— Я не видел, как он был одет. Я видел лишь его лицо на экране видеофона.
— Я допускаю, что Эл все это сказал, но он мог использовать какой-нибудь отличительный знак, чтобы вы были уверены, что это именно он.
— Не понимаю, о чем вы говорите, мистер Чип, — с раздражением сказал хозяин моратория. — Человек, позвонивший мне из Нью-Йорка, тот самый, с кем вы были вчера у нас.
— Я не могу рисковать, отправляясь с вами, — заявил Джо. — Может быть, вас подослал мистер Холлис? Ведь Ранкитера убил Холлис.
Глаза Фогельсанга превратились в стеклянные пуговички; он спросил:
— Вы уведомили руководство Объединения?
— Мы это сделаем в нужное время. А до той поры мы должны соблюдать меры предосторожности, чтобы Холлис не перебил нас всех. Он уже попытался уничтожить нас там, на Луне.
— Вам необходима охрана, — решил владелец моратория — Позвоните в местную полицию, и они выделят человека, который позаботился бы о вашей безопасности до момента отлета. А как только вы прибудете в Нью-Йорк…
— Мой видеофон, как я уже говорил, неисправен. Я слышу в нем только голос Глена Ранкитера. Именно поэтому никто не мог до меня дозвониться…
— В самом деле? Это невероятно! — Фон Фогельсанг обошел Джо и направился в глубь помещения. — Мне можно послушать? — Он поднял трубку и вопросительно посмотрел на Джо.
— Один поскред, — сообщил Чип.
Владелец моратория сунул руку в карман своей твидовой тоги и достал оттуда горсть монет. Недовольно покачав головой, на которой высилась шапка в форме самолетного винта, он подошел к Джо и протянул ему три монетки.
— Я беру только на чашечку кофе, — сообщил ему Джо. И неожиданно почувствовал, что давным-давно не ел, а ему еще предстоит встретиться с Эллой. Он решил принять амфетамин — наверное, отель снабжает им своих постояльцев бесплатно — делает щедрый жест.
— Я ничего не слышу, — сообщил фон Фогельсанг, прикладывая трубку к уху. — Нет даже сигнала. Только какие-то помехи, как будто доносятся с очень далекого расстояния. Очень неразборчиво. — Он протянул ему трубку, Джо приложил ее к уху.
Теперь он тоже слышал далекие помехи. «С расстояния в несколько тысяч миль, — решил он. — Что не менее странно, чем слышать голос Ранкитера. Если, конечно, это был его голос».
— Я верну вам ваши деньги, — сказал Джо, откладывая трубку.
— Ерунда, — ответил фон Фогельсанг.
— Но ведь вы не услышали голоса.
— Давайте вернемся в мораторий. Как рекомендовал ваш коллега Хэммонд.
— Эл Хэммонд — сотрудник, который подчиняется мне, — возразил Джо. — Это я принимаю решения о делах фирмы. Я думаю, что мне следует съездить в Нью-Йорк до разговора с Эллой; я полагаю, составление официального рапорта Объединению является более важным делом. Не сказал ли вам Эл Хэммонд, все ли инерциалы покинули Цюрих?
— Все, за исключением девушки, которая провела с вами ночь. — Удивленный хозяин моратория обшарил глазами комнату, прикидывая, где же она может находиться. — Разве ее тут нет?
— Какая девушка? — спросил Джо. Его охватило страшное предчувствие.
— Мистер Хэммонд не сказал мне этого. Он считал, что вы в курсе дела. В данных обстоятельствах упоминание ее имени было бы нетактичным. А разве она…
— Но ко мне никто не приходил… — Кто же это мог быть? Пат Конли? Или Венда? Он принялся ходить по комнате, пытаясь подавить свой страх. «Господи, — подумал он, — надеюсь, это была Пат».
— В шкафу, — сказал фон Фогельсанг.
— Что? — Джо остановился.
— Может, нам следует туда заглянуть? В этих дорогих апартаментах огромные стенные шкафы.
Джо нажал кнопку на дверце шкафа, и пружинный механизм немедленно распахнул ее.
На полу лежало нечто съежившееся, прикрытое остатками того, что было некогда тканью. Казалось, то, что прикрывала эта ткань, пролежало под ней долгие годы — тело высохло до предела, почти мумифицировалось. Джо перевернул его на другую сторону. Весило оно, пожалуй, не больше нескольких футов. От его прикосновения скорченные конечности, маленькие и костлявые, распрямились со звуком, напоминающим шелест бумаги. Черное клубящееся облако невероятно длинных волос прикрывало лицо лежащей на полу. Джо застыл, согнувшись, не имея мужества посмотреть, кто это.
— Старые останки, — сказал фон Фогельсанг сдавленным голосом. — Полностью обезвоженные. Словно пролежали тут столетие. Я спущусь вниз и сообщу об этом директору отеля.
— Это не может быть взрослая женщина, — сказал Джо. — Таким крохотным мог быть только труп ребенка. Это, конечно, не Пат и не Венда, — продолжал он, отбрасывая с лица волосы. — Такое впечатление, словно тело сунули лицом в печь для обжига кирпича.
«Может, это из-за взрыва, — подумал он. — Термическая волна после взрыва бомбы».
Он молча взглянул в маленькое, сморщенное, потемневшее лицо. И уже знал, кто это. Он узнал ее, хотя и с трудом. Венда Райт.
«Ночью, должно быть, она пришла ко мне в комнату и неожиданно в ней, или вокруг нее, начался какой-то процесс, — подумал он. — Она почувствовала это и тихонько спряталась в шкафу, чтобы я ничего не узнал. Вот так прошли последние часы (или как он надеялся, минуты) ее жизни, но она не подала знака, не стала будить меня. Впрочем, может, она и пыталась это сделать, но ей не удалось, она не смогла обратить на себя мое внимание. Возможно, после неудачной попытки добудиться меня она и спряталась в шкафу? Господи, — подумал он, — надеюсь, это длилось недолго».
— Вы ничего не можете сделать для нее в моратории? — спросил он фон Фогельсанга.
— Слишком поздно. При столь полном обезвоживании и распаде в ней наверняка не осталось ни искры полужизни. Эта девушка?
— Да, — кивнул Джо.
— Будет лучше, если вы немедленно покинете этот отель. Ради вашей собственной безопасности. Холлис — это ведь он, да? — сделает с вами то же самое.
— Мои сигареты, — произнес Джо, — превратились в труху. Телефонная книга на борту корабля оказалась двухлетней давности. Потом скисшие сливки и остывший, заплесневелый кофе. Устаревшие деньги. Везде один и тот же фактор: время. Она говорила это еще на Луне, когда мы добрались до корабля: «Я чувствую себя такой старой».
Он погрузился в размышления, стараясь справиться со своим страхом, который постепенно перерастал в удивление. «Но этот голос по видеофону, голос Ранкитера, — думал он, — что бы это могло означать?»
Во всех этих фактах он не видел никакой логической связи, ни какого смысла. Голос Ранкитера в видеофоне не увязывался ни с одной теорией, которую он мог бы выстроить или выдумать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});