПОПАЛ В ПОДЗЕМЕЛЬНЫЕ ИЗМЕРЕНИЯ. А ТЕПЕРЬ ПЫТАЕТСЯ ВЕРНУТЬСЯ ОБРАТНО.

— И он способен на такое?

— НУ, ТУТ ПОТРЕБУЕТСЯ ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНОЕ СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ. РЕАЛЬНОСТЬ ДОЛЖНА БЫТЬ ОСЛАБЛЕНА НЕКОТОРЫМ НЕОЖИДАННЫМ СПОСОБОМ.

— Но ведь этого не произойдёт? — с беспокойством уточнил казначей.

Люди, которые, согласно официальным данным, в течение двух месяцев гостили у своей тётушки, больше всего на свете боятся, что вдруг, откуда ни возьмись, объявится некий человек, который будет ошибочно считать, что это совсем не так, ведь этот человек вследствие какой-то оптической иллюзии думает, будто бы собственными глазами видел, как они совершают вещи, совершать которые они просто не могли (поскольку были у тётушки).

— ОДИН ШАНС НА МИЛЛИОН, — ответил Смерть. — У НЕГО ЕСТЬ РОВНО ОДИН ШАНС НА МИЛЛИОН.

— О-о, — с неимоверным облегчением произнёс казначей. — Слава богам! Вернее, какая жалость! — Он заметно приободрился. — Конечно, эти его вопли, они очень беспокоят нас… Но он ведь долго не протянет, да? К нашему огромному сожалению, разумеется.

— МОЖЕТ, И ТАК, — вежливо откликнулся Смерть. — САМО СОБОЙ, Я МОГУ ОТВЕТИТЬ БОЛЕЕ ОПРЕДЕЛЕННО, ОДНАКО ВРЯД ЛИ ВЫ ЗАХОТИТЕ, ЧТОБЫ У МЕНЯ ВОШЛО В ПРИВЫЧКУ ВЫНОСИТЬ ОКОНЧАТЕЛЬНЫЕ СУЖДЕНИЯ В ДАННОЙ ОБЛАСТИ.

— Что ты, что ты, не беспокойся! — торопливо забормотал казначей. — Вот и ладненько. Что ж, огромное спасибо. Бедняга Ринсвинд. Вот ведь жалость… Однако мы ничего не можем поделать. Наверное, стоит относиться к подобным вещам философски.

— ВОЗМОЖНО.

— Не будем тебя больше задерживать, — раскланялся казначей.

— СПАСИБО.

— До свидания.

— ЕЩЁ УВИДИМСЯ.

Вопли прекратились ещё до завтрака, но единственным, кто расстроился по этому поводу, был библиотекарь. Ринсвинд был его помощником и другом и никогда не отказывался очистить ему банан. А ещё он как никто другой умел «делать ноги». Поймать Ринсвинда было очень нелегко.

Однако было и другое объяснение тому, почему суматоха вдруг улеглась.

Может, имело место то самое необычное стечение обстоятельств, о котором упомянул Смерть?

И необычное стечение обстоятельств действительно имело место.

Один шанс на миллион сработал — как всегда. Дело всё в том, что как раз в тот момент кое-кто кое-что замыслил и подыскивал себе нужный инструмент.

И ему под руку подвернулся Ринсвинд.

Совершенно идиотское стечение обстоятельств.

Итак, Ринсвинд открыл глаза. Над ним был потолок. Если же всё-таки это пол, то он серьёзно влип.

Но пока всё нормально…

Он осторожно ощупал поверхность, на которой лежал. Она была шероховатой — читай, деревянной, — с редкими дырками от гвоздей. Нормальная человеческая поверхность.

Его уши уловили потрескивание огня и какой-то булькающий звук, исходящий из неизвестного источника.

Нос, которому показалось, что его оставили не у дел, поторопился доложить о витающем в воздухе запахе серы.

Ладно. Ну и что он, Ринсвинд, может из всего этого вынести? Он лежит на грубом деревянном полу в освещённой огнём комнате, в которой что-то булькает и испускает запах серы. Ринсвинд, пребывающий сейчас в несколько отрешённом, дремотном состоянии, был очень доволен результатами этого дедуктивного процесса.

Так, что ещё?

Ах да…

Он открыл рот и заорал. Он вопил, вопил и вопил.

Стало чуточку лучше.

Ринсвинд полежал ещё немного. Сквозь ворох завалявшегося в его памяти хлама проглянуло воспоминание о том, как он, будучи ещё совсем маленьким мальчиком, лежал по утрам в постели, разделяя проходящее время на всё более крошечные кусочки, дабы оттянуть тот ужасный миг, когда ему придётся встать и начать разбираться с жизненными проблемами — такими как: кто он, где он и почему.

— Кто ты такой? — вопросил какой-то голос, раздавшийся на самой границе его сознания.

— Гм, я как раз подошёл к этому вопросу, — пробормотал Ринсвинд.

Он приподнялся на локтях, и комната, чуть покачавшись, понемногу приобрела чёткие очертания.

— Предупреждаю, — продолжал голос, который, похоже, доносился из-за стола, — меня защищает множество могущественных амулетов.

— Замечательно, — отозвался Ринсвинд. — Хотел бы я сказать то же самое о себе.

Он начал различать отдельные детали. Это была длинная комната с низким потолком, один конец которой был целиком занят огромным камином. Вдоль одной из стен тянулась лавка с разнообразной стеклянной посудой, по-видимому изготовленной пьяным и к тому же страдающим икотой стеклодувом. За причудливыми изгибами стекла пенилась и пузырилась разноцветная жидкость. С вбитого в потолок крюка расслабленно свисал скелет. Рядом из стены торчала жердочка, к которой кто-то прибил птичье чучело. Какие бы грехи ни совершила эта птица при жизни, она всяко не заслуживала того, что сделал с ней таксидермист.

Потом взгляд Ринсвинда упал на пол. Правда, до его взгляда туда падало много чего ещё.

И только вокруг волшебника кто-то разгрёб осколки разбитого стекла и перевёрнутые реторты, освобождая место для…

Магического круга.

Круг был нарисован очень тщательно. Тот, кто водил мелом по полу, был хорошо осведомлён о том, что истинная цель этого круга — разделить вселенную на две части: внутри и снаружи.

Ринсвинд, разумеется, был внутри.

— А-а, — сказал он, ощущая, как его захлестывает знакомое и почти утешительное чувство беспомощности.

— Наказываю и приказываю тебе, о демон из бездны, дабы ты воздержался от каких-либо агрессивных поступков, — отозвался голос, исходящий, как понял теперь Ринсвинд, из-под стола.

— Прекрасно, прекрасно, — быстро согласился волшебник. — Я не против. Э-э… Послушай, тут случайно не вкралась такая малюсенькая ошибка, а?

— Изыди!

— Хорошо! — Ринсвинд в отчаянии оглянулся по сторонам. — Но как?

— Не думай, что своим лживым языком ты сумеешь заманить меня навстречу моей верной погибели, о приспешник Шамгарота, — предупредил стол. — Я вельми сведущ в обычаях демонов. Повинуйся всем моим повелениям, не то я ввергну тебя обратно в пламень адский, из которого ты появился. Извини, лучше сказать, грядёши. Точнее, грядёшь еси. И я это серьёзно.